Марк Фурман - Концерт в криминальной оправе

К провокации, проведенной в полумраке рентгенкабинета, Тураевский приготовил несколько бутылок немецкого пива с довольно изысканной закуской. На этом все и закончилось: последующие анализы показали, что победа над болезнью одержана полная.

— Теперь я твой должник на всю оставшуюся жизнь, Сергей, — расчувствовался начальник милиции. — Хочу расплатиться за медикаменты и запомни — тебе от меня ни в чем отказа не будет.

Он достал из кармана бумажник, похоже, с заранее приготовленными купюрами.

— Спрячьте деньги, Анатолий Трофимович, — перейдя на «вы», потребовал Юдин. Тут же, чтобы снять неловкость, заметил: — Посуди сам. Ну, разве может судмедэксперт района, а я еще с неделю в этой должности, брать плату у начальника милиции?

— Обижаешь, Сергей Сергеевич, я ведь от чистого сердца, — Тураевский убрал бумажник, после паузы предложил: — А хочешь с семьей в Новый год на лошадях в лес прокатиться? Закажу пару вороных да сани с тулупами. Соглашайся, чудак, запомнится на всю жизнь.

— Давай, Анатолий Трофимович, доживем до Нового года. Скорее всего, приму столь соблазнительное предложение. Я хоть и городской, но с лошадьми в армии дело имел.

Вскоре стремительно, с хлопотами и суетой накатил Новый год. Накануне позвонил Тураевский: — Я вороных да сани уже подготовил. Назначь время. И без церемоний — это мой рождественский подарок.

Вот так встретил свой пятьдесят пятый год доктор Юдин. Около десяти вечера у дома остановились широкие розвальни с тройкой лошадей. Поверх мягкого душистого сена оказались тулупы — для него, супруги и дочери.

— Кони тихие, спокойные. Не глядите, доктор, что легкие да гладкие, в упряжке они ходить приучены, — заметил пожилой старшина, передавая поводья. — Тут до опушки каких-нибудь пятнадцать минут ходу, выезжайте, не спеша на Порецкую дорогу…

А ровно через две недели, в ночь под Старый Новый год, Тураевского не стало. Начальник милиции погиб нелепо и обидно — на лосиной охоте. Уже в глубоких сумерках, по возвращении из леса, идущий следом заместитель прокурора споткнулся, падая, непроизвольно нажал на курок двустволки. Заряд крупной картечи угодил Тураевскому прямо в спину, смерть наступила мгновенно, тут же на месте.

Тремя днями спустя, шагая за гробом, Сергей Сергеевич, размышляя о суете и непредсказуемости судьбы, подумал, что Тураевский, ставший ему в чем-то близким, все-таки ушел из жизни счастливым человеком. И то была единственно толковая мысль, поделиться с которой он не мог ни с кем из присутствовавших на выносе тела, кладбище и долгих-долгих поминках.

В начале об одном и том же два коротких анекдота.

Стоит длинная очередь за водкой. Мужик в хвосте ворчал, ворчал, а потом говорит:

— Пойду-ка я в ЦК и набью этому Лигачеву морду.

Ушел, вскоре возвращается. Все кинулись к нему: — Ну, как?

— А, там в ЦК еще больше очередь…

И второй. Приходит в день принятия закона отец с работы, сын ему говорит:

— Вот, папка, закон против водки вышел. Теперь меньше пить будешь!

— Сынок, — отвечает жалостливо отец, — это ты меньше есть будешь…

Когда сейчас вспоминается печально-знаменитый антиалкогольный закон — первый залп перестройки, сравнимый разве что с выстрелом «Авроры», в памяти возникают, связанные с ним события. И поскольку под любые перемены, что в СССР, что в нынешней России, принято стелить, амортизирующую удар идеологическую подушку, — вспомним хотя бы недавнюю «монетизацию», то и почивший в бозе антиалкогольный, имеет свою биографию.

Еще до его принятия, весной 85-го года страну начало лихорадить. Пошли слухи о повышении цен на спиртное, его ограничении в торговле, прочих нехорошестях. И так как дыма без огня не бывает, народ стал скупать, запасаться…

Помнится, и меня не миновала эта лихорадка. На скудную зарплату, редкие гонорары купил с полдюжины бутылок водки, сухого вина, почувствовав себя человеком обеспеченным и богатым. «С год продержусь, — подумалось мне, — а там посмотрим».

И вот командировка в Москву. А дальше, как зарубка в памяти, два слова «Синяя папка». И папка та запомнилась надолго, все, связанное с ней, случилось будто вчера…

Начну с того, что тогда мы приятельствовали с Валентином Ляшенко, работавшим в «Неделе» (было такое еженедельное приложение к «Известиям»), ответственным секретарем. В редакции ему полагался отдельный кабинет и, когда приезжал в столицу, мы нередко в нем уединялись. Иногда, сразу с вокзала, звонил Ляшенко. Он приносил из редакционного буфета кое-какую закуску, покупал пару килограмм сосисок для друга-провинциала, избавляя меня от беготни по столичным магазинам. И под «известинскую» закусь, не особо усердствуя, мы пропускали две-три рюмочки уважаемого Ляшенко медицинского спирта. Потом я отправлялся по судебно-медицинским делам, а Валентин приступал к руководству «Неделей».

В тот день он показался мне более озабоченным, чем обычно. И вот после первой рюмки Ляшенко со значением сообщает:

— Был я вчера на одном закрытом совещании… Присутствовали только главные редактора или замы центральных изданий. Говорили в основном об этом, — Ляшенко налил по второй разведенного, — и как с этим бороться.

Мы чокнулись, выпили.

— Так вот, — душевно советует Валентин, — как приедешь во Владимир, немедля запасайся алкоголем, в возможно больших количествах.

— Кое-что у меня есть. Но что-то водка в магазинах за последнее время пропала.

— И неспроста, — продолжает делиться секретами Ляшенко. — Выступал перед нами сам Ельцин. Он прямо заявил, что партия берет курс на искоренение пьянства и алкоголизма в одной, отдельно взятой стране…

— Это в какой же? — спрашиваю.

— Ты, Марик, все шутишь, — оборвал меня Валентин. — А как заплатишь за бутылку родимой раза в три дороже, вспомнишь мои советы. Вот в этой папке все расписано на пару лет вперед.

Вижу на столе у Ляшенко темно-синюю, хорошей кожи и больше, чем средней величины папку.

— Дай, взгляну, — я протянул руку.

— Извини, — Ляшенко моментально убрал папку в стол. — Велено не разглашать и подписку дал. Все, что мог, я тебе сказал…

Из «Недели» я помчался в институт судебной медицины, сдал туда бумаги и около трех дня поехал в редакцию «Вечерней Москвы». Здесь меня ждал Александр Кузнецов, заместитель главного редактора «Вечерки».

Несколько слов об Александре Ивановиче. В свое время он был редактором владимирской областной молодежки «Комсомольская искра». Потом его перевели в столицу. Он возглавлял журнал «Комсомольская жизнь», оттуда с повышением перешел в «Вечернюю Москву».