Ян Флеминг - Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун

— Они и в самом деле невероятные притворы.

Полковник Хавлок взглянул на нее поверх «Дейли Глинер».

— Кто?

— Пирам и Дафнис.

— О да. — Полковник считал их клички идиотскими. Он сказал:

— Мне сдается, что Батиста скоро даст тягу. Кастро действует молодцом. Сегодня утром один малый у Баркли рассказывал, что на Кубе уже началась паника. Массу денег переводят сюда. Еще он сообщил, что «Свежий воздух» продан новым хозяевам. Сто пятьдесят тысяч фунтов за тысячу акров овечьих клещей и дом, который рыжие муравьи доедят к рождеству! Кто-то неожиданно приехал и купил эту задрипанную гостиницу «Голубая бухта». Ходят слухи, что даже Джимми Фаркасон нашел покупателя на свой участок, а также злокачественную лихорадку и грибковую эпидемию деревьев в придачу, без запроса, я полагаю.

— Для Урсулы это будет счастьем. Бедняжка не переносит здешнего климата. Хотя не могу сказать, что мне понравится, если кубинцы скупят весь наш остров. Кстати, Тим, откуда у них столько денег?

— Рэкет, совместные капиталы, государственная казна — бог знает. Страна наводнена жульем и гангстерами. Они, вероятно, хотят поскорее изъять свои денежки с Кубы и вложить их где-нибудь еще. Теперь, когда фунты стерлингов конвертируются с долларами, Ямайка для них не хуже других мест. Говорят, что этот тип, купивший «Свежий воздух», просто вытряхнул кучу наличных из чемодана на пол конторы Ашенхейма. Думаю, он придержит имение год-другой, а когда тучи рассеются или, наоборот, придет Кастро и вычистит их помойку, он опять выставит «Свежий воздух» на продажу, понесет разумные убытки и с деньгами уберется отсюда куда-нибудь подальше. Жаль, между прочим, «Свежий воздух» — отличное место. Его можно было бы воскресить, если бы кого-нибудь в их семье это интересовало.

— При деде Билла их имение занимало десять тысяч акров. Управляющий тратил три дня, чтобы объехать его границы.

— Биллу на это наплевать. Держу пари, что он уже заказал билеты в Лондон. Еще один из старожилов покидает остров. Скоро никого не останется, кроме нас. Слава богу, что Джуди любит эти места.

Миссис Хавлок поспешила успокоить мужа:

— Да, дорогой. — И позвонила в колокольчик, чтобы убрали со стола. Из бело-розовой гостиной на веранду вышла огромная иссиня-черная негритянка Агата в старомодном белом платке, какие еще продолжали носить на Ямайке вдали от побережья. За ней следовала хорошенькая юная квартеронка по имени Фейпринс из Порт-Марии, которая под руководством Агаты готовилась в горничные.

Миссис Хавлок распорядилась:

— Приготовь бутыли, Агата. В этом году гуава рано созрела.

С безмятежным видом Агата сообщила:

— Да, мэм, но боюсь, мэм, нам их не хватит.

— Почему? Только в прошлом году я дала тебе две дюжины новых бутылей.

— Верно, мэм, но боюсь, что пять или шесть из них разбились.

— О господи! Как же так получилось?

— Не могу сказать, мэм. — Агата подняла большой серебряный поднос и стояла, внимательно наблюдая за лицом хозяйки.

Миссис Хавлок прожила на Ямайке уже достаточно долго и знала, что «разбились» значит «разбились» и что искать виновного бесполезно. Поэтому она ободряюще сказала:

— О, все в порядке, Агата. Я куплю еще, когда поеду в Кингстон.

— Да, мэм.

Агата с Фейпринс в кильватере выплыла с веранды.

Миссис Хавлок взяла со стола вышивку. Ее пальцы двигались автоматически, а глаза осматривали кусты роз и педилантуса. Так и есть: оба кавалера уже вернулись. С гордо поднятыми хвостами они порхали среди цветов. Солнце стояло низко над горизонтом, и его лучи, отражаясь от птичьего оперения, вспыхивали то тут, то там изумрудными проблесками. С верхушки красного жасмина начал свой вечерний репертуар пересмешник. Раннее пение квакш возвестило о близости короткого лилового заката.

«Услада» — двадцать тысяч акров в графстве Портленд у подножия Мотыльковой горы, одной из восточных вершин Голубых гор — была пожалована предку Хавлока Оливером Кромвелем в награду за то, что тот в числе 135 комиссаров подписал смертный приговор королю Карлу. В отличие от большинства колонистов тех и более поздних времен Хавлоки сумели сохранить плантацию в течение трех веков, несмотря на землетрясения и циклоны, бумы с какао и сахаром, цитрусовыми и копрой. Теперь по ухоженности, по обилию скота и бананов «Услада» была одним из лучших и богатейших частных имений на острове. Дом, перестроенный после землетрясений и ураганов, представлял собой гибрид: двухэтажная центральная часть с колоннами из красного дерева покоилась на старинном каменном фундаменте, а по бокам к ней были пристроены одноэтажные крылья с широкими нависающими крышами, по-ямайски крытыми кедровой дранкой. Сейчас Хавлоки сидели на просторной веранде, примыкавшей сзади к центральной части дома и обращенной к отлого спускающемуся саду, за которым на добрых двадцать миль вплоть до самого берега моря тянулась полоса непроходимых джунглей.

Полковник Хавлок, отложив газету, сказал:

— Кажется, я слышу машину.

Миссис Хавлок не допускающим возражений тоном произнесла:

— Если приехали те отвратительные Федденсы из Порт-Антонио, то обещай мне поскорее отделаться от них. Я просто не могу переносить их стенаний по Англии. В прошлый раз они были совсем пьяны, когда уезжали, а наш обед остыл. — Она быстро встала. — Пойду скажу Агате, что у меня мигрень.

В этот момент из гостиной вышла Агата. Она заметно волновалась. Следом, вплотную за ней, шли трое мужчин. Агата поспешно сказала:

— Жентльмены из Кингстона. Видеть полковника.

Первый из мужчин проскользнул впереди экономки. Он был в шляпе — панаме с узкими поднятыми полями. Сняв панаму левой рукой, он прижал ее к животу. Лучи закатного солнца отражались от его черных прилизанных, словно смазанных маслом, волос и оскаленных в широкой улыбке белых зубов. Он подошел к полковнику Хавлоку, держа прямо перед собой вытянутую руку.

— Майор Гонзалес из Гаваны. Рад познакомиться с вами, полковник. — Его фальшивый американский акцент напоминал произношение ямайских таксистов.

Полковник встал и слегка дотронулся до протянутой руки. Он смотрел через плечо майора на двух его спутников, занявших позицию по обеим сторонам двери. В руках они держали синие дорожные сумки «Пан Америкен», казавшиеся по виду тяжелыми. Разом нагнувшись как по команде, они поставили сумки около своих желтых ботинок и выпрямились. Белые каскетки с прозрачными зелеными козырьками бросали тень на их лица. Сквозь зеленый полумрак поблескивали смышленые звериные глазки, пристально следившие за жестами майора.

— Это мои секретари.

Полковник вынул из кармана трубку и принялся набивать ее. Его светлые голубые глаза перебегали с изящных туфель майора Гонзалеса, его модной одежды, полированных ногтей на грубые башмаки, голубые джинсы и рубашки-«калипсо» его «секретарей». Хавлок размышлял, как ему заманить непрошеных гостей в свой кабинет, поближе к револьверу, лежавшему в верхнем ящике его стала.