Джон Пенн - Смерть майора Черила. Роковой триместр

— Вот об этом я и размышляю, Эббот. Странно все это, а? И мерзко.

Эббот знал совершенно точно, где живут и трудятся Инглы. «Ингл и сын, мясники».

— Я приходил сюда со своей матерью, вроде носильщика, — объяснил он. — Каждую субботу. Мы покупали здесь мясо на уик-энд. Тогда-то еще жив был старый Джек Ингл. Его жена — та самая старая леди, которая была в машине… теперь она заправляет делом. И сыном заправляет, и снохой своей. Да она и всем этим цветущим городком заправляла бы, ей только дай волю. Сущая ведьма.

Ведьма, надев свое лучшее летнее платье, поджидала их в своей лавке, сидя на стуле у кассы. Когда Торн и Эббот вошли, Роуз принимала деньги, а Том по указке матери не слишком охотно бросил старику-пенсионеру «мясистую косточку для собаки» в судок с тушеным мясом. В лавке было еще четыре-пять покупателей. Дела здесь, как видно, шли неплохо.

Миссис Ингл встала и поздоровалась с вошедшими полицейскими так, словно давно уже была с ними знакома: «Добрый день, мистер Торн», «Здравствуйте, мистер Эббот»; покупатели, ожидавшие своей очереди, мгновенно притихли.

— Пойдемте наверх, старший инспектор, — провозгласила она, — там мы сможем поговорить без помех.

— Благодарю вас, — смиренно отозвался Торн.

Эббот старательно не заметил взгляда своего начальника. Не будучи уверен, что приглашение относится и к нему, он все-таки последовал за Торном сквозь занавеску из бисерных снизок и поднялся вслед за ними на один пролет, в собственные апартаменты Инглов. В гостиной миссис Ингл жестом указала полицейским на чересчур пухлую софу.

— Обычно я пью чай в эту пору, — величественно произнесла почтенная дама. — Не желаете ли и вы?

— С удовольствием выпью чашечку чая, — самым сладким голосом сказал Торн и едва удержался, чтобы не добавить «мэм» [6] Обращение к даме, употребляемое слугами или представителями низших классов. .

— Вот и прекрасно. Все уже готово, осталось только вскипятить воду. Если сержант поможет мне принести поднос… — Она вся сияла, глядя на обоих мужчин и явно упиваясь ситуацией.

— Конечно, миссис Ингл, — ответил Эббот почтительно.

Не без труда выкарабкавшись из глубин пышной софы, он последовал за нею на кухню и тут же вернулся с нагруженным подносом. Миссис Ингл вперевалку шла за ним с блюдцем в каждой руке: на одном лежали ячменные лепешки с маслом, на другом — глазированные пирожные. Торн вытаращил глаза.

— Но это целое пиршество, миссис Ингл, — воскликнул он. — Выходит, вы нас ждали.

Миссис Ингл так и засияла от полученного комплимента.

— Миссис Гейл, тетушка Мойры, только что заходила к нам купить пару бараньих отбивных на ужин и, должна признаться, в самом деле упомянула, что вы как раз беседуете с маленькой Мойрой. Вот я и подумала, что вы, может быть, пожелаете меня увидеть.

Торн взял чашку и, после настояний, две лепешки с маслом.

— Почему бы вам просто не рассказать нам о происшествии своими словами, миссис Ингл? — предложил он. Он уже понимал, что его рот будет слишком полон, чтобы задавать вопросы.

Предоставив старшему инспектору с удобствами наслаждаться чаем — лепешки и пирожные она поставила к нему поближе, — миссис Ингл приступила к повествованию. Она любила поговорить, так что рассказ занял немало времени, но по существу Торну почти все уже было известно из ее заявления.

Наконец Торн заговорил.

— Вы сказали, что ваша невестка запомнила номер. А самого мистера Ройстоуна кто-нибудь из вас узнал?

— Нет. Мы никогда его прежде не видели — откуда ж нам знать. — И миссис Ингл продолжала несколько непоследовательно и как бы обиженно: — Все, что нужно для столовой, школа закупает в Оксфорде или Лондоне, с нами, местными, они не желают иметь дела. — И, помолчав, добавила: — Но потом-то оказалось, что нам и не было смысла запоминать номер его машины. Он сам сказал Мойре, кто он.

— Вряд ли он уже тогда собирался причинить ей какой-нибудь вред, когда говорил ей это.

Миссис Ингл была сообразительна.

— Что ж, может, и так, — сказала она, — но подумайте сами, ведь он мог сказать так и потому, что собирался убить девочку после того, как изнасилует ее.

Торн признал, что в словах миссис Ингл есть резон. Не без сожаления он отказался от третьего пирожного.

— Когда вы с ним заговорили, мистер Ройстоун отрицал, что он собирался ее изнасиловать, не так ли?

— Именно так. «Я пальцем ее не коснулся» — вот что он нам сказал. «Я не хотел ей причинить никакого вреда» — это были его слова. — Миссис Ингл неожиданно грубо хохотнула. — Это он-то, с расстегнутыми штанами, выдернутой рубашкой и петухом его… чуть ли не вовсе наружу…

— Вы могли бы в этом поклясться, миссис Ингл? В суде? — Торн внезапно стал очень серьезен.

— Да уж конечно могла бы… и поклянусь! И Том, и Роуз тоже. Нас там было трое, запомните это, старший инспектор, и мы видели то, что видели! Это даже наш долг рассказать все. Мистер Ройстоун, может быть, очень важный человек, ну, так и что же, тут разницы-то нет. И ему бы следовало это лучше знать. А если, как Том говорит, все это сейчас покроют и он выскользнет, как знать, не затеет ли и в другой раз то же самое? Мы-то как бы себя чувствовали, если бы другая какая-нибудь девушка несчастная из наших мест… если на нее набросятся так-то, изнасилуют и убьют? А то, что он директор школы, так это ж только хуже! Вы подумали обо всех тех детях, ему доверенных, — им-то как быть, если он попытается этакое в своей же школе…

Это была длинная речь, и, когда миссис Ингл наконец кончила, ее мощная грудь высоко вздымалась и опадала от возмущения. Заверив ее, что полиция обязана только установить истину и о том, что она называет «покрыть все», не может быть речи, Торн попросил разрешения поговорить с Томом и Роуз. Успокоенная его заверениями, миссис Ингл сказала, что спустится в лавку и пришлет их, но только по одному, чтобы не страдало дело. Такое условие, разумеется, вполне подходило Торну, однако, если не считать нескольких несущественных подробностей, их сообщения полностью совпадали между собой, а также с сообщением старой леди. Никаких несоответствий не обнаружил.

Когда они возвращались в полицейский участок за своей машиной, Торн повторил Эбботу: Инглы видели то, что видели. Словом, Хью Ройстоуну предстояло услышать несколько пренеприятных вопросов.

Сержант Эббот въехал в открытые ворота Корстон-колледжа и осторожно повел машину по длинной главной аллее. Торн, ссутулясь, сидел с ним рядом. Несмотря на превосходный чай, которым угостила их миссис Ингл, старший инспектор выглядел словно бы пришибленным, он молчал почти всю дорогу от Коламбери.

— Не представляю, что выйдет из этой беседы, Эббот, — сказал он наконец, — совершенно не представляю. Похоже, это будет очень, очень трудная встреча.