Гарри Зурабян - Джума

- Так далеко, что не угнаться, - послышался голос Багрова, который первым разделся и теперь с непроницаемым лицом стоял на выходе из холла, глядя прямо перед собой.

Все в недоумении уставились на него. Он поманил их рукой. Стоило им приблизиться, как тотчас раздались возгласы, которыми обычно русский человек кратко и лаконично передает всю гамму переполняющих его чувств - от удивления до страха. Михаил Спиридонович поочередно оглядел прибывших, чуть дольше остановившись взглядом на Родионове. Но лицо Бориса Николаевича выражало столь неподдельные ужас и смятение, что Багров отбросил мелькнувшую было догадку о причастности его к смерти Василия Молохова, чье безжизненное теперь уже тело покоилось у подножия крутой лестницы, ведущей на второй этаж родионовской дачи.

- Только трупа нам и не хватало, - поморщившись, заметил один из гостей - высокий, худой мужчина с нервным, желчным лицом.

- Что делать будем, Миша? - обратился к нему Родионов. Губы его тряслись, глаза бегали.

"Рядом тебя положим! - мстительно, с неприязнью, подумал Михаил Спиридонович. - Вот же наградил Бог подельничком!", но вслух, естественно сказал иное:

- Милицию вызывать надо, - и с неприкрытым злорадством взглянул на Родионова.

- Какую милицию?! Что ты несешь?! - сразу же пришел тот в себя. Хочешь, чтобы на меня еще один труп повесили?!

- Еще? - деланно удивился Багров, приподнимая брови.

Гости с интересом следили за их пикировкой.

Родионов побагровел, глаза его стали наливаться яростью. Он набычился и вплотную придвинулся к Багрову:

- Ты меня, Миша, не лови. Не надо, - произнес уже спокойнее, с плохо скрытой угрозой. - Теперь, Миша, все трупы - общие.

- Кто знал, что Василий живет у тебя? - спросил один из гостей.

- Почти никто, Валерий Петрович, - ответил Родионов мужчине с желчным лицом.

- У него родственники есть? - продолжал допытываться гость.

- Дальние, - ответил Багров. - Где-то под Воронежем.

- Так, может, он к ним и уехал? - спокойно произнес Валерий Петрович.

- А что? - тут же, поняв его, загорелся Родионов. - Собрался проведать, погостить, так сказать, - он натянуто рассмеялся. - Как считаешь, Михаил Спиридонович?

- Только "провожать" его будешь сам, - четко проговорил тот, глядя на него в упор. - С меня хватит!

Родионов попытался что-то возразить, но его жестом остановил второй гость:

- Борис Николаевич, я тебе помогу. Не стоит ссориться из-за какого-то Василия. Он нам ни сват, ни брат. Где у тебя лопаты?

- Анатолий Иванович, - попятился Родионов, - ты, что же, хочешь... у меня на даче его... закопать?

- А, что, есть возможность его у Кремлевской стены похоронить? ухмыльнулся тот. - Или прикажешь твоего ординарца упаковать и на городское кладбище тащить? Ночью закапывать?

Борис Николаевич окончательно растерялся и скис. Он развел руками, затравленно переводя взгляд с одного гостя на другого, не минуя и Багрова:

- Но как же это? Да мало ли что... Вдруг найдет кто?

- Кто, например? - усмехнулся Багров.

Родионов метнул на него злобный взгляд, но ничего не сказал. Осторожно подошел к телу Молохова:

- И как его угораздило? Здоровенный мужик и... шею свернул.

- Или свернули, - спокойно поправил Багров.

Родионов резко дернулся, разворачиваясь к нему всем корпусом.

- Что ты хочешь этим сказать? - на бледном лице Бориса Николаевича лихорадочно блестели глаза, в которых пополам было и панического страха, и испепеляющей ненависти.

- Борис, это тебе привет от "святой троицы", - все так же спокойно пояснил Михаил Спиридонович. - И если ты до сих пор не понял этого, то мне искренне тебя жаль.

Родионов не смог выдержать его взгляд и опустил голову:

- Ладно, на даче, так на даче. Если все получится, я все-равно здесь не останусь. Но не закапывать же его белым днем?

- Правильно, - усмехнулся Михаил Спиридонович, - давай его в спальню к тебе наверх отнесем. Пусть полежит до ночи. Борис! - рявкнул он так, что вздрогнули даже гости. - Готовь пленку и лопаты!

Тот быстро выбежал из холла и далее во двор. Через несколько минут он вернулся, запыхавшийся и сосредоточенный. Расстелил прозрачный полиэтилен и замер в нерешительности рядом с телом Молохова. Гости переглянулись и молча приступили к "проводам"...

Закончив, все четверо вернулись в дом. В ванной, с одинаково брезгливым и хмурым выражением на лицах, тщательно и долго отмывали руки. Пройдя в гостинную, разлив водку, замерли со стаканами в руках. Родионов, не глядя ни на кого, вдруг залпом осушил свой. Багров невольно дернул головой и тихо произнес:

- Человек все-таки, пусть, как говорится, земля пухом... - и медленно выпил водку.

За ним - двое гостей. Борис Николаевич принес из кухни пакеты с едой и выпивкой. Принеся посуду, принялся раскладывать на тарелках крупно нарезанную закуску. Делал он это торопливо и неумело, временами неловко подхватывая на лету грозившие упасть - то столовые приборы, то еду. Анатолий Иванович вызвался ему помочь. Валерий Петрович стал неторопливо разжигать камин. И только Багров с отсутствующим взглядом сидел в стороне в кресле, словно между ним и этими тремя, находившмися еще в комнате, кто-то провел незримую, пограничную черту.

"Что у меня общего с ними? - думал он, прикрыв глаза. - Как я вообще попал в эту компанию? "Где он и кто мы?" - вспомнились ему некогда сказанные о Свиридове слова Родионова. - А кто мы? Без пяти минут миллионеры. Команда кладоискателей. - Он мысленно усмехнулся: - Скорее, кладбищенская команда...

Ваську Молохова, как собаку, зарыли. На территории дачи второго секретаря горкома партии. Подвели, так сказать, "фундамент" под "здание власти". Чтоб стояло крепче и было на кого опираться. Что же это за власть такая, которая и после смерти нас "благополучно пользует"? Вот и Молохов...

Уложил несколько урок, когда те в колонии бунт подняли. После комиссий понаехало, одно служебное расследование за другим и... начался "звездопад". На Василии, на первом, и отыгрались: всего лишили и из органов поперли. Он окончательно и озверел: готов был и своих, и чужих зубами грызть, руками голыми давить. Человеческого в нем ноль целых, ноль десятых осталось. А ведь его изначально к колонии на пушечный выстрел подпускать нельзя было. Много лет назад его сестру-малолетку изнасиловали и убили. А теперь вот и его... завалили. Господи, сплошной круговорот зла в природе! И я, между прочим, тоже в нем барахтаюсь.

Купился на "кресло". Как же - начальник! И что, больше власти стало? Да черта с два! Иволгин, вон, в последний раз "глазами ел", а на самом деле - в рожу плюнул. И что я ему сделаю, со всей своей властью?! Он хоть и майор, и по стойке "смирно" передо мной стоит, а шиш до него дотянешься! Потому как, чем выше "кресло", тем ближе оно к преисподней.