Наталия Антонова - Сон без пробуждения

– На сегодня – все!

– Жестокая вы женщина, Мирослава Игоревна! Нет в вашей душе ни отклика, ни сочувствия бедному полицейскому.

– Морис! Стащи с него плед!

– Не подходи, викинг!

– Русы от пруссов – поморских литовских племен. В этом случае варягов связывают с поморскими славянами и литовцами, а не со скандинавами, – проговорил Морис.

– Чего? Чего?! – воскликнул Шура изумленно.

– Морис, наполеоновский мозг не создан для исторических экскурсов. Не нагружай его, – притворно вздохнула Мирослава.

Морис кивнул и направился к Шуре.

– Ишь, дылда двухметровая! Ему легко маленького полицейского обидеть! В гости позвали, а сами третируют. Дождетесь, позову Незовибатько, у него один кулак – как моя голова, да и ростом его Бог не обидел.

Морис быстрым движением сдернул с Шуры плед. Наполеонов вскочил с кресла и, подойдя к камину, сел на ковер.

– Я готов к разговору, – сказал он серьезно, – просто мне нужна была подготовка…

– Ты ведешь дело об убийстве Маревой Елены Константиновны?

– Предположим…

– Мне это известно доподлинно.

– Откуда? – вяло поинтересовался Шура.

– Свои источники.

– Могу попробовать их раскрыть. К вам обратился Замятин Владимир Львович?

Лицо Мирославы осталось непроницаемым.

– Сергей Иванович Фролов?

– Шура, не будем гадать. Лучше скажи, самоубийство исключено?

– Я уверен, что она была убита. К чему ей сводить счеты с жизнью накануне свадьбы? И этот экстравагантный способ! Она могла выпить таблетки у себя в комнате.

– Ты, конечно, установил, у кого в доме было снотворное?

– Хороший у вас источник информации, Мирослава Игоревна. Снотворным пользовалась только Замятина Марина Ивановна, жена хозяина дома. И хранилось лекарство в ее комнате, в ящике шкафа. Отпечатки только Марины Ивановны.

– Кто-то мог надеть перчатки и взять лекарство.

– Мог… – обронил Шура.

– Ящик закрывался на ключ?

– Нет. Марина Ивановна даже комнаты своей не закрывала.

– У тебя есть подозреваемые? – спросила задумчиво Мирослава.

– Все! – отрубил Шура.

– Интересно… Давай рассмотрим по порядку.

Шура кивнул.

– Например, чем тебе не угодил хозяин дома? Какие мотивы могут быть у Замятина Льва Наумовича?

– Невеста сына могла ему просто не понравиться.

– Это не повод для убийства.

– Допустим, он предполагал, что Марева охотится за богатством дома Замятиных?

– У сына были свои деньги, и он мог ими распоряжаться, как ему захочется. Не думаю, что Льва Наумовича это могло волновать до такой степени.

– Пожалуй, да…

– Был ли мотив у Марины Ивановны?

– Замятина представила Фролова как своего брата, а Мареву – как невесту брата.

– Ну и что?..

– Фролов на первом же допросе признался, что все это игра. Фролов и Замятина были любовниками.

– И что с того?

– Ревность, моя дорогая! Ревность!

– Ты же сам сказал, что это была игра. Марева и Фролов только притворялись пылкими влюбленными.

– Может быть, слишком хорошо притворялись? – не сдавался Наполеонов. – Кто знает, возможно, они порой, мягко говоря, переигрывали и оказывались в более близких отношениях, чем представлялось Замятиной до поры до времени…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Кто может дать гарантию, что однажды Марина Ивановна не застукала своего любовника в постели подруги?

Морис Миндаугас хранил молчание, внимательно слушая разговор двух детективов.

– Ты прав, – была вынуждена согласиться Волгина, – такой гарантии никто дать не может. Но моя интуиция…

– Вот только этого не надо! – взмахнул Шура руками.

– Хорошо. Допустим, ты прав, но пока Фролов и Марева были в глазах других женихом и невестой, ничего не происходило. А ведь именно в то время ревность могла мучить Марину. После же помолвки с Владимиром мотив отпадает.

– Замятина могла затаиться до поры, а потом отомстить!

– Глупо!

– Спасибо! Вы всегда найдете повод, чтобы обозвать человека дураком!

– Прости, Шура! Я не это имела в виду. Пойми, нелогично убивать после того, как любовник порывает даже игровые отношения с Маревой.

– А женщины – существа вообще нелогичные! – парировал Шура.

Не обратив на его реплику ни малейшего внимания, Мирослава продолжила.

– Замятина Владимира Львовича ты тоже подозреваешь?

– Да! Он мог узнать, что невеста проникла в их дом обманным путем.

– Ну и что?

– Как что? Ни о какой любви не было речи!

– Чушь!

– Я имею в виду со стороны Елены!

– Следовательно, ты считаешь, что со стороны Владимира любовь была?

– Несомненно, была.

– Тогда зачем же ему убивать ее? Он мог попробовать завоевать ее сердце в дальнейшем. Она же бросила ради него Фролова.

– А что, если Замятин знал, что Фролов и Марева притворялись?

– Откуда?

– Она могла сама сказать ему.

– Шурочка, ты плохо знаешь женщин.

– Он тоже мог застать свою невесту с Фроловым…

– Марева не могла быть настолько наивной, чтобы перед свадьбой позволять себе подобные вольности в доме будущего мужа.

– Может быть, это был порыв?!

– Чушь, Шурочка! Теперь рассмотрим, были ли причины у Фролова?

– Были!

– Какие?

– Он мог увлечься Маревой и в дальнейшем надеяться на брак с ней, и вдруг она бросает его ради Замятина.

– Нет, не похоже…

– Значит, все-таки вас нанял Фролов?

Мирослава покачала головой.

– Моя основная версия, – сказал Шура, – состоит в том, что Мареву убила Замятина.

– Из ревности?

– Не только. Марева могла шантажировать Замятину. А это уже серьезно.

– Возможно…

– Представляете, если Елена Константиновна сообщает мужу Марины Ивановны о том, что так называемый брат на самом деле – ее любовник?

– Тогда Маревой пришлось бы рассказать о своей неприглядной роли в этой истории.

– Да, но она могла бы это объяснить своей привязанностью к подруге…

– Которую решила теперь предать. Нет, Шурочка, если б Елена все рассказала Льву Наумовичу, ей бы уже не удалось жить припеваючи в доме Замятиных. Даже если бы она стала женой Владимира, в бочке меда осталась бы здоровенная ложка дегтя. Не пошла бы Марева на такой риск.

– Шура, а кому пришла в голову идея с пивом?

– В том-то и дело, что Маревой, но это – по словам Марины Ивановны.

Сама Волгина знала об этом тоже от Замятиной.

– Ваш источник, конечно, рассказал вам, что семейство хорошо погуляло? – спросил Шура.

Мирослава молча кивнула.

– И то, что потом все видели поднос с пивом на столике в спальне Марины Ивановны тоже?

– Да. И по всему выходит, что подсыпать лекарство мог любой. Теоретически.

– А практически?

– Практически это почти невозможно! Подумай сам – высыпать горсть таблеток на глазах стольких свидетелей! И чтобы никто ничего не заметил! Даже если уж предположить совсем невероятное – сговор всего семейства, то сама-то жертва должна была увидеть!