Эллери Куин - Тайна исчезнувшей шляпы. Тайна сиамских близнецов

— Отсюда ничего не уносили, отец, — совсем ничего?

— Почему вы мне задаете этот мудрейший вопрос, молодой человек?

— А потому, — скривившись, ответил Эллери, — что, если меня не обманывает зрение, ни под креслом, ни вокруг него не видно шляпы достойного мистера Филда.

— Так ты это тоже заметил, Эллери? — спросил инспектор. — Это было первое, что бросилось мне в глаза, когда я наклонился к нему, — вернее, первое, отсутствие чего бросилось мне в глаза. — На лице инспектора не было и следа былого благодушия. На лбу образовались морщины, усы топорщились. Он пожал плечами. — И номерка из раздевалки на шляпу тоже нет… Флинт!

К инспектору подскочил плечистый молодой человек в штатском.

— Флинт, я попросил бы тебя пустить в ход свои молодые мышцы: встань на четвереньки и обыщи пол в окрестностях этого кресла. Здесь где-то должна быть шляпа.

— Есть, инспектор, — весело отозвался Флинт и начал методичные поиски шляпы.

— Вели, — деловито сказал инспектор, — найди, пожалуйста, Риттера и Хессе, и еще… да нет, двоих будет достаточно… и пришли ко мне.

Вели пошел искать детективов.

— Хэгстром! — крикнул инспектор другому детективу, который стоял неподалеку.

— Слушаю, шеф.

— Собери все это, — он указал на кучки вещей, изъятые из карманов покойника, — и разложи но пакетам.

Хэгстром опустился на колени рядом с трупом, а Эллери наклонился и отвернул полу его смокинга. После чего немедленно сделал запись на обороте обложки, где там же нарисовал план зрительного зала. И пробормотал про себя, похлопывая по книжке:

— Экая профанация — рисовать на редком издании Стендхауса!

Вели вернулся с Риттером и Хессе.

— Отправляйся на квартиру нашего покойника, Риттер, — приказал инспектор. — Его звали Монте Филд, он был адвокат и жил по адресу: Западная Семьдесят пятая улица, дом 113. Стой возле дверей и, кто бы ни появился, задерживай.

— Хорошо, инспектор, — пробормотал Риттер, притронувшись к шляпе, и ушел.

— А ты, Хессе, — продолжал инспектор, — иди в контору этого типа на Чемберс-стрит, 51, и жди там, пока я не пришлю тебе кого-нибудь на смену. Если сможешь, зайди внутрь, если нет, стой всю ночь на карауле у двери.

— Есть, инспектор.

Хессе тоже исчез.

Квин усмехнулся, увидев, что Эллери, перегнувшись через кресло, разглядывает труп.

— Не доверяешь отцу, Эллери? — спросил он. — Что ты там высматриваешь?

Эллери выпрямился и с улыбкой сказал:

— Да так, любопытствую. Я заметил в этом малоаппетитном покойнике кое-что весьма интересное. Например, ты измерил окружность его головы?

Он достал из кармана бечевку, которую снял с обернутой в бумагу книжки, и протянул отцу.

Инспектор хмуро на нее посмотрел, подозвал полицейского, что-то тихо ему сказал и вручил бечевку, после чего тот удалился.

— Инспектор!

Квин поднял голову. Рядом с ним стоял Хэгстром, весело поблескивая глазами.

— Смотрите, что я нашел под креслом Филда, когда собирал бумаги!

Он держал в руке зеленую бутылку — из тех, в которых продают имбирный эль. На этикетке броскими буквами было написано: «Имбирный эль высшего качества. Производство Пэли». Бутылка была наполовину пуста.

— Похоже, что ты еще кое-что разведал, Хэгстром. А ну, выкладывай.

— Да, сэр. Когда я нашел эту бутылку под креслом, где сидел наш покойник, я решил, что, наверно, это он осушил ее наполовину. Дневного спектакля сегодня не было, а уборку в театре проводят раз в сутки. Так что бутылку принес сегодня вечером этот человек или кто-то с ним связанный, отпил из нее и засунул под кресло. Ага, подумал я, может быть, это важная улика, и разыскал парня, который продает лимонад этой половине зала, попросил у него бутылку имбирного эля, а он ответил, что имбирным элем в этом театре не торгуют.

— Толково, — одобрительно сказал инспектор. — Приведи-ка сюда этого парня, Хэгстром.

Не успел детектив уйти, как к инспектору устремился взъерошенный толстенький человечек, в руку которого, как клещ, вцепился полицейский. Квин вздохнул.

— Это вы здесь распоряжаетесь, сэр? — взвизгнул человечек, выпрямляясь в весь свой стошестидесятисантиметровый рост.

— Я, — серьезно ответил инспектор.

— В таком случае я должен вам сказать — отпусти мою руку, слышишь? — я должен вам сказать, сэр…

— Отпустите руку этого джентльмена, сержант, — сказал инспектор еще более серьезным тоном.

— …что считаю поведение полиции вопиющим беззаконием! Мы с женой и дочерью сидим в зале уже почти час — с тех пор, как прекратили представление. А ваши полицейские не разрешают нам даже вставать на ноги. Это черт знает что, сэр! Вы воображаете, что можете держать здесь публику до бесконечности? Я наблюдал — да-да, внимательно наблюдал, — как вы тут копаетесь, пока мы сидим и мучаемся. Так вот, я вас предупреждаю, сэр, что, если вы немедленно не разрешите мне и моей семье уйти домой, я пожалуюсь на вас моему доброму другу окружному прокурору Сэмпсону.

Инспектор Квин с отвращением посмотрел на побагровевшее лицо толстенького человечка. Потом вздохнул и сурово проговорил:

— А вам не приходит в голову, многоуважаемый сэр, что пока вы тут пристаете ко мне с дурацкими претензиями — подумаешь, посидели час в зале! — убийца сидит в этом же зале, может быть, рядом с вашей женой и дочерью? И ему тоже очень хочется отсюда уйти. Хотите жаловаться своему другу прокурору, пожалуйста, но только после того, как я вас выпущу из театра. А пока, будьте любезны, возвращайтесь на свое место и ждите, когда вам позволят уйти… Надеюсь, вы меня поняли?

По ближайшим креслам пробежал смешок — зрители, видимо, получили большое удовольствие, слушая отповедь инспектора. Человечек побрел к своему месту. Полицейский неотступно следовал за ним.

— Болван! — пробурчал инспектор и повернулся к Вели: — Сходите с Панзером в кассу и узнайте, остались ли у них непроданные билеты вот на эти места.

Он наклонился над последним рядом кресел и списал на старый конверт номера кресел: Лл 30, Лл 28, Лл 26. Потом списал номера пустых кресел в предыдущем ряду: Кк 32, Кк 30, Кк 28 и Кк 26. Он вручил конверт Вели, и тот ушел.

Эллери все это время стоял позади последнего ряда, наблюдая за отцом и зрителями и закрепляя в памяти географию театра. Наклонившись к отцу, он тихо сказал:

— Меня тоже удивило, что на такой популярной драматической макулатуре, как «Перестрелка», в зале остались семь свободных мест — и в непосредственной близости от кресла, где сидела жертва.

— И когда ты начал над этим раздумывать, сынок? — спросил инспектор.

Эллери неопределенно постучал тростью по полу.

— Пигготт! — рявкнул инспектор.

Детектив шагнул вперед.

— Приведи сюда капельдинера, отвечающего за этот сектор, и швейцара — того старца, что стоит на тротуаре перед входом.