Мария Спасская - Сакральный знак Маты Хари

– Что, так сильно изменилась? – доставая сигареты, Валентина присела рядом со старухой. И, прикурив, усмехнулась: – Ну, еще бы! Была молоденькая хорошенькая козочка, а стала больная старая кляча. На роялях вам играла, романсы пела. Теперь мои заскорузлые руки годятся только картошку чистить. Когда к вам ехала, была уверена, что ни вы, ни Костя меня не признаете. Так и вышло.

Женщина выпустила дым в лицо хозяйке, с интересом ожидая ее реакции. Нина Федоровна благоразумно решила не замечать вопиющего хамства.

– Это что же получается? – нахмурилась старуха. – Этот ужасный человек, который взял нас в заложники, – твой сын?

– Да, Женя – мой сын. Причем не только мой, но и вашего Кости, – дерзко откликнулась прислуга. И, видя растерянность в глазах старухи, усмехнулась: – Что, не хорош? Тюрьмой от него за версту несет, да? А как вы хотели, Нина Федоровна? Пока вы тут как сыр в масле катались, мы с Женькой едва концы с концами сводили! Костя на мое письмо так и не ответил, а ведь я присылала ему фотографию нашего мальчика! Ничем мне не помог, ни копеечкой! Вы думаете, почему Женя пошел воровать? От хорошей жизни? Есть нам было нечего, вот так-то! Я кормила его одними макаронами с растительным маслом, он без мяса совсем не вырос! После тюрьмы фамилию свою забыл. Все Малек да Малек. Он уже так и представляется – Женя Малек, а не Евгений Дацук.

– Да ладно, мать, что ты перед ними тут распинаешься? – одернул кухарку Малек, негнущимся пальцем свободной от пистолета руки по очереди нажимая на белые клавиши рояля. И без того накаляя нервозную обстановку, по комнате плыли звуки неумело исполняемой гаммы. – Закончить эту бодягу – и все дела!

Перестав барабанить по клавишам, Малек хлопнул крышкой, закрывая рояль.

– Не перебивай! – взвилась уязвленная женщина, сверкая злыми глазами на сына. – Может, я всю жизнь хотела Нине Федоровне все высказать!

– Но как же, я видела твои документы, – допытывалась старуха. – Ты же Наталья Васильева.

– Вы, Нина Федоровна, видели документы Светиной соседки-алкоголички, занявшей у нас десять тысяч под залог паспорта. Да и не похожи мы с Натальей совсем. Вот прическа да, у нас одинаковая. Химическая завивка всех баб делает на одно лицо. Да и тридцать лет уже прошло с нашей последней встречи. К тому же после болезни я очень подурнела. Думала, вообще помру. Что бы мы без Светочки делали? Она меня в больнице выходила. На ноги массажами поставила. А ведь я, Нина Федоровна, пластом лежала! Врачи говорили, так парализованная и останусь.

– Да ладно тебе, теть Валь, – смутилась девушка. – Ты у меня боец, обязательно бы выкарабкалась.

Повариха затянулась сигаретным дымом и указала рукой на Светлану:

– Ну, ведь чудо, что за девочка! Такая не могла не понравиться Нине Федоровне!

– Правильно мыслите, госпожа Дацук, – поддержал ее Макс.

– А ты вообще молчи! – Повариха накинулась на блогера. – Ты по Европам шлялся, а мой Женька по тюрьмам сидел! Я ведь сюда, к вам, ехала без задней мысли. Хотела просто взглянуть, как вы поживаете. Ну и, честно говоря, думала попросить пристроить куда-нибудь Женю, чтобы снова в тюрьму не сел. Он как раз только-только вышел после второй отсидки и женился на Светочке. Но когда я увидела, какой вы, Нина Федоровна, стали…

– Какой я стала? – стальным голосом проговорила Нина Федоровна.

– Салтычихой стали! – приблизила к старухе лицо осмелевшая Валентина. – Как увидела вас, поняла, что Жене у вас ничего не светит. Уж если Максимка для вас недостаточно хорош, то что же говорить о моем сыне! Вот если бы вы увидели Светочку, вы бы точно признали ее своей внучкой и денег не пожалели!

– Я не так глупа, милая моя, – надменно сообщила старуха, отстраняясь. – Я сделала экспертизу.

– Но не дождались результата! – ликовала Валентина. – Оформили завещание на Светочку так!

– Максим сбежал сразу же после анализа прямо из клиники, я на него разозлилась и подумала, что моему непутевому внуку уж точно ничего не достанется. Потому и поехала к нотариусу без результатов теста. Ждать неделю я не могла, я должна была доказать Максиму, что его капризы выйдут боком.

– Вы умница, Нина Федоровна. А мы-то голову ломали, что делать с этой экспертизой! Хотели сестру в клинике подкупить. Жень, – окликнула мать сына. – Ты забрал завещание из кабинета?

Нахохлившись, тот сидел на винтовом табурете перед роялем, черным, давно не стриженным ногтем ковыряя золотое тиснение на инструменте.

– Ну, забрал, – секунду помедлив, откликнулся сын.

– А убрал его?

– Убрал.

– Хорошо убрал?

– Отвали, моя черешня! – вдруг заорал Малек, ссыпаясь с табурета и в бешенстве ударяя по крышке рояля кулаком.

– Вот спасибо вам, Нина Федоровна! – не реагируя на дикую выходку сына, Валентина поднялась с дивана и глумливо поклонилась в пояс Нине Федоровне. – Хоть на старости лет поживу в достатке. И Женя со Светочкой с хлеба на квас перебиваться не будут.

– Кто же мог подумать, что Света такая артистка! Разве я могла предположить, что пригрела на груди змею? Внука любимого оставила без всего, а деньги отписала убийцам?

– Врешь, бабка, – повысил голос Малек. – Убивали не мы. Убивал Гарик. Правда, Гарик?

Юродивый обиженно кивнул, держа «лимонку» в прижатой к ляжке руке.

– Ты сказал, если я убью, ты покажешь, где Майечка! – плаксиво затянул он. – А сам обманул! Обманул! А ведь я убил! Девку я саперной лопаткой! Лопаточкой саперной! Я по ходу подземному пришел. Дом сгорел, а под ним – ход! Комната большая, а в ней много вкусного. Только Женя не разрешал ничего брать. А сам брал! Брал! – Юродивый всхлипнул, по-детски оттопырив губу. – И в коридор железный уносил. А из коридора куда хочешь можно прийти. Хочешь – к Максику, хочешь – к музыканту. А можно на вокзал. У Максика я девку убил.

– А следователь, чудило, подумал на садовника! – железными зубами улыбнулся грузчик. – А чтобы он так подумал, мы подложили в садовый домик золотую подвеску, а в озере утопили секатор! Скажи, Гарик?

Настроение загорянского Маугли кардинально изменилось, и он, кивая, захихикал.

– А старика я – шнурком! Проводочком таким специальным, мне Женя дал! Женя – друг! Он разрешил одеться, как индеец. Индейца подарил! И даже волосы индейские разрешил отрезать и себе взять за то, что я принес второй пакет с фигурками. Женя мне так и сказал – пойди к виолончелисту, оружием припугни, он сам тебе фигурки отдаст. А я тебе разрешу с индейцем делать все, что хочешь! Виолончелист не отдал, а второй отдал! Отдал!

– С индусом хорошо получилось. Ты, Берта, приехала очень вовремя, – обернулась ко мне повариха. – Подтвердила следователю, что видела у кабинета индуса. А вот обрывок фотографии напрасно забрала. Все только усложнила. Я как раз искала этот фрагмент, когда ты застукала меня у себя в комнате. А ты не догадалась?