Андрей Троицкий - Амнистия

Он хотел пошутить, схохмить или потрепаться о погоде, но заглянул в лицо курьера – и шутить расхотелось. Женщина выглядела слишком уставшей, серьезной, сосредоточенной на своих мыслях. Кажется, она вообще не способна понимать юмор. Старовата для этого.

Руденко только глянул вслед курьеру и опустил глаза к бумагам. Местные петрозаводские милиционеры отнеслись к запросу из Москвы внимательно, слово МУР уважают даже в глубинке. Надо же, целых восемь страниц в ответ настрочили. Так, Тарасов Максим Сергеевич. Родился, крестился, учился. Ничего интересного, общая сухая информация. Инспектор перевернул вторую, затем третью страницу, продолжил мало занимательное чтение.

Так, мать Руденко умерла семь лет назад. Работала на консервном заводе. Отец в прошлом бригадир грузчиков в порту, ныне инвалид. Других близких родственников не имеется. Сам Максим Руденко мастер спорта по боксу. Любительскому, разумеется. Занимался в спортобществе «Урожай» под руководством тренера Люшкина. Видно, звезда местного значения. В Москве о таком тренере слыхом не слыхивали. И не услышат.

Тарасов не женат, детей не имеет. Просто аномальное явление, человеку за тридцать, а у него ни жены, ни детей. Настораживает. Шесть лет назад увлекся театром. С чего бы? Работал в областном театре оператором сцены, осветителем. Окончил годичные актерские курсы. В эпизодических и массовых сценах участвовал в следующих спектаклях. Ух, как много постановок. Целый поминальник. Когда только успел? Видать, талант прорезался. Сыграл одну из главных ролей в пьесе «Барышня и хулиган». Кого он, интересно, представлял в этой пьесе? Наверняка, не барышню.

В театральном коллективе пользовался уважением. Общая фраза. Так, а вот это уже интересно: друзья Тарасова. Пара ничего не говорящих фамилий спортсменов. Затем администратор спортивного общества «Буревестник» Виктор Семенович Клыков. Тоже мимо денег. Кто такой этот Виктор Семенович? И ещё один друг – драматург областного театра Алексей Евгеньевич Локтев.

Руденко икнул от неожиданности.

Он пять раз подряд перечитал последнюю фразу, поднялся на ноги. Он прошелся по кабинету, зачем-то выглянул в окно и выпил мутной застоявшийся воды прямо из горлышка графина. Руденко упал в кресло: драматург из областного театре Алексей Локтев, недавно покинувший этот самый кабинет, – друг Тарасова, друг убийцы. Вот это сюрприз. Тесен мир. А на ловца зверь бежит. Это называется – чистое везение. Везение высшей пробы.

Черт побери, не так часто везет честным людям, а милиционерам в особенности. Кактус – друг Тарасова. Впрочем, Локтев ещё не совсем Кактус. Он не дал агентурную подписку. Но это дело поправимое. Подписку он, сука, даст. Никуда теперь не денется. Руденко просто обязан довести историю до счастливого финала.

По мосту, о чем-то переговариваясь, шли люди. Локтев оторвался от созерцания городского пейзажа, зеленой речной воды и побрел дальше своей дорогой.

На углу набережной и кинотеатра «Ударник» у мачты городского освещения стояли «Жигули» с передком, смятым в гармошку. Видимо, столкновение произошло пару минут назад, толпа зевак только начинала собираться. Кто-то побежал в кинотеатр к телефону, вызывать «скорую».

Локтев остановился в десяти шагах от разбитой машины, наблюдая, как постовой милиционер и два мужчины в гражданской одежде, видимо, добровольные помощники из прохожих, вытаскивают из кабины и помогают сесть на тротуар пострадавшему в аварии водителю. Лицо молодого человека, голубая сорочка, светлые брюки залиты кровью. Водитель сел на тротуар, обхватил ладонями лицо и тихо постанывал.

«Даже странно, что сейчас кому-то на этом свете хуже, чем мне, – подумал Локтев. – Впрочем, это ещё вопрос, кому хуже».

Пару кварталов он прошел по Большой Полянке, свернул в арку мрачноватого здания постройки пятидесятых годов и, пешком поднявшись на третий этаж, нажал кнопку звонка.

Через час хозяин квартиры пенсионер дядя Коля Мухин, друг покойного отца Локтева, покормив гостя обедом, очистил от бумаг круглый стол в большой комнате, водрузил на него шахматную доску. Локтев, уже изливший Мухину душу, ожидал слов поддержки или совета, но дядя Коля молчал, сосредоточенно расставляя шахматные фигуры на доске. Сев за стол, Локтев бездумно передвинул белую королевскую пешку.

– Ну, что ты терзаешься? – прищурив глаза, Мухин посмотрел на Локтева то ли с сожалением, то ли с жалостью и сделал свой ход. – Поздно пить боржоми, когда… Когда все за тебя решают другие люди.

– Что мне делать?

– Если бы у тебя был выбор, я бы ответил так: выбирай, сынок, из хорошего лучшее. А так, что скажешь?

– Черт возьми, я приехал в Москву, чтобы работать, чтобы писать пьесы, участвовать в их постановке, – Локтев сделал ход конем. – А вместо этого… Меня принуждают стать милицейским стукачом. Я уже не драматург, а Кактус.

– Сейчас из этого говняного потока тебе не выбраться, – сказал Мухин. – Остается плыть по течению. Но, возможно, случай представится позже. Пока не торопи события. У меня есть один знакомый, по фамилии Журавлев. Он бывший сыщик уголовного розыска. Теперь в отставке по возрасту. У него свое маленькое детективное агентство. Не знаю, чем он точно занимается, подглядывает в щелку за неверными женами или ищет угнанные машины. Но человек он дельный. Надо тебе к нему сходить, я адресок тебе напишу. И с Журавлевым переговорю.

– Пустое это, – Локтев сделал следующий ход.

– А ты все-таки к нему сходи, – Мухин погрозил Локтеву пальцем. – Две головы хорошо, а три лучше.

– Обязательно к нему схожу, – пообещал Локтев, наперед зная, что ни к какому частному сыщику Журавлеву не пойдет.

– Ты в облаках витаешь, – покачал головой Мухин.

Локтев сделал рокировку и не ответил. Он подумал, что шахматы игра слишком легкая, не требующая душевных сил. Силы и, в конечном счете, саму жизнь отнимают другие игры. Такие игры, где пешки в ферзи не выходит. Пешки остаются пешками, таковы правила. Дураки остаются дураками, а кактусы всю свою жизнь кактусы.

– Ну, что тебя так гложет?

Мухин поднял кверху седые брови.

– Гложет то, что из человека я почти превратился в кактус. Превратился в информатора, ментовского стукача.

– Понимаю, от тебя требуют информации. Тогда для затравки сообщи своему следователю, что старик Мухин, военный строитель, собирается под покровом ночи обчистить коммерческий ларек. Или, бери выше, собирается совершить налет на ювелирный магазин.

– Возьму этот факт на заметку.

– Вот что, Алеша, когда был жив твой отец, я обещал ему присматривать за тобой, – сказал Мухин. – Обещал тебе помогать. Сейчас ты влип в историю. Наверное, потребуются деньги, чтобы из неё выбраться. Можешь на меня рассчитывать. Я дам, сколько надо, но в пределах разумного. Трать деньги на то, что читаешь нужным. Отдашь, когда разбогатеешь, когда твои пьесы поставят в театрах.