Райнов Богомил - Инспектор Антонов рассказывает

— Еще что у вас?

— Это уже по личному вопросу. Раз уж вы мне обещали… Я сегодня утром узнала, что есть место в ресторане новой гостиницы, и хотела…

— Ладно. Попробую вам помочь. Но при одном условии: чтобы вы вели себя образцово…

— За это не беспокойтесь.

— …Потому что в ресторане бывает много иностранцев…

— Ха, иностранцы! Помираю я об иностранцах! Я вам скажу даже, хотя вы мне, может, и не поверите. Вчера, как раз в обед, встречает меня у «Рилы» господин Кнаус…

— Приятель Филиппа?

— Именно. И самым любезным образом предлагает пообедать с ним вместе. И что, вы думаете, я сделала?

— Понятия не имею.

— Ясно и просто отказалась. Вы верите?

— А почему же нет? Вы становитесь серьезной девушкой. Важно только постоянно об этом помнить.

— За это не беспокойтесь.

— Что касается работы, то я думаю, что все устроится. Если будет что-то положительное, я вам сообщу.

Магда готовится встать, но я ее останавливаю:

— Минутку. А Филипп интересовался, не спрашивал ли я вас еще об одной вещи?

— О какой вещи?

— О снотворном.

Магда снова пытается изобразить неведение, чтобы пустить в ход столь же невинное «какое снотворное?», но я делаю предупреждающий жест:

— Не забывайте, о чем мы говорили!

— И про снотворное спрашивал… Ну и дьявол же вы!

— Оставьте свои комплименты. Расскажите мне лучше, какие инструкции давал вам Филипп насчет снотворного и как вы их выполнили.

— Он мне сказал, что позвонит Асенову, и пока Асенов будет говорить по телефону, я должна буду влить немного снотворного в свою рюмку, а потом подставить эту рюмку ему, чтобы не видел официант, а когда вернется Асенов, предложить ему выпить. Этот Филипп все продумал в деталях, просто позавидуешь его голове.

— Не торопитесь ему завидовать. Ну и вы что? Выполнили инструкции?

— Да, выполнила. Но только пять-шесть капелек влила.

— А зачем вообще нужен был этот номер?

— Как зачем? Чтобы он не буянил. Филипп решил устроить ему сцену, чтобы показать Асенову, что он, Филипп, ухаживает за мной, и вызвать у Асенова ревность и заставить его восстановить помолвку. Но чтобы не произошел какой-нибудь скандал, говорит, ты ему влей несколько капель, а то, кто его знает, начнет еще буянить…

— Ну, пока достаточно, — киваю. — И будь умницей!

— Не беспокойтесь! — в третий раз повторяет Магда.

Она встает и несет к дверям свое крупное тело и свое хорошее настроение и, уходя, не забывает обернуться и улыбнуться мне ободряюще, словно если кто-нибудь и нуждается в ободрении, то это я, а не она.

Может быть, она и наладит свою жизнь. Все зависит от того, когда появится на ее пути возможный кандидат в мужья. Потому что вдобавок ко всему такие, как Магда, еще и разборчивы в этом смысле. И потому, что их добрые намерения очень хрупки. Добрые намерения можно поддерживать, а чтобы их поддерживать, нужны интересы, а поскольку интересы отсутствуют… Но если повезет удачно выйти замуж и погрузиться в заботы о доме, о муже, а потом и о ребенке, тогда все устроится и войдет в свою колею. А если не устроится?.. Ну, если не устроится, значит, устроится в другом смысле этого слова.

На улице уже темнеет, когда я не спеша поднимаюсь по длинной лестнице, ведущей на уютный чердак гражданина Личева. Нажимаю кнопку звонка, но вместо знакомого резкого звона внутри начинает звучать нежная старинная мелодия. Я вопросительно поглядываю на кнопку, чтобы убедиться, что не включил по ошибке радио вместо звонка. В эту минуту дверь открывается и показывается сморщенное, довольно улыбающееся лицо Личева.

Точности ради следует заметить, что улыбка старичка тут же стала сползать с его лица.

— Вы подключили радио к звонку? — спрашиваю я, чтобы он пришел в себя от неожиданности.

— Да нет… Но это тоже мое изобретение, — бормочет Личев.

— Ну что, может быть, пройдем? — снова спрашиваю, так как хозяин застрял в дверях, словно думает, что мы будем беседовать на лестнице, подобно квартальным сплетницам.

— Да-да, пожалуйста, — неохотно отодвигается старик. — Я, знаете ли, жду гостей…

— Я вас не очень задержу. Пока придут гости…

Обстановка на чердаке — точно та же, что была шесть дней тому назад. Ни бутылок, ни бутербродов, ни печенья, оставшегося от новогодних праздников — вообще, никаких признаков, что предвидятся гости. Постойте, постойте! Пища, кажется, имеется, только пища духовная: у стены, в нежных объятиях ползучего растения, стоит роскошный телевизор. Экран освещен. Диктор, уткнув нос в бумаги, читает информационный бюллетень.

— Это тоже ваше изобретение? — небрежно показываю на телевизор.

— Да нет, что вы.

— Марка зато хороша! Из «Корекома»…

По виду хозяина не скажешь, что комплимент его радует.

— У вас, если не ошибаюсь, пенсия довольно скромная? — говорю я, опускаясь в удобное старое кресло.

— Совсем скромная, — признается старичок. — Но и потребности у меня не такие уж большие. Стариковские… Словом, есть у меня некоторые сбережения…

— В долларах или как?

— Э, вы опять про доллары… Что я, дядя Рокфеллеру?

— Я не изучал ваше родословное древо. Но как я уже отметил мимоходом, этот аппарат куплен на доллары. Могу даже сообщить вам точную дату покупки. И даже имя человека, который вас сопровождал и покупал телевизор, очевидно, на ваши деньги.

— Если вы уже знаете всю эту историю, зачем же вы меня опрашиваете?

— Меня интересует не история, а предыстория: с чего это здруг Асенов отвалил вам целый телевизор?

— Но я уже говорил вам в прошлый раз: моя жена, то есть бывшая жена, должна мне определенную сумму, и она договорись с Асеновым, чтобы он расплачивался с ней за квартиру

— Покупками на доллары…

— Прошлый раз вы не говорили этого, а отрицали. Будьте внимательней, Личев, потому что несмотря на то, что, в принципе, уважаю пожилых людей, я вынужден предупредить вас, что вы понесете ответственность за свою ложь.

— Но разве…

— Подождите, — останавливаю я его. — Чтобы предостеречь вас от новой лжи, я хочу обратить ваше внимание на то, что Асенов должен был уплатить Гелевой за квартиру сумму, значительно меньшую, чем стоимость телевизора.

— Я как раз это и хотел вам объяснить. Это было нечто вроде аванса со стороны Асенова. Вроде услуги за услугу.

— За какую услугу?

— Я ведь уже вам говорил… — старик сконфуженно умолкает. — За то, что я собирал ему сведения об этой ничтожной женщине, на которой он собирался жениться.

— Верно, я забыл. Ну, в таком случае, сделка была весьма почтенной.

«Весьма почтенной, — думаю, глядя на аккуратный, уютный чердак. — И потом иди говори, что обстановка — это удостоверение личности человека, который живет здесь. Этот чердак должен быть жилищем невинного ангела».