Иван Любенко - Черновик беса

— Это, батенька, уже совсем другой коленкор. Уху едят горячей, окрошка — холодное блюдо.

— Насколько я понял, вы назвали сразу несколько составных из разных видов окрошки. Нельзя же соединить вместе и рыбу, и мясо в одной тарелке?

— Естественно. Надобно соблюдать простейшие правила: жареная или варёная говядина, жареная дичь, вареная ветчина или вареный соленый язык нарезаются ровными, мелкими кубиками. Потом следуют свежие или соленые огурцы и яйца, сваренные вкрутую; зеленый лук, укроп, немного эстрагону и петрушки. Продукты заправляются солью, сахаром, готовой горчицей, тертым хреном и сметаной. Всё перемешивается, и только потом заливается квасом. С ним важно не ошибиться. Подойдёт: хлебный, кислощейный, солодовый, бражный с имбирем или ягодный. Я предпочитаю белый квас (из ржаного солода и ржаной муки). На мой взгляд, чем больше всяких сортов мяса в тарелке, тем вкуснее. Можно даже положить мелко нарезанной солонины, но только без жира. Сало испортит весь вкус. Перед подачей к столу не забудьте опустить в супник хороший кусок чистого льда. Люблю окрошку с рыбой и раковыми шейками. Последних можно использовать и вместе с говядиной. Очень вкусно получается. Только больше двух-трёх рюмок водки на окрошку не стоит тратить. Надо оставить беленькую для жаркого. Например, для уточки, фаршированной телятиной. А? Как вам такое блюдо? Да с солёными рыжиками! Здесь уже её «милочку» по полной стопочке, по самому краюшку надобно наливать. Да-с…извольте откушать-с! А уж потом, с лимончиком и коньячком перейдём с вами в бильярдную. И миндальничать не будем, нет! Сразу по целковому на кон! Но вы мне — три шара форы. Как вам план на оставшийся день?

— Право же, Сергей Николаевич, чего уж там скромничать? Готов воочию убедиться в правильности ваших слов.

— Ага! Вот и славно! Значит, сумел я искусить вас, аки диявол. Вон и коляска подоспела, — Толстяков махнул извозчику.

Усевшись в экипаж, он вдруг предложил:

— Как вы посмотрите на то, если завтра я вам устрою поездку в горы? У нас есть редкие по красоте места, любоваться можно часами — истинный мёд для глаз. Вы убедитесь, что лучше пейзажей вам ещё не доводилось видеть. Здешние укромные уголки ещё не полностью исследованы, и каждый год открывается что-то новое, интересное. Возьмите любой ручей, любую речку и прислушайтесь к течению, звуку. И вы поймёте, что природа разговаривает с вами. А водопады! Их тут десятки и каждый имеет свои особенности. Если поднимитесь в горы, то увидите, как расширяется горизонт, как с одной стороны к вам подбирается море с уходящей вдаль синевой, а с другой — стоит горная цепь, сверкающая, точно бриллиантами, вечными снегами. Разве это не чудеса? Знаете, иногда мне кажется, что рай должен быть похож именно на наши места.

— Хорошая идея. Только Веронику надо уговорить. Не очень-то она любит пешие прогулки.

— Не волнуйтесь, я вам помогу, — улыбнулся Толстяков, и, разглядывая двух дам под солнечными зонтиками, прошептал: — А ведь определённо хороши чертовки, а? А вон та, что в сиреневой шляпке так на вас внимательно посмотрела, заметили?

— По-моему, вам показалось, — смутился присяжный поверенный.

— Да бросьте, право, скромничать!.. А что касается поездки, то я найду вам провожатого. Есть у меня знакомый Лесной кондуктор. Он вам всё покажет.

— А вы с Надеждой Алексеевной разве не поедете?

— Супруга всё это уже видела. А мне надобно прибыть на Красную поляну в Охотничий домик императора. На завтра запланирована беседа с великим князем Александром Михайловичем. Потом помещу текст в газету. Ради этого только туда и еду. А путь не близкий. Вернусь, скорее всего, завтра утром.

— Жаль.

— Ничего страшного. У нас впереди ещё уйма времени.

— А ваш шурин с супругой не составят нам компанию?

— Не захотят. Они ведь не первый раз здесь и уже изрядно налазились по горам. К тому же, как вы успели заметить, Пантелеймон труден на подъём.

Ардашев ничего не ответил, достал коробку с надписью «Георг Ландрин», выбрал синюю конфетку и положил под язык. Он внимательно разглядывал прохожих, будто отыскивая знакомое лицо.

А улицы были наполнены людьми. Одни гуляли, другие беззаботно сидели за столиками кофеен и кондитерских. Вечнозелёные платаны, кипарисы и пальмы, высаженные совсем недавно, уже не казались диковинными растениями. Создавалось впечатление, что все эти средиземноморские деревья росли здесь всегда. На тумбах пестрели афиши, зазывавшие публику на концерт Фёдора Шаляпина.

Откуда-то издали донёсся звук рожка молочника, и запахло жареной салакой. Птицы в зелёных кронах почти заглушали своим пением шум прибоя. До виллы «Надежда» экипаж доехал быстро.

На следующий день, сразу после завтрака, на коляске, запряжённой двумя лошадками невнятной масти, приехал высокий худой господин с роскошными усами в форме Лесного кондуктора [10] Этой должности обычно соответствовал чин XIV класса — коллежского регистратора (прим. автора). . На вид ему было лет тридцать. Он представился как Артём Викторович Бобрышев. Из его слов следовало, что по просьбе Сергея Николаевича он проведёт экскурсию гостям по местным достопримечательностям.

Бобрышев был третьим лицом после лесничего. На кителе у него даже не было погон. В основном, Лесной кондуктор занимался составлением протоколов на браконьеров и осуществлял надзор за незаконной вырубкой деревьев. В отсутствие помощника лесничего часто его замещал. Как и остальные коллеги, Артём Викторович был не богат, но и не бедствовал. Его дом находился в трёх верстах к югу от Сочи, рядом с опытной станцией Главного управления землеустройства и земледелия. Он был женат, но детей не имел. Ардашевы с удовольствием слушали его рассказы об истории здешних окрестностей. Новый знакомец сидел на кучерском месте, говорил негромко и кратко, будто экономя слова. Иногда замолкал, давая возможность гостям насладиться видом окрестностей. Клим Пантелеевич заметил, что чичероне мучают какие-то мысли, от которых он пытается избавиться, погружаясь в детали своего повествования, однако едва уловимые нотки грусти всё равно различались в его голосе, как в проливной дождь слышится стук упрямой капли о железный подоконник. «Видимо, что-то у него в семье какие-то сложности», — предположил Ардашев.

Когда коляска, двигаясь по Александровской улице, доехала до Приморского парка, Бобрышев остановил лошадей и объявил:

— Отсюда начинается дорога на гору Батарейку. Для этого нам надобно зайти в лес, его ещё называют «Верхним парком», и подняться по тропинке. Путь займёт не более двух четвертей часа. На вершине есть скамейка. Можно будет присесть и отдохнуть. Раньше туда можно было добраться и по подземному ходу. Но теперь он заброшен, и только отчаянные местные мальчишки ещё отваживаются им пользоваться. Сама гора господствует над городом. Во время турецкой войны на ней стояла артиллерийская батарея. Отсюда и название. С вершины вам откроется вся морская излучина до самого Дагомыса. Вид изумительный. Ну как? Идём?