Себастьян Фитцек - Я – убийца

И тут он увидел выход. Слабость женщины. Он находился сейчас примерно посередине изогнутой лестницы, и вот-вот у него появится возможность все изменить. Проблема в том, что Штерн не был уверен, удастся ли его план. Он мог лишь надеяться.

Нужно рискнуть и попробовать – возможно, это окажется его самой большой и последней ошибкой.

Карина вылезла из машины и обошла здание в поисках признаков жизни.

– Здесь?

Она посмотрела наверх. Шестиугольная купольная крыша выдавалась вперед над пшенично-желтой, недавно отреставрированной виллой эпохи грюндерства [7]. Ни на одном этаже не горел свет. Везде были опущены жалюзи или закрыты ставни.

– Горячо, – ответил Голос, и Карина, пытаясь удержать равновесие на онемевших ногах, направилась к кованым садовым воротам. К ее удивлению, они были не заперты.

«И что сейчас?»

Она расстегнула молнию маленькой сумочки на поясе, которая была частью ее костюма бегуньи. Между лекарствами Симона, наличными и некоторыми мелочами, которые Штерн дал ей на сохранение, лежал газовый пистолет «Рём RG 70». Подарок Борхерта.

– На всякий случай, – сказал он, вручая его. – Маленький и симпатичный. Словно создан для нежных женских рук.

Ощущение нереальности охватило Карину, когда она направилась по гравийной дорожке к дому. Еще ни разу в жизни она не держала в руках оружия. Тем более с намерением применить его против людей.

– Открыто? – спросила она, подойдя к затейливо украшенной входной двери, но на сей раз не получила ответа. Карина осторожно надавила на неподатливое тяжелое дверное полотно. Закрыто. Заперто.

Она обернулась, но в сумеречном свете старых фонарей было невозможно что-либо рассмотреть. Ни прохожих. Ни преследователей. Ничего, кроме шума близлежащей Кёнигсштрассе.

– Как мне попасть внутрь? – спросила она незнакомца на другом конце провода. – Через черный вход?

Снова никакого ответа. Только хриплое дыхание.

Карина посмотрела на подъездную дорожку к подземному гаражу в правом крыле виллы, заметила на влажной листве свежие следы от шин и продолжила, стоя спиной к входной двери:

– Гараж? Правильно? Попытаться через гараж?

Голос молчал. Дыхание тоже замерло.

– Черт! – воскликнула она. «Сейчас нельзя терять времени. Я не могу обыскивать тут все, в то время как Симона там внутри мучают и…»

Правой рукой она сжала рукоятку пистолета, указательным пальцем левой дотронулась до латунной кнопки звонка. Она не детектив, не профессиональный полицейский. У нее нет шансов. Она не может победить. В лучшем случае помешать…

– Я сейчас позвоню, – сказала она в трубку и нажала на кнопку.

– Холодно, – прозвучал сонорный голос рядом с ее головой.

Сначала Карина почувствовала резкую вспышку боли между висками. Затем свет померк.

Каждая ступень была настоящей пыткой. Но с очередным шагом он приближался к возможному концу. Правда, речь шла не о нем. Его смерть удостоилась бы краткого упоминания в какой-нибудь районной газетенке. И поделом. Потому что гораздо более страшная трагедия разыгрывалась в нескольких метрах от него, в комнате, откуда гремела итальянская опера.

«И это только моя вина», – подумал Штерн.

Он притворился, что слегка потерял равновесие, и оперся левой рукой о стену.

– Что? Уже ослабели, а ведь еще ничего не началось.

«Хорошо, она прямо за мной. Нас разделяет только несколько ступенек. Видимо, не хочет, чтобы я повернул за угол и ушел из-под прицела».

Штерн подумал, что ему нужно двигаться быстрее. И держаться левой стороны. Подальше от перил. Всего лишь пять ступеней.

Прихожая, в которую вела лестница, становилась видна все отчетливее. И терракотовый горшок с искусственным папоротником рядом с перилами казался внушительнее с каждым шагом, который Штерн делал ему навстречу.

«Зачастую самые простые приемы оказываются наиболее эффективными», – промелькнула в голове Штерна еще одна мудрость отца. Удастся ли ему провернуть свой простой трюк, зависит сейчас исключительно от четырех невзрачных квадратов из пластика.

Еще две ступеньки.

Штерн осторожно пошевелил пальцами. Словно раненый, которому наконец-то сняли гипс, он почувствовал, как кровь устремилась в пальцы. Лучше бы ухватиться правой рукой, но это было бы слишком заметно.

Еще одна ступенька.

Теперь он окинул взглядом всю прихожую, где – кроме коричневого приставного столика, на котором лежал раскрытый рекламный проспект с объектами недвижимости, – не было ничего ценного. В том числе и окна. К счастью!

Штерн шагнул на последнюю ступень, словно ступал на крошащуюся льдину. Он подавил желание оглянуться, задержал воздух, полностью сконцентрировался на приближающихся секундах и даже заставил себя игнорировать тихое мурлыканье мужского голоса, которое вместе с арией доносилось до них в коридор.

«Симон не может быть далеко».

– Идите налево, третья дверь с правой стороны. Вы слышите партию…

Женщина не смогла закончить фразу. Помешал пронзительный, резкий звук, который с двойной силой отразился от голых стен.

Штерн воспользовался неожиданным звонком в дверь, чтобы в последнем жесте отчаяния изменить ситуацию. Он просто нажал на выключатели, которые располагались в конце лестницы на уровне плеча. Именно в этой слабости и заключалась сила: ему перекрыли все пути отступления, возможность побега была равна нулю. Но защищающие от взлома жалюзи не пропускали свет. Как только Штерн сверху вниз провел рукой по выключателям, и галогенные лампы погасли, лестничная зона погрузилась в полную темноту. Темноту, которая помогла ему схватить искусственный папоротник и столкнуть женщину вместе с терракотовым горшком вниз по лестнице.

В теории.

На практике все оказалось иначе. Уже на первом выключателе Штерн признал свое поражение. Потому что темнее не стало. Наоборот. По всей – до этого момента сумрачной – прихожей прокатились световые волны. Он не выключил, а включил дополнительные лампы на втором этаже. И педофилке-психопатке за спиной теперь ничего не стоило прицелиться и одним точным попаданием застрелить его.

В комнате оказалось так много удивительного для Симона. Все началось со странных звуков, которые издавали его кеды, когда он шел по блестящему полу. Сев на край металлической кровати, Симон заметил в красновато-сумеречном свете затемненной комнаты, что весь паркет застлан прозрачной строительной пленкой.

Мужчина запер дверь, вытащил ключ из замочной скважины и подошел к черному штативу в углу. На нем была закреплена маленькая цифровая камера, объектив которой смотрел прямо на кровать, куда должен был сесть Симон. Мужчина нажал на кнопку, и рядом с линзой замигала маленькая красная точка. Затем мужчина подошел к единственному окну, задернутому тяжелыми шторами болотного цвета, и включил маленькую стереоустановку.