Гарри Зурабян - Джума

- Стоимостью в двести миллионов долларов? - Кейн в сомнении покачал головой: - Не думаю. Они предпочитают переводить партийные средства на счета в Лозанне и Цюрихе. В крайнем случае, в Германию. Я уверен, речь шла о личном счете. - Он обратился к молчавшему до сих пор Стоуну: - Чарльз, вы выполнили мою просьбу? - Тот кивнул. - Может быть, просветите нас? - на лице Кейна застыла улыбка Мефистофеля.

- По нашим данным, - с готовностью начал Стоун, - в последнее время в среде белоярской мафии стали упорно циркулировать слухи о, якобы, найденном кладе времен гражданской войны и имеющим отношение к вывезенному в свое время в Сибирь адмиралом Колчаком золотому запасу бывшей Российской империи. Мы попытались собрать интересующие нас сведения среди представителей российской эмиграции первой волны...

Стоун не стал делать паузу, надеясь поразить своих собеседников дешевым и вовсе несоответствующим уровню собравшихся здесь людей эффектом, а сразу продолжал:

- ... В прилегающем к Белоярску регионе действительно во время гражданской войны оказался "захоронен" клад местного атамана Семенова. По предположительным оценкам на сегодня его стоимость исчисляется в полмиллиарда долларов. За последнее время, - продолжал бесстрастно Стоун, в Белоярске были убиты три главаря мафии, далеко не последнюю роль занимавшие во всесоюзной криминальной структуре.

Наши аналитики представили модель, согласно которой на этом кладе могли сойтись интересы криминала и партийной верхушки Белоярска. А учитывая просьбу Родионова о переводе в Канаду двухсот миллионов долларов, можно сделать вывод о том, что клад, практически, найден и контролирует его никто иной, как Родионов.

- Все это имеет какое-либо отношение к миссии Рубецкого? взволнованно спросил Координатор.

- Если в Белоярске начнется борьба за клад, это в значительной степени облегчит его работу. Потому что органы госбезопасности вынуждены будут бросить все силы на предотвращение разграбления и вероятный вывоз ценностей за пределы Советского Союза.

- Мы должны до поездки Ричарда решить, какую займем позицию, задумчиво произнес Координатор и пояснил: - Родионов представляется мне очень перспективной фигурой в плане будущего. К тому же, если мы поможем разместить его капитал в Канаде, это укрепит его доверие к нам. В последующем стоит попытаться подготовить из него влиятельное лицо в политическом и экономическом отношении.

Но главная задача на сегодня - это Рубецкой. Необходимо продумать, как в операции с ним использовать Родионова. У него должна быть своя команда и в ней наверняка не последние люди в городе и области, которых тоже при определенных обстоятельствах можно использовать. - Он взглянул на Кейна и Стоуна: - Естественно, ни Родионов, ни, тем более, его друзья не должны даже догадываться об истинной цели проводимой нами операции.

Ричард Кейн и Чарльз Стоун молча кивнули.

- Чарльз, - обратился Координатор к Стоуну, - я жду вас завтра в три часа дня с предварительным планом. - И более жестко добавил: - Думаю, вы понимаете, что гибель военнослужащих еще одной военно-воздушной базы нам с вами вряд ли простят. Мы потеряли слишком много людей, кое-что уже просочилось в печать. Пока нам удается сохранить все в относительной тайне. Но Рубецкого необходимо вытянуть во что бы то ни стало...

Глава четырнадцатая

... Он был совсем маленький, недели четыре от роду. Пушистая, длинная шерсть частично свалялась и там, где была окрашена в белый цвет, выглядела грязновато-серой. Он походил на потерянную ребенком детскую варежку, черно-белого цвета, украшенную двумя крошечными голубыми бисеринками. В его снах еще жили пища и тепло, радость и игры. Но все чаще их вытесняли образы, переселявшиеся в сны из реальной жизни, жестокой и бесприютной. И еще он до сих пор отчетливо помнил запах руки, однажды положившей его в холщовую сумку, а спустя время оставившей здесь - на голых, холодных ступеньках. Он все ждал, зябко поджимая крошечные лапки, что за ним придут, о нем вспомнят. Задрав кверху мордочку, жадно втягивая ноздрями воздух, с надеждой вглядывался в спешащую по своим делам "обувь". Он все верил: вот, сейчас, кто-нибудь обязательно остановится, опустится до его несчастного уровня, подхватит на руки, прижмет, улыбаясь, к себе и, согревая, спрячет за пазуху. Он ждал и недоумевал, почему эти, такие большие и сильные, проходят мимо.

Рядом с ним остановились "старенькие ботинки". Спустя мгновение у его ног оказался маленький кусочек хлеба. Он радостно замяукал, благодаря. "Ботинки" постояли и пошли дальше. Он было кинулся вдогонку, но понял, что сегодня ему повезло только на хлеб, но не на приют.

Потом, в течение долгого дня возле него останавливалась еще какая-то "обувь". Один раз ему больно отдавили хвост и один раз сильно отшвырнули с дороги. Он осознал, что отныне так будет всегда: никто за ним не вернется и никто о нем не вспомнит. Всегда будет вода, иногда - хлеб и никогда больше не будет дома и семьи. Ему было всего четыре недели от роду, но он уже знал главную истину своего кошачьего бытия: человек - воплощение абсолютного зла в живой природе на этой земле. К нему не надо стремиться, у него не стоит искать защиты. А в случае опасности - от него надо уметь быстро скрыться...

В это утро он как обычно пришел к порогу булочной. Он не знал, как называется большой дом, из которого вкусно и тепло пахнет хлебом. Но успел понять: это место, где торопящаяся мимо него "обувь" редко бывает "злой". У него выработался своеобразный ритуал. Сначала он грелся: осторожно перешагнув порог, следовало быстро прошмыгнуть открытое пространство и спрятаться под прилавком.

В сущности, он вторгался на чужую территорию, но обитавший здесь до него здоровенный, откормленный котище не стал возражать против его присутствия, видимо справедливо рассудив, что на этом "хлебном" месте вполне хватит пищи и двоим. Для порядка первые дня три Кот-хозяин немного повозмущался, пошипел, но, учтя малолетний возраст пришельца, оттаял.

Согревшись, он обычно перебирался ближе ко входу-выходу. Там, конечно, не так уютно, как под прилавком, но зато можно было вполне расчитывать на лишний кусочек хлеба, а если повезет - то и булочки. Он знал, что пройдет много времени, прежде чем его пожалеют. Но смирился и приготовился ждать, постепенно привыкая к новой жизни, в которой редко случаются приют, покой и хлеб, но которая до краев заполнена смирением и ожиданием. Он задремал, уткнув нос в подвернутые лапы...

Он крепко спал, когда во сне к нему внезапно пробилось будоражащее чувство тревоги. Он открыл глаза и огляделся. В проходе в подсобку сидел Кот-хозяин. Шерсть на нем вздыбилась, желтые зрачки расширились, превратившись в две сверкающие монеты. И вдруг самого котенка словно толкнуло и подхватило невидимой волной: он почувствовал, как крупной дрожью раз-другой-третий больно хлестнуло землю. Она съежилась и замерла. С черного хода Апокалипсиса неуправляемой биомассой выползало, вываливалось, перетекало через край, затопляя все вокруг, круша и сметая на своем пути, абсолютное зло, чтобы на старый, потемневший от крови, алтарь принести новые жертвы...