Гарри Зурабян - Джума

- Может, остановимся? Странный он...

Гурьянов подрулил к кромке тротуара, остановился и заглушил двигатель. Затем наклонился и попытался разглядеть мужчину через лобовое стекло.

- Погорелец, что ли? - неуверенно произнесла Анна. - Посмотри, он весь сажей перепачканный. - Она тоже наклонилась, приглядываясь, и вдруг, поднеся руку к лицу, пораженно выдохнула: - О, Господи! Это же...

Одновременно с ней воскликнул и Гурьянов:

- Мать честная! - и спешно принялся выбираться из машины, на ходу бросив жене: - Ты уж сиди, Аннушка, сам я.

Ерофей обогнул спереди свою "Ниву" и подошел к парню, отметив некую странность в его поведении: тот, ничего не замечая вокруг, продолжал баюкать на коленях котенка, нежно проводя по его шерстке рукой, грязной от сажи. Гурьянов остановился рядом в нерешительности и окликнул его тихо, но достаточно для того, чтобы быть услышанным. Однако, тот продолжал пребывать в состоянии прострации, абсолютно не реагируя.

Ерофей пригляделся внимательнее и внезапно лицо его словно запорошило ослепительно белой, холодной метелью. Он стоял не шолохнувшись, перестав дышать, безвольно опустив руки вдоль туловища. Его мощные плечи опали, а богатырская фигура неожиданно съежилась и уменьшилась. И только глаза оставались живыми на покрытом мертвенной бледностью лице.

Миллиметр за миллиметром, словно пальцы слепца, они ощупывали сидящего на ступеньках человека: взгляд повторил форму лица; задержавшись на подбородке начал осторожное восхождение вверх - мазок по губам, едва приметное касание; потом - нос и скулы, точно, без единого зазора вошедшие в слепок памяти; глаза - цвет, разрез и... погружение в глубины души...

Вынырнув из них, Ерофей, наконец, пришел в себя, часто и с трудом восстанавливая дыхание. Он почувствовал, что если сейчас, сию минуту, не сядет, то непременно рухнет наземь, как подкошенный серпом пучок колосьев. Он закрыл глаза и в изнеможении опустился на ступеньки. Ноги его не держали...

Спустя несколько минут, Гурьяновы, закрыв мужчину в автомобиле торопливо прошествовали в стационар к Артемьеву. Анна Федоровна, поздоровавшись со своими сотрудниками и перекивнувшись с ними парой фраз, отправилась в женскую консультацию. А Ерофей Данилович с Георгием Степановичем закрылись в кабинете, причем, последний попросил дежурную смену не беспокоить его в течение получаса, исключение - только экстренные случаи.

- Проходи, Ерофей, - Артемьев с тревогой вгляделся в лицо старого друга. - Вижу, стряслось что-то...

- Егор, мне у тебя одного человека спрятать надо, - тяжело вздохнул Гурьянов.

- Вот это номер! - всплеснул руками Георгий Степанович. - У тебя вся тайга в корешах ходит, а ты его ко мне в город. - Но тут же смутился и поспешил заверить: - Нет, ты не думай, что я в глухую отказку иду. Короче, чисто для тебя - никаких проблем! Тем более, видишь, какие непонятки закрутились... Ты так смотришь на меня, Ерофей... - запнувшись, подозрительно проговорил Артемьев.

Ерофей продолжал ошарашенно таращиться на доктора.

- Егор, ты совсем крутым стал, - выдавил, наконец, он.

Нейрохирург от души рассмеялся:

- Ерофей, у меня стационар потрясной публикой забит! Даля сюда, он от их слов в совершеннейший восторг бы пришел.

- Могу себе представить его "радость", - не согласился Гурьянов.

- Да брось ты! - отмахнулся Георгий Степанович, поудобнее устраиваясь в кресле. Глаза его азартно заблестели: - Давай, Ерофей, колись, что там у тебя за человечек? Небось, бандюган какой-нибудь? Их нынче милиция по всем щелям выуживает. Ну и натворили, ребятки, - бросил в сердцах, покачав головой. - Видал мою вотчину? Койки в проходах стоят, я за свою практику только в войну подобное видел. Так кто там у тебя?

- Парень молодой, - однозначно ответил Ерофей и невольно отвел глаза, не выдержав направленного на него в упор взгляда.

- Ну, что ж, парень так парень, - согласился Артемьев, но Гурьянов уловил в его голосе нотки обиды и горечи.

- Прости, Егор, - натянуто улыбнулся Ерофей. - Поверь мне, это как раз тот случай, когда меньше знаешь, дольше живешь.

- Понятно, - сразу повеселел Георгий Степанович.

За долгие годы он привык безоговорочно доверять Ерофею, всецело полагаясь на его порядочность, честность и мудрость. И, говоря откровенно, у Артемьева еще ни разу не возникало повода для сомнений.

- Чайку попьешь? - живо засуетился Артемьев, вскакивая. - Еще горяченький. И ватрушки есть, - он с надеждой взглянул на Ерофея и тот, чувствуя гораздо больше, чем значил этот взгляд, не смог отказать.

- Наливай, Егор! И плесни-ка чего покрепче. Есть, небось?

- А то! - засмеялся доктор, хлопоча вокруг стола.

Когда все было готово, Георгий Степанович, поднимая стопку с коньяком, беспечно поинтересовался:

- Когда привезешь-то, шпиона своего?

Послышался негромкий треск и нейрохирург с удивлением уставился на руку Ерофея, с которой на стол неожиданно упало несколько стеклянных осколков и кляксами закапал коньяк вперемешку с кровью. Он спохватился, кидаясь к шкафу и на ходу приговаривая:

- Ну, Ерофей, всякое я видел, но чтобы посуда от коньяка лопалась впервые! Не иначе, это ты у нас такой горячий. - Он достал все необходимое и, быстро обработав порезы на руках, ловко наложил повязку. - Домой вернешься, свои снадобья приложи. Погоди, сейчас еще стопочку достану...

Выпив, на скорую руку закусив и выпив по кружке чая, они договорились, что Ерофей где-то через полчасика подвезет парня и сдаст лично на руки Артемьеву. Оформят его под чужой фамилией, вести его будет сам Георгий Степанович, а пробудет он у него, пока более или менее не нормализуется обстановка в Белоярске. Потом Ерофей обещал его сразу же забрать.

- Значит, по новой в "прятки" играть начинаем? - подмигнул Георгий Степанович уже выходящему Ерофею.

Гурьянов изобразил на лице почти искреннюю улыбку и лишь в самой глубине глаз промелькнули озабоченность и тревога. Впрочем, Артемьев этого не заметил. Он кивнул и кратко бросил:

- Жду.

Минут через двадцать, в сопровождении четы Гурьяновых, в отделение нейрохирургии был доставлен пациент, голову которого надежно укрывали умело и искуссно наложенные бинты. Артемьев лично осмотрел его у себя в кабинете, не применув сделать комплимент сотруднице:

- Аннушка, свет Федоровна, не забыла еще наше ремесло! Как наследником обзаведетесь, я с Ерофея не слезу: пусть тебе "вольную" дает. А то, надо же, удумал - такие кадры в чащобу свою дремучую сманывать.

- Да полно, Георгий Степанович, - отмахнулась та, покраснев, подумаешь, делов-то: голову перевязать.

- Да-а, голову... - неопределенно протянул Артемьев.

Анна, перехватив многозначительные взгляды Ерофея и Егора, поспешила деликатно удалиться, объяснив на ходу: