Гарри Зурабян - Джума

Иволгин перечитал лежащие перед ним бумаги. Не отрываясь, в волнении поднял трубку телефона внутренней связи, набрал номер.

- Капитан Добровольский, - ответили на другом конце после третьего гудка.

- Иволгин, - отрекомендовался майор. - Леша, срочно зайди ко мне. И сигареты захвати.

- Ты ж не куришь, Андреич! - изумленно воскликнул Добровольский.

- Я скоро колоться начну, - буркнул тот. - Давай в темпе, - и бросил трубку.

Через несколько минут дверь открылась:

- Разрешите, ваше благородие? - Добровольский вошел, лихо щелкнув каблуками и вытянувшись по стойке "смирно".

- Заходи, присаживайся, - угрюмо бросил Иволгин, не отреагировав на обычное приветствие Алексея. - Дай сигарету! - Он нетерпеливо вытянул руку. Закурив, хмуро взглянул на коллегу, подавая тому несколько листов бумаги со стола. - Вот, полюбуйся, результат экспертизы лингвистов.

Добровольский, среднего роста, сероглазый шатен, в прошлом чемпион области по самбо и дзюдо, тяжко вздохнул и погрузился в чтение. Минут через десять, внимательно изучив бумаги, он с кротостью дебила воззрился на майора:

- Андреич, а, може, он - шпиен?

- Ага, - зло откликнулся тот, - Троцкий, Бухарин и Тухачевский - в одном лице. Те тоже шпиены были - всех разведок мира. - Уловив завистливый взгляд Алексея, махнул рукой: - Да не косись ты! Дыми, если невмоготу.

- Премного благодарны, ваше благородие, - Добровольский с готовностью схватил со стола майора свою же собственную пачку, закурил.

- Леша, я понимаю, английский, на худой конец, китайский - вот они, китаезы, рядышком. - Иволгин подхватился и маятником заметался по кабинету: - Но французский! Фас... Черт, как там?

- Фарси, товарищ майор, - улыбаясь, подсказал Алексей.

- Я и говорю: фарси! - Он остановился: - Это где ж такой?

- В Афганистане, например, - блеснул эрудицией капитан.

- Во, душманов мне только здесь не хватало! И так все на голове сидят: убийство, видите ли, в городе. Результаты всем подавай! - Снова забегал он по кабинету. - Как-будто не уголовника пристукнули, а Горбачева. И даже имени этого спеца не знаем. Он, что, из космоса прилетел?

- Из Америки, - наобум ляпнул Добровольский. - Мы теперь с ней братья навек! Вот они и решили нам подсобить, с преступностью покончить.

- Леша, пусть мы - менты поганые, но не безмоглые же моськи. Хочешь, чтобы я поверил, что этот парень вот так, запросто, уделал Горыныча, взял "дипломат", припрятал, а потом башкой оземь грохнулся, как Василиса, надеясь голубем сизым воспарить?

- А был ли мальчик, Андреич?

- Был, Леша, был. Хор-р-рошие были деньги. Не наши, мадэ ин Америка, чтоб ей подавиться своим гнилым капитализмом!

На столе громко зазвонил телефон. Он недовольно поморщился и, обойдя стол, поднял трубку:

- Слушаю, майор Иволгин. - Выслушав, отчеканил: - Так точно, товарищ полковник! Сделаем. Хорошо, Михаил Спиридонович, обязательно все подготовим. - Но, положив трубку, свернул в направлении телефона увесистый кукиш: - Видал?!

Алексей отвернулся, сдерживая смех.

- Ну, нар-р-род! - прорычал майор сквозь зубы. - Готовим бумаги, Леша. Нашим полиглотом "сталинские соколы" озаботились. К расследованию "контору" подключают.

- Отдаем? - с сомнением спросил тот.

- Да щас! - огрызнулся Иволгин. - Я свои трупы, отродясь, в чужом огороде не хоронил. - Заметив улыбку капитана, поспешил предостеречь: - Но и вы у меня не очень-то резвитесь! Не приведи Бог, что утаим и "контора" дознается... Нас не то без пенсии, без штанов по Владимирке пустят. А кандалы, знаешь, куда приладят, чтоб звенели позаливестее?

- Обижаешь, Андреич, - заметил Алексей, поднимаясь.

- И вот еще что... - Иволгин с минуту размышлял. - ... Артемьев есть такой.

- Зав. нейрохирургией?

- Он. Чувствую, знает этот "мил человек" нашего парня.

- Может, "прессануть"?

- Леша, я тебя умоляю, - ухмыльнулся майор. - У него вместо позвоночника - рельса. Он за своего "пациента" костьми ляжет. А то и, лежа, не отдаст. Установите за ним наблюдение. Соберите все данные: друзья, знакомые, родственники, вплоть до Евы. Что-то там есть...

Сны цвета зеленого клена

... Бронзовые ручки, в форме волчьих голов, отбрасывали яркие блики от струившегося в окно солнечного света. В такие минуты ему казалось, что волки улыбаются. И совсем не страшным представлялся тот, настоящий большой, сильный и красивый зверь, находившийся сейчас по другую сторону двери. Он прислушался. Уловив осторожные, мягкие шаги, напрягся, и почувствовал, как радостно забилось сердечко, когда послышался негромкий вой и перекрывший его зычный голос:

- Сереженька, входи!

Мальчик, с силой надавив на ручку, распахнул двери и вихрем ворвался в комнату, спеша увернуться от кинувшегося к нему волка. Ребенок, смеясь, не чуя под собой ног, стремглав летел к стоящему у окна широкому и длинному столу, из-за которого навстречу ему поднимался высокий, седовласый старик, с благородной осанкой и ясными, голубыми глазами на красивом, с тонкими чертами, лице. Он на лету подхватил мальчика, в ту же секунду крепко обнявшего его за шею, при этом с детским, непосредственным пылом, не умолкая, кричавшего вертящемуся рядом волку:

- Не поймал, не поймал! Дедушка, Рогдай меня не поймал! - Ребенок отстранился, глянув на старика с обожанием и нежностью. И крепко поцеловал в щеку: - Деда, я сейчас умру - так я тебя люблю!

Тот бережно опустил его на пол. Но он, уже вцепившись в роскошный мех животного, заглянул зверю в глаза и с тем же чувством произнес:

- Рогдаюшка, не обижайся, что не поймал. Ты все-равно самый прекрасный, добрый, быстрый и смелый. Ты - лучше всех! - Зверь, полыхнув диковатыми глазами, доверчиво ткнулся носом в ладони мальчика. Ребенок с восторгом бросил взгляд на деда: - Посмотри, он - замечательный, верно?

- Верно, Сереженька, - кивнул старик с улыбкой.

Часы в кабинете начали бить четыре часа.

- В парк? - спросил старик.

Внук крепко взял его за левую руку, неперпеливо заглядывая в лицо. Справа встал волк. Так, втроем, они и вышли.

... Он не шел, а словно парил за ними следом, невидимый и бестелесный, как Ангел. Никогда прежде он не чувствовал столь обостренно это необыкновенное состояние легкости и гармонии, властвовавшее над ним теперь. Искалеченная плоть, отгородившись от реальности стеной бессознательности, погружалась в чистые, светлые и теплые воды озера памяти. Он плыл за ними, не касаясь земли, по широкой аллее парка, с радостью узнавая деревья и строения, впитывая чуть размытые акварельные цвета и формы старого поместья.

- Ты не устал, дедушка? - участливо спросил мальчик.

- Что ты, Сереженька, мы только вышли на прогулку.

- Бабушка не велела тебя беспокоить. Сказала, что ты заполночь работал. Но я так соскучился, - виновато проговорил он. Заметив нежный взгляд старика, успокоился. Но мгновение спустя, лукаво прищурившись, поинтересовался: - Опять с вирусами в догонялки играл?