Мария Спасская - Сакральный знак Маты Хари

– Ну да, это один из них, – нехотя откликнулся Колобовский.

Хренов поколдовал над планшетом и снова протянул его бугаю.

– А это второй?

– Второй.

– Вы нам очень помогли, господин Колобовский.

– Плевать я хотел на вас и вашу контору, – запоздало огрызнулся здоровяк.

– Ваш кофе и бутерброды, – расставляя чашки и тарелки на столе, приветливо проговорила официантка.

– Спасибо, деточка, – тепло откликнулся Вождь, подобревший оттого, что расследование сдвинулось с мертвой точки.

– Господа, я ответил на все ваши вопросы? – в тон Хренову глумливо осведомился Колобовский. – Могу идти?

– Да-да, конечно.

Колобовский выматерился и скрылся в подсобке.

– И кто те два типа? – поинтересовался Макс.

– Посмотри, может, сам их узнаешь.

Блогер приник к экрану планшета и через секунду поднял на шефа безмятежные зеленые глаза.

– Один из мужиков – наш сосед Юра Головченко, второго не знаю.

– Второй Майкл Юджин. Я тут навел справочки, – смущенно потер шею шеф. Незаметно для себя, один за другим, он отправил в рот все имеющиеся на столе бутерброды и теперь, сидя перед пустой тарелкой в одной компании с обездоленными им людьми, чувствовал себя не слишком-то уютно. – Когда смотрели запись опроса свидетелей после первого убийства, Константин Вадимович упомянул имя Майкла Юджина, специалиста-реставратора запасников музея Метрополитен, и это имя мне показалось странно знакомым. И, между прочим, не зря.

– Не знаю Майкла Юджина, – отхлебнул кофе Сирин, с укором поглядывая на шефа.

Хренов сделал вид, что не понимает, в чем дело, с воодушевлением предложив:

– А ты вспомни, Олежек. Семь лет назад наш отдел разыскивал реставратора музея народов Востока Михаила Сергеевича Юшина.

– Что-то такое припоминаю, – кивнул головой Олег, понимая всю бесперспективность попытки достучаться до совести обжоры и переставая сверлить Хренова укоризненным взглядом.

Помешивая ложечкой сахар, Максим напряженно прислушивался к беседе.

– Реставратор ухитрился так классно подделать некоторые из хранящихся в запасниках экспонатов, что специалисты только диву дались.

– Ну да, теперь точно вспомнил, – подхватил Олег.

– Расскажу для тех, кто не владеет информацией. – Вождь покровительственно посмотрел на нас с блогером. – Началось все с того, что молодой сотрудник музея ошибся и выставил в основную экспозицию экспонаты из запасников. Директор музея, который лично стал менять экспозицию, не полагаясь на непонятливую молодежь, обнаружил подделки. Шумиха поднялась – мама не горюй. Стали выяснять, кто работал над реставрацией музейных объектов, которые подменили. Так вышли на Михаила Сергеевича Юшина, но того уже и след простыл. Он уволился из музея и даже уехал из России. И вот теперь Майкл Юджин – гражданин Соединенных Штатов. Работает в музее Метрополитен реставратором и приторговывает поддельными артефактами. Между прочим, знаете, как девичья фамилия жены виолончелиста Головченко?

– Юшина? – предположил Макс.

– Вы не поверите, да.

– Необходимо прямо сейчас поговорить с виолончелистом, – поднимаясь, заявил Олег.

Отодвинув пустые чашки, мы тоже поднялись из-за стола, Вождь вынул портмоне, отсчитал деньги, подпихнул купюры под блюдце и вопросительно посмотрел на Маслова-младшего.

– А вы сейчас куда, юный друг?

– Что значит – куда? Я с вами. К Юре Головченко. Мне тоже интересно с ним поговорить.

– Ну что ж, поехали, – неожиданно махнул рукой шеф.

Уже направившийся было к двери Олег остановился на полпути.

– Ильич, ты что? Зачем нам этот пижон?

– Олежка, не ревнуй, блогер не претендует на нашу Берту. Ведь так, Максим Константинович?

– Даже не знаю, что вам ответить, – смутился Макс. – Это слишком интимный вопрос.

И кинул на меня исподлобья быстрый взгляд. Я вдруг почувствовала, как по моей спине пробежал холодок, и кожа покрылась мурашками.

– При чем тут ревность? – насупился Сирин. – У меня у самого такая дочь. По своей Танюшке знаю, девчонки падки на плохих парней. А у этого на роже написано, что он тот еще фрукт. Я видел, как он на нашу Берту смотрел.

– Смотрел с интересом и даже некоторым оттенком нежности, – подхватил Хренов. – Как на возможную подружку.

– Ну вот, ты сам все видел, – выдохнул Сирин. – А я за Берту отвечаю и думаю, что такие друзья ей не нужны.

– Послушайте, уважаемый, – начал было Макс, но я его перебила:

– Вот только не надо за меня решать, кто мне нужен, а кто нет!

Сердито глянув на Сирина, я вышла из пивного бара.

– И правда, Олег, – пропыхтел с трудом поспевающий за мной Хренов. – Тебе что, жалко? Пусть едет с нами.

И блогер поехал с нами. Макс больше на меня не смотрел, но я постоянно чувствовала напряжение, которое исходило от парня в тот момент, когда он оказывался рядом со мной. Трясясь в салоне машины, он несколько раз как бы ненароком коснулся моей руки. В последний раз задержал ладонь несколько дольше, и мне, вот честное слово, ужасно не хотелось, чтобы он убирал свои пальцы с моих. Я чувствовала Макса так, как если бы выросла с ним в одной детской, ибо так же, как и Максим, любила книги Жюля Верна и Джека Лондона, зачитывалась Диккенсом, Ильфом и Петровым.

С ним было совсем не так, как с Яшей Гройсманом. Когда Яша брал меня за руку и с заговорщицким видом, глядя поверх очков, доставал из сумки листок с шахматной задачей, протягивал мне и говорил: «Реши на досуге, потом обсудим…», я чувствовала себя полной идиоткой. И даже не оттого, что не играю в шахматы и смутно представляю, как ходят фигуры, а просто потому, что он – не мой человек. Совсем не так было с Максимом. Я вдруг поймала себя на мысли, что очень хочу оказаться на месте Виктории. В смысле не лежать обезглавленным трупом в холодной прозекторской, а быть невестой Макса. Интересно, что за музыку он слушает? Я искоса посмотрела на блогера. А вдруг ту, которую я люблю? Хотя разве так бывает?

Словно услышав мои мысли, парень вынул из правого уха наушник и протянул мне. Я с удивлением взглянула на него, а Макс склонился к моему плечу и прошептал:

– А вдруг та?

Я с любопытством взяла наушник и пристроила в ушную раковину. И тут же в голове грянуло: «И слова-галеоны, свободы дыхания обнажат переборки, души отговорки не найдя оправданья! И густыми штормами ворвется в лагуны, в замирающий шепот разрывающий рокот – гитарные струны!» «Аллегория» группы «МэнЧеСтер»! Эту песню я действительно очень люблю и часто слушаю, врубив на полную мощность Hi-Fi колонки – мечту меломана.

– Она? – одними губами спросил Макс.

Я молча кивнула и тут же поймала на себе недовольный взгляд Сирина, поглядывающего на нас в зеркало заднего вида. Как верный семьянин, он не мог спокойно видеть, как на его глазах зарождается симпатия между невестой Яши Гройсмана, как он понимал обо мне, и каким-то залетным типом. Сколько раз мне Сирин говорил, что обретет душевный покой только тогда, когда выдаст меня замуж за Яшу. Судя по всему, Яков был не против такого развития событий, но я всячески уклонялась от прямого разговора, ибо рядом с Яшей в первый раз в жизни отчетливо осознала, что мне далеко не все равно, кому я нужна. Раньше я полагала, что готова пойти за любым, кто меня поманит, но вот Гройсман вроде бы манил, но я делала все от меня зависящее, чтобы этого не замечать.