Мария Спасская - Сакральный знак Маты Хари

– Даже в мыслях не было, – честно призналась я.

– Сама виновата, девчоночка молоденькая, с аппетитным ротиком, – сплюнул на пол с хрустом потянувшийся Малек. – Губки бантиком, носик крантиком. Такой бы жить да жить. Теперь сдохнешь вместе со всеми. Чего сюда потащилась? За Максиком своим? Привезла бы мамка его одного, ты бы в живых осталась. Как бабахнет сейчас! Дом, конечно, попортится, зато вся нечисть из него выведется! Бабулечка-красотулечка, Максимка, ну, и ты, красивая. А следователь придет к выводу, что это Гарик с гранатой баловался и доигрался, дурачок. Припадочный, что с него возьмешь? Гарик все сделает, как я скажу. Потому что я знаю, где прячется Майечка. Да, Гарик?

Малек обернулся к переставшему улыбаться Гарику и строго произнес:

– Ты ведь хочешь увидеть свою младшую сестру?

– Где Майечка? Где? – беспокойно завертел головой блаженный.

Грузчик подошел к двери, толкнул ее и вышел за порог. Валентина поднялась с дивана и устремилась за сыном. За ними поспешила Светлана.

– Подожди, Жень, дай нам тоже выйти, – засуетилась повариха, хватая за руку приотставшую Свету и порываясь вместе с ней покинуть комнату.

– Зачем? – искренне удивился Малек, замерев в дверях. – Я начинаю жизнь заново. Вы, красавицы, в мои планы больше не вписываетесь. Я знаете, как придумал? Ты, мать, со Светкой погибнешь при взрыве, и я, как вдовец, вступлю в права наследства.

И, заперев дверь на ключ, он выкрикнул под звук торопливо удаляющихся по коридору шагов:

– Гарик, если хочешь увидеть Майечку, сорви чеку и брось гранату!

Безумец, не колеблясь ни секунды, дернул кольцо и бросил «лимонку» на середину комнаты. Присутствующие замерли, ожидая неминуемого. Все это время я, не отрывая глаз, смотрела на Максима. Во время перепалки он держался индифферентно, пристально разглядывая белый рояль. И вдруг, когда «лимонка» коснулась пола, Макс сорвался со своего подоконника и кинулся животом на гранату. Нина Федоровна вскрикнула, закрыв лицо ладонями, а я зажмурилась сильно-сильно, чтобы не видеть, как не станет лучшего человека на свете.

…Максим пришел в офис ближе к концу рабочего дня. Пристально посмотрел на холодно кивнувшего Сирина и, обращаясь к шефу, спросил:

– Владимир Ильич, Берта освободилась?

– Да, Макс, мы уже закончили, вези ее домой, – благодушно усмехнулся Вождь.

Макс поцеловал меня в губы, взял за руку и повел за собой. Я покорно следовала за ним, не спрашивая, куда мы идем. Я пошла бы за ним куда угодно, хоть на край света, настолько мне было классно рядом с этим парнем. Поднявшись на лифте на самый верх, мы вышли на сороковом этаже и двинулись вверх по технической лестнице. Выбрались через слуховое окно на раскаленную за день крышу и уселись на самом краю. Максим обнял меня за плечи здоровой рукой, жадно вдохнув запах моих волос. Вторая рука его была закована в гипс.

Странное дело, но граната, брошенная Гариком, не взорвалась. Простояв пару минут в тишине и так и не услышав взрыва, обезумевшие женщины – Валентина и Светлана – выбрались на волю через окно и сами, своими руками скрутили вероломного Малька, сдав негодяя в полицию. Не чуя подвоха, грузчик неторопливо брел по дороге к магазину. Как потом рассказывал следователь Зотов, Валентина выпросила у Макса ключи, села на мотоцикл и, догнав сына, намеренно сбила его, нанеся травмы средней тяжести. После этого Светлана вызвала к месту аварии полицию. Под стоны и проклятия Евгения женщина дождалась приезда наряда и добровольно сдалась. Гарика задержали той же ночью в бункере. Он забился в самый дальний угол кладовой и сидел там в обнимку с индусом, трясясь крупной дрожью. Юродивого увезли в спецлечебницу, а арсенал оружия до самого утра вывозили на армейских машинах.

Вождь с Сириным вернулись из командировки в понедельник и сразу же были оглушены последними новостями – страховая компания больше наследникам ничего не должна, ибо при обыске дома продавщицы Катерины, у которой жил Дацук, обнаружилась подлинная коллекция Константина Маслова. Это была хорошая новость. Плохая же новость состояла в том, что нашего аналитика, Яшу Гройсмана, серьезно ранили. И сделал это не кто-нибудь, а Адгур Лагидзе. Произошло преступление на пороге квартиры Сирина, в тот самый момент, когда абхаз перерезал телефонный провод и уже подбирал отмычку к замку, чтобы выместить злость и обиду на любимых девочках Олега. Как уж это случилось, я не знаю, Яша не рассказывает, но как-то он сумел вызвать гнев преступника на себя, за что и поплатился.

Теперь аналитик лежит в шестой городской больнице на Разгуляе, и мы по очереди носим ему теплый куриный бульон. В последний раз, когда я пришла к Яше, я застала там Сирина. Не надо быть психологом, чтобы понять, что Олег испытывает перед семьей чувство вины, упрекая себя в том, что выставил за дверь приятеля Танюши, который задал бы Лагидзе жару. Это с одной стороны. А с другой стороны, Сирин безмерно благодарен Яше за спасение его девочек и готов ради него расшибиться в лепешку.

Чтобы угодить Гройсману, Олег как бы в шутку взял с меня слово, что я обязуясь выйти за Яшу замуж, раз уж мой бывший друг Лагидзе лишил аналитика здоровья. Я, тоже испытывая некоторый комплекс вины, в шутку обещала подумать. Вы не поверите, но Яша так обрадовался, что у меня не повернулся язык сказать, что все это чушь собачья и замуж я выйду только за одного человека – за Максима Маслова. За эти дни я поняла – он тот, кто мне нужен. Так хорошо, как с Максом, мне не было ни с кем и никогда. Мы утром расстаемся для того, чтобы вечером встретиться снова и, наскоро перекусив, заняться любовью. Нина Федоровна ужасно переживает, что внук не ночует дома. После нервной встряски старуха стала другим человеком, стресс явно пошел ей на пользу. Бабушка Макса помирилась с генералом Заславским, пригласила жить к себе и прямо-таки расцвела и помолодела. Когда не суетится по хозяйству, они с Альбертом Семеновичем прогуливаются под ручку по берегу Клязьмы, так что смотреть на них – одно удовольствие. Старушка даже решилась на широкий жест – передала в дар музею народов Востока коллекцию древнеиндийской бронзы, а с ней и многострадального садху, оставив себе лишь медальон.

– Сегодня я возил Альберта Семеновича к Яше Гройсману, – глядя на панораму Москвы, открывающуюся с крыши высотки, вдруг ни с того ни с сего проговорил Максим. – Старик купил в больницу бутылку «Столичной» и банку маринованных огурчиков, чем поразил меня несказанно.

– Да, смешно, – улыбнулась я. – И что же они с Яшкой? Напились?

– Не так чтобы очень, но по стопочке пропустили. Сегодня я узнал, что это Яша выкрутил взрыватель у «лимонки».

– Да, Яша молодец, – подхватила я.