Кейт Аткинсон - Чуть свет, с собакою вдвоем

— Я есть хочу.

— Бананов у вас там нет?

— Как ни странно, — сказал он, доставая гроздь из пакета на сиденье.

Прямо волшебник. Или дурак. Самонадеянный такой-растакой. Правда раньше был в полиции? Нытик, вероятно, — такие спасают дам из беды, если для этого не нужно чересчур напрягаться. Довольно привлекательный, спору нет, но это, пожалуй, последнее, о чем Трейси думала. С женщиной такое бывает, если уворачиваться и убегать от таинственных мужиков. С женщиной такое бывает, если она женщина. У него была дурацкая собачонка — поди пойми, зачем мужику шавка таких габаритов.

— Я даже не знаю, как вас зовут, — сказал он.

— Не знаете, — согласилась Трейси.

— Банан? Яблоко? Собачью галету? — предложил он; девочка выбрала яблоко. — А мамочка хочет чего-нибудь? — спросил Джексон, глядя на Трейси в зеркало.

— Она мне не мамочка, — равнодушно ответила девочка. Слегка пнула Трейси в сердце.

— Ох уж эти дети, — сказала она, глядя на него в зеркало. — Смотрите на дорогу. Только врезаться во что-нибудь и не хватало. У вас фея на борту.

Кто были эти люди на бензоколонке? Громилы в кожаных куртках, работают парно, но на кого и почему? Первый заколотил в дверь туалета, когда Кортни мыла руки. Открыл рот, но сказать ничего не успел — Трейси заехала ему коленом туда, где больнее всего. И побежала. Кто-то хочет ребенка назад, так? И не Келли Кросс — та уже ничего не хочет. Келли Кросс больше не захочет ничего и никогда.

Водитель «сааба», не остановившись, набрал 999, анонимно сообщил о «происшествии», дал понять, что дело серьезно. Больше смахивает на профессионала, чем — кажется, это его драгоценный конек — на «невинного непричастного очевидца».

— Пришлите «скорую», — властно велел он.

— Разговор по мобильному за рулем, — сказала Трейси, когда Джексон дал отбой. — Это, между прочим, нарушение.

— Ну арестуйте меня.

Ее телефон — маяк: кто бы ни искал, ее распознает. Если есть мобильный, тебя кто угодно найдет. Женщина в бегах, с похищенным ребенком, не должна светиться. Она выбросила телефон в окно. Они теперь вне закона.

Этих краев она не знала, эти названия ни о чем ей не говорили — Бекхоул, Эгтон-Грандж, Гоутленд, — но затем появились указатели на побережье. Трейси не хотела на побережье — она хотела в коттедж. Есть, конечно, плюсы в том, чтобы остаться с этим человеком. Без него она одинокая женщина в бегах, с чужим ребенком. Вместе они семья. Во всяком случае, на первый взгляд напоминают семью. Трейси поразмыслила, стоит ли еще побыть с ним, и отбросила эту идею. Постучала его по плечу.

— Боюсь, опять привал, — печально сказала она.

Он затормозил. Они в глуши. В глуши Трейси нравилось больше, чем в сердце цивилизации.

— Собаке тоже полезно выйти, — заметила она. — Поразмяться, носик попудрить.

— Да, — сказал он, — наверное, и впрямь.

Они все выбрались из машины. Трейси отошла к известняковому бугорку неподалеку.

— Мне не надо, — прошептала Кортни.

— Вот и хорошо, — ответила Трейси, наблюдая, как собака скачет в вереске, а мужчина идет за ней.

Надо, чтоб он отошел от машины дальше, чем она. И реагировал медленнее. И в целом оказался глупее. Все условия были соблюдены. Она схватила девочку за руку:

— Давай быстрее. Садись в машину.

И снова туман им — друг. Не успел водитель «сааба» сообразить, что происходит, Кортни вскарабкалась на заднее сиденье и пристегнулась. Надо отдать ей должное — умеет убегать. Трейси уселась за руль и включила зажигание. Несколько секунд — и они в полумиле от Джексона Броуди.

Его мобильный остался на сиденье. Трейси замедлила ход и выкинула телефон за обочину.

Они проехали еще сотню ярдов, и Кортни сказала:

— Тут его сумка.

На сей раз Трейси остановилась, затащила рюкзак на переднее сиденье, открыла дверцу и вышвырнула.

— Туда и дорога, — сказала она.

Барри вошел в «Бест-Вестерн», и удостоверение прожигало ему путь. Женщину за конторкой портье это наглое вторжение смутило. Макияж у нее как у стюардессы при параде, костюм маловат, а волосы заколоты в весьма замысловатую прическу — наверняка с утра дело не обошлось без парочки викторианских фрейлин, помогавших с укладкой. На лацкане пиджака у нее болталась бирка с надписью «Консьерж», словно это имя. Барри помнил времена, когда гостиничными консьержами были бессовестные мужики средних лет, которые брали на лапу только так.

— Ну, мне показалось, он странноватый.

— Странноватый? В каком смысле? — спросил Барри.

Вряд ли на свете еще осталось странноватое. Консьержка была австралийка. Не продохнуть от них.

— Ну не знаю — параноик слегка? Не ходил, а как будто рыскал тут. Один раз, по-моему, в куртке что-то прятал и все время сумку с собой таскал, рюкзак. Теперь только и думаешь — террорист, да? Какой-то он сомнительный был. А что он сделал?

— Пока не знаю, — сказал Барри. — Можно его номер глянуть?

В номере — ничегошеньки. Этот Джексон выписался с утра пораньше, а горничная потом хорошо поработала. Никаких полезных подсказок, не поймешь, кто он был, — ни лобковых волос, свернувшихся в углу ванной, ни крупного сального отпечатка пальца под стульчаком. Ничего не оставил, кроме щедрых чаевых горничной. Жаль, что не прикнопил к стене записку с объяснениями, — мол, я такой-то и задумал то-то.

Барри достал из мини-бара миниатюрную же водочную бутылку, сел на постель и выпил одним глотком. Нет сил, и так постоянно. Он обхватил голову руками и уставился на ковер, заметил то, что пропустила горничная, — волос. Не человеческий. Барри взял его двумя пальцами и пригляделся. Собачий, что ли?

Этот Джексон приехал искать правду о Кэрол Брейтуэйт, так? Линда, Трейси, Барри. Эпизодические роли, статисты в драме о смерти Кэрол Брейтуэйт. Может, пора на сцену исполнителям главных ролей? Наступили последние времена. Барри сгорит синим пламенем — можно и еще кое-кого с собой прихватить.

Сейчас хорошо бы прилечь, подремать, но он поднял себя с кровати и выпил еще одну мини-водку. Потом налил в бутылочки воды и сунул их в мини-бар.

Нельзя так дальше. Он больше не может. Настал час расплаты. Для Барри. Для всех.

— Спасибо, лапуля, — сказал он, возвращая пластиковый ключ от номера. — Залови мне кенгуру, договорились? Вот и умница.

Собака сидела рядом, и оба они смотрели на удаляющийся «сааб».

— Слов никаких нет, — сказал Джексон. Как будто потерял старого верного друга. — Мне нравилась эта машина.

«Сааб» замедлился, и Джексон сказал:

— Бежим, она, наверное, передумала, — и помчался вперед.

«Сааб» притормозил, выплюнул на обочину Джексонов телефон и поехал дальше, а Джексон с собакой устремились следом. Машина подразнила его еще раз — снова остановилась и выплюнула рюкзак. Джексон опять побежал, но не успел добраться до «сааба», как тот поехал снова. Джексон подобрал телефон и рюкзак, подождал — может, еще что-нибудь отдадут, — но «сааб» набрал скорость.