Марджери Аллингем - Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)

– Да, – просто ответил Ричи, и Кэмпион, несмотря на безумную усталость, широко улыбнулся.

После короткой жутковатой прогулки через большую дверь в стиле королевы Анны они ступили в особняк номер двадцать три в тот самый темный миг ночи, когда уличные фонари внезапно гаснут за полчаса до рассвета.

– Вижу в темноте, – неожиданно сообщил Ричи, ведя Кэмпиона сквозь непроглядный мрак к подвальной лестнице. – Не как днем, естественно, но вполне сносно. Десять ступеней вниз до площадки, потом двенадцать.

Заветным ключом мистера Ригжета Кэмпион открыл дверь хранилища. В маленьком захламленном помещении витал некий призрачный дух, и разум мистера Кэмпиона, не привычный к подобным наваждениям, обратился к скрюченному телу, так долго пролежавшему среди пыльных коробок возле сейфа; к убийце, который наверняка вернулся, когда уже стало заметно разрушительное действие смерти, и перетащил беспомощного беднягу на свободное пространство.

Следов деятельности мистера Ригжета заметно не было, он проводил свои скромные изыскания с величайшей осмотрительностью. Кэмпион подошел к сейфу. Хорошо, что здесь нет Лагга – тот не преминул бы высказаться о фирме, способной доверить хоть что-нибудь ценное столь допотопному устройству.

– Просто шкаф, – виновато заметил Ричи, угадав мысли приятеля. – Безопасный шкаф. Ценности в банке.

Мистер Кэмпион вставил широкий ключ, изготовленный мистером Сэмсоном, и минуту-другую совершал этим ключом простую последовательность поворотов и полуповоротов, отодвигая крайне тугие засовы. Дверца, весящая по самым сдержанным оценкам не менее четверти тонны, поддалась, и мистер Кэмпион с Ричи заглянули в металлическое нутро.

На первый взгляд содержимое сейфа ничего не проясняло. На нижней полке лежали две-три книги счетов в переплете с кожаной отделкой, две маленькие записные книжки с адресами да подшивка писем. Все. Не считая аккуратного свертка в грубом зеленом сукне, перевязанного розовой лентой.

Мистер Кэмпион осторожно извлек сверток и развернул его на столе, который Майк расчистил для тела Пола. Зеленая ткань хранила в себе великолепный синий кожаный футляр с позолотой, выполненный в виде книги. Осмотр показал отсутствие замка; футляр раздвигался надвое, скрывая внутри тонкую рукопись.

– «Жуир», – заметил Ричи, заглядывая Кэмпиону через плечо. – Не изучал ее. Дядя Джейкоб Барнабас суров. Объявил ее неприличной. Уничтожил бы, но ценность… Джон слепо хранит традицию.

Кэмпион перевернул несколько тонких листов – те держались вместе лишь благодаря выцветшей тесьме, которая перехватывала стопку примерно посредине. Буквы, написанные бурыми чернилами на тряпичной бумаге, напоминали паутину, однако были вполне разборчивы. Он прочел: «Кейджвелл: О, сэр, пусть под шляпкою у леди Кокетт и впрямь лишь ветер гуляет, однако признайте – хотя ветер этот свежим и не назовешь, зато шляпка выше всяких похвал».

– Метко, – оценил Ричи с тем характерным простодушием, которое составляло суть его личности. – Ничем нам не поможет. Ценная рукопись, конечно. Сам написал, собственноручно. Застрахована. Числится на балансе – двадцать тысяч фунтов.

– Наряду с этим землевладением и типографией в Грейвзенде? – Мистер Кэмпион вскинул брови.

– Именно. Там «Жуиру» самое место. Не любил классиков. С глаз долой.

Кэмпион стал заворачивать сокровище назад в ткань, Ричи подошел к сейфу.

– Больше ничего, – не оборачиваясь, сообщил он. – Что мы ищем?

– Нечто такое, ради чего Пол пошел на риск и заказал себе личный ключ от сейфа. – Кэмпион затянул розовую ленту поверх зеленого сукна, убрал сверток в сейф. – Полагаю, к этому изысканному устройству имеется лишь один официальный ключ. У кого?

– У главы фирмы. Еще одна традиция. Вот почему тут мало что хранят.

– Понятно. Значит, оригинальный ключ у Джона?

Ричи поразмыслил.

– Наверное, у Керли, – наконец изрек он. – У него или у нее.

– По-моему, держать «Жуира» здесь весьма беспечно. – Мистер Кэмпион снял очки, присел на край стола. – Вряд ли ребята из страховой компании одобрили бы.

Глаза у Ричи затуманились.

– Не мешало бы вернуть в банк, – согласно кивнул он. – Этот ужас – смерть, убийство, суд и тому подобное, – видимо, затмил все. Возможно, сюда с тех пор не ходили. Оно и понятно.

– А, так обычно рукопись хранят в банке? – Кэмпион навострил уши. – Когда же ее положили сюда? Не знаете?

– Перед Рождеством. – Ричи неуютно поерзал. – Глупое дело. Керли негодовала.

Мистер Кэмпион набрался терпения. Расшифровка ответов Ричи была сродни танталовым мукам, и Кэмпион от имени всех заинтересованных лиц мысленно возблагодарил судьбу за то, что эту невнятную душу, полную лучших побуждений, не вызвали свидетелем на завтрашний суд.

После целого ряда увещеваний Ричи с жалким видом сообщил подробности.

– Ничего особенного. Пол выставил себя на посмешище с «Жуиром». Хотел отдать его на выставку редких манускриптов. Сразу налетел на традиции. Обычное дело в старых фирмах. Никуда не годно. Устарело. Бред. Но последнее слово – за Джоном с Керли. Пол не смирился, глупец. Попробовал достать рукопись через управляющего банком. Пол партнер, получилось. Керли увидела курьера из банка. Нажаловалась Джону. Джон пришел в бешенство, поддержал ее. «Жуира» сунули в сейф.

Мистер Кэмпион был озадачен. Неужели мелкая служебная ссора могла привести к столь тяжким последствиям? Он углубился в размышления. Джон и в самом деле с фанатичной гордостью оберегает доброе имя фирмы; мисс Керли вполне способна в глубине души быть ханжой; а Пол действительно сплошь и рядом всем досаждал. Однако по сравнению с нынешним скандалом публичное клеймение «Жуира» (событие, откровенно говоря, маловероятное, поскольку авторам, почившим более ста лет назад, дозволено многое в силу того, что за долгое время их труды, несомненно, успели выветриться) – такое клеймение было бы сущей ерундой, разве только… Мистера Кэмпиона осенила поразительная мысль.

– Так, Ричи, мне надо отлучиться. К началу суда не успею, но обязательно подъеду позже. Приглядывайте за Джиной, только ничего ей пока не рассказывайте.

– Не буду, – с детской покорностью ответил Ричи.

Мистер Кэмпион посмотрел на него с признательностью. Интересно, а что думает Ричард Барнабас о Кэмпионе? Наверное, тоже считает загадочным чудаком.

Они расстались в половине седьмого. Весеннее утро встретило холодом и мелким дождем. Мистер Кэмпион поспешил домой принять ванну и побриться – для дел еще слишком рано. Кроме того, он безропотно вверил себя заботам мистера Лагга, тот был в этом деле непревзойденный специалист. Зрелище скорбного здоровяка, который в половине восьмого утра в одних только брюках застыл на коврике в ванной – одна огромная рука сжимает миниатюрные хирургические ножницы, другая держит еще более миниатюрный рулон пластыря, – откровенно порадовало мистера Кэмпиона.