Владимир Югов - Вкус яда

Странная завязь очень странной истории. До сих пор специалисты копаются в ней. И до сих пор детали, детальки, эпизоды, эпизодики полностью не раскрыты. Почему английская аристократка была такой неистовой поклонницей Адольфа Гитлера? Предположим, что была. И история это вроде доказала. У Гитлера было много друзей. Но не следовало бы намекнуть и на иную сторону медали? Намекнуть на то, что эта Юнита попросту была шпионкой. И тут у историков немало фактов: Гитлер был на виду. Все может быть. Тогда надо отдать должное фюреру. Несколько месяцев британская поклонница мракобесных идей вождя немецкого народа была под его опекой. Он действительно прикрепил к ней лучших врачей третьего рейха. Действительно прикрепил своего врача Мореля, которому, видимо, полностью доверял. Кроме того, Адольф Гитлер по всем каналам бомбил, пока Юнита Митфорд находилась в лучшей лечебнице, чтобы договориться об отправке ее домой, в Англию, через нейтральную Швейцарию. Видимо, он был более чем человечный, посылая личного своего лекаря для сопровождения такой поклонницы. Он, конечно же, знал, что к тому немедленно прилипнет разведка, каждый шаг этого человека станет лихорадочно исследоваться.

Гитлер пошел на это. От благородства? От особого уважения к женщине, которая недвижно лежала в немецкой белоснежной больничной постели? Пожалуй, и такое необъяснимо по сию пору.

Естественно, Даллес и его коллеги бомбили английскую разведку письмами, пытаясь докопаться до подлинной истории Юниты Митфорд. Шли вежливые ответы, уклончивые, изысканные, из коих трудно было понять доподлинную суть Юниты в судьбе набирающего вес не по дням, а по часам Гитлера в мировом переустройстве. Да и от немецких агентов из Англии шли неутешительные в этом отношении шифровки: Митфорд так и не оправилась.

Как ни странно, после приезда Мореля его хозяин стал к нему больше благоволить. Неужели никто не доложил фюреру о маленькой слабости его личного врача — приобретении и открытии маленькой фармацевтической фирмы? Неужели разведка немцев, кичащаяся всегда тем, что она знает все и еще сверх того по высокой норме, проглядела Мореля, занимавшегося пьянкой, любовью, коммерческими делами? Именно вечная тяга к водке и не оставила след в таинственных сделках Мореля. «Он беспробудно пил», — доложили агенты по своим каналам, проморгав и «красивую даму», и «красавчика с Мюнхена». Агенты поставили вечный диагноз окружению Мореля — собутыльники. Под его прикрытием истосковавшаяся по большой любви красивая женщина, часто оставляемая коммивояжером-мужем, отдавалась любви и с Морелем. Делали это они всегда тайно.

Некогда было болеть вождю немецкого народа. Но случались казусы — эти «скопления газов в желудке», которые готовы были вырваться на простор при нередко громадном скоплении человеческих орущих толп. Тогда фюрер шел к своему эскулапу и просил помощи. Гитлер никогда не разрешал его в эти минуты (иногда целые часы) беспокоить. Почему-то тогда он завязывал с доктором непринужденный и острый разговор. То ли ему казалось, что веселие его доктора распространено и на психологические изыскания того (что чувствует Гитлер душой), то ли он просто проверял новые свои мысли на этом, кстати сказать, очень изменившемся и умеющем теперь слушать Мореле.

Кончался страшно неожиданный тридцать девятый. И фюрера очень интересовала личность Сталина. Морель читает же газеты. Что он думает о Сталине? Почему, начиная с тридцатых годов, так стремительно простирается его могущество?

— Мой друг, нет ни одной значительной области экономики, социальной и культурной… Теодор, так пишут большевики… культурной жизни страны, которая не подчинялась бы его воле и прихоти. Вы что-нибудь понимаете?

— Я? Порой понимаю. Но порой не понимаю.

— Говорите яснее. Что вы понимаете? Не отвечая ни перед никакой другой властью, этот человек имеет решающее влияние на внутреннюю и внешнюю политику своей страны. Он что? Маг? Чародей?

Естественно, Морель не мог и предположить, что его хозяин, ярый антикоммунист, щупает его серьезно, так как почему-то идет на сближение со Сталиным и его страной. Тридцать девятый, тридцать девятый… 15 марта Германия вторглась в Чехословакию, события тех дней до сих пор оказывают влияние на сегодняшний день. Сталин, Сталин… Единодержец. Его решения оформляются — как директива. И Гитлера это волнует. Он и спрашивает Мореля, не маг ли и не чародей ли Сталин… 1939-й. 1 мая 39-го. Гитлеру сразу же доложили, что на трибуне Мавзолея появился Берия и нет, не было Литвинова — наркома иностранных дел. Гитлер сразу понял: Литвинов мешал Сталину сблизиться с ним, Гитлером. Ему всегда докладывали, как умело обставляет Сталин отстранение. Через некоторое время Гитлеру доложили: Литвинов написал письмо Сталину и оставил его в сейфе. Берия допрашивал Литвинова, тому удалось уехать на дачу. «Зачем эта комедия?» — якобы сказал он Берии. И тот ему ответил: «Максим Максимович, вы цену себе не знаете».

4 мая — смена наркомов. Телеграмма в Германию. Само собой разумеется — Гитлеру лично. «Молотов — не еврей».

Вскоре на стол ложится новая телеграмма: «Нарком Молотов по-сталински руководит международной политикой». При Литвинове и не помышлял Гитлер о договоре с СССР. С 22 на 23 июня 1939-го Германии было предложено заключить договор на 25 лет… Сталин сам решил принять Риббентропа. Весьма скромная встреча. Не знали о ней даже Маленков и Хрущев — были отправлены на охоту. Риббентроп привез новое послание Гитлера — Сталину лично. Отныне все дела в Европе будут решать СССР и Германия…

Сталин, как потом докладывали Гитлеру, сказал одному из сопровождавших Риббентропа:

— В следующий раз вы должны приехать к нам в форме.

Риббентроп докладывал:

— Я опешил, мой фюрер. Спросил: как мне быстрей позвонить? Я звонил вам из кабинета Молотова. Я передал ваши самые лучшие пожелания Сталину… Когда я уезжал, мой фюрер, они срывали антифашистские лозунги…

Риббентроп докладывал в кабинете врача. Боли в животе были и уже, по мановению волшебной палочки Мореля, снялись.

— Вы волновались, мой хозяин. Поэтому были боли.

— Может, ты и прав, Морель. Я действительно волновался.

— А если бы, мой хозяин, Сталин не подписал договор? — буркнул Морель, озадаченный обострением болезни своего пациента.

— Удивительно логичный вопрос, Теодор. Тогда мы все равно напали бы на Польшу. Ты доволен моим ответом?

— Не совсем, мой хозяин. Я кое-что читал в последнее время. Сталин считает: он выбрал правильное решение — ведь с американцами и англичанами не получилось у него…

— Зато, мой друг, наш пакт, как взрыв бомбы. И для янки, и для этих англишек…