Гарри Зурабян - Джума

- Вояки уже в городе?

- Идут марш-броском, часа через два будут в Белоярске.

- За два часа от города руины останутся, - невесело усмехнулся Иволгин.

- Недавно позвонили из Локомотивного депо, предложили создать рабочие дружины. Поняли, куда и кому вымостили дорожку благими намерениями, туды-т его растуды-т, гегемон долбанный! Ладно, с ним потом разберемся... У меня к тебе дело, Петр. Бери своих ореликов и пройдись по кабинетам. Все, что представляет оперативную ценность... - он зашелся кашлем. Отдышавшись, продолжал: - Вообщем, не мне тебя учить, сам не маленький. Давай, Петр.

- Ты бы перевязку сделал, что ли, - посочувствовал Иволгин. На мгновение он замялся и все-таки спросил с тревогой: - Сережа, что с семьями нашими?

- Молись, Петя! - с безысходной злостью процедил сквозь зубы Завьялов. - Не знаю я, что с ними, но одно могу тебе сказать: не удержим город, им не позавидуешь. Ты наше нутро, коварное и мстительное, азиатское, не хуже меня знаешь...

Спустя несколько минут, Петр Андреевич разыскал в здании своих ребят. Собрав их под лестницей, только намеревался проинструктировать, когда заметил Алексея, нервно подносящего ко рту сигарету.

- Ну, ты, блин, совсем, капитан... Мало тебе дыма, что ли?!

- Тот раздражает, а этот успокаивает, - невозмутимо ответил Алексей. Каки ишо указания будуть?

- По агентурной сети, - начал Иволгин. - Что сможем - сохранить, что нельзя - уничтожить безжалостно. Приказ Завьялова. Саша, - обратился он к Костикову, - тебе особое задание. Как хочешь! - но прорывайся к Гурьянову. Я с ним днями встречался, он меня с занятными ребятками познакомил. Каждый - десятерых стоит. Черт с ним, с тем золотом! Запомни: скажешь Ерофею Даниловичу, что я очень просил ребят его на подмогу. В Белоярске готовятся линчевать всех, кто мало-мальски причастен к разоблачению родионовской банды. И в первую очередь, Малышева и группу Казанцева. Вояки подойдут часа через два. Давай, Сашок, ни пули тебе, ни "пера"! - Он обнял его и крепко припечатал по спине.

Глава пятнадцатая

... Малышев стоял, сцепив за спиной руки, и смотрел вниз на беснующуюся за окнами толпу. Он не ощущал в себе ни ненависти, ни мстительности, ни злобы. Роман Иванович был спокоен и выдержан, как, наверное, никогда более до того в жизни.

На площади перед зданием, где помещалось их Управление, горело несколько костров. С двух сторон ее освещали мощные прожекторы, в лучах которых Малышеву отлично, до мельчайших деталей, было видно все, что там происходило.

Памятник Краснинскому демонтировали. Один из расхристанных юнцов, под одобрительные улюлюканье, хохот и свист, взобравшись на пустой постамент, справлял малую нужду прямо на отливающее бронзой лицо лежащего на боку монумента первому председателю белоярского ЧК.

"Мы так ничему и не научились, - думал, грустно глядя на эту разнузданную вакханалию, Малышев. - Возможно, пройдет время и на этом месте поставят памятник атаману Семенову или адмиралу Колчаку, или последнему, как теперь модно писать, "невинно убиенному" российскому императору. А потом - снесут и их, вновь воодружая того же Краснинского или Ленина, или Сталина, да мало ли... Но главная наша беда в том, что мы даже представить себе не можем, чтобы памятники всем этим людям в одно время стояли на одной площади. Мы идем по собственной истории, как чужеземные наемники, конкистадоры или ландскнехты, а наша ненависть к ней из века в век сокрушительнее, чем огонь и острее, чем меч. Каждое новое поколение никак не может или не хочет примириться с предыдущими.

Было время, сносили церкви, соборы, памятники дореволюционной России. Грабили монастыри и ризницы, роскошные дворянские дворцы, вешали и расстреливали "белую гвардию". Все было... И то, что происходит теперь внизу, это - расплата за период раннего и позднего вандализма Великой Октябрьской социалистической революции.

Поэтому не стоит заламывать руки, рвать на себе волосы и кричать, надрывая горло, что во всем виноваты заокеанские спецслужбы и "дерьмократы местного розлива". Все гораздо проще: за все надо платить. И деньги на этом фоне - до смешного мизерная и ничтожная величина. Что в сравнении с какой-то бумажкой изуродованные судьбы наших детей и внуков?!! А то, что их ждет Голгофа за наши грехи - так же верно, как и то, что когда-нибудь по пути страданий и испытаний пойдут дети и внуки этих испражняющихся сейчас на собственную историю юнцов, дядей и тетей...

И придет ли он когда-нибудь, этот благославенный день, который примирит нас с собственной историей, во имя мира и счастья наших детей и внуков?!!"

Роман Иванович бросил встревоженный взгляд на часы, в который раз прикидывая в уме, сколько времени понадобится Казанцеву, чтобы добраться до объекта, где содержался Астахов. Его необходимо было срочно эвакуировать из Белоярска, как и наиболее ценные документы, уже подготовленные к отправке. Прошел почти час, как Казанцев вместе с двумя сотрудниками госбезопасности выехал за Астаховым и до сих пор от группы не поступило никаких сообщений, хотя, по идее, они давно должны были вернуться. Его размышления прервал телефонный звонок. Он быстро пересек пространство, отделяющее стол от окна и с готовностью поднял трубку аппарата.

- Слушаю, - проговорил, с трудом скрывая волнение.

Звонил дежурный.

- Товарищ полковник, к вам посетители, - услышал Роман Иванович в трубке его странно смущенный и срывающийся голос.

- Какие еще посетители? - удивился Малышев. - Как они вообще попали в здание?! Что у вас там происходит, черт возьми?!

- Здравствуйте, Роман Иванович, - в следующую же секунду прозвучало на другом конце провода. - Извините за самовольное вторжение. Нас здесь пятеро, мы по поводу овечьей шерсти...

- Чего-о-о? - пораженно воскликнул Малышев. Но тут же взяв себя в руки, холодно попросил: - Дайте трубку дежурному.

- Роман Иванович, мы от лесника, - не отреагировав на его просьбу, продолжал незнакомец.

И тотчас до Малышева дошло; он, отстранив трубку и зажав ее ладонью, облегченно перевел дыхание.

- Дайте мне дежурного, - уже спокойно попросил он. Услышав его голос, коротко приказал: - Объясните товарищам, как ко мне пройти.

- Слушаюсь, - столь же кратко ответил дежурный и послышались гудки отбоя...

Спустя несколько минут, в дверь вежливо постучали.

- Входите! - громко пригласил Роман Иванович.

Дверь приоткрылась, в кабинет один за другим вошли шесть человек, одетых в камуфлированную форму. Малышеву хватило несколько секунд, чтобы понять, что пред ним "профи" высочайшего класса. Он улыбнулся и пошел им навстречу. От выстроившихся в шеренгу отделился серьезный, с насмешливым взглядом зеленовато-серых глаз, мужчина. Он протянул руку:

- Краснов Иван Васильевич.