Андрей Троицкий - Амнистия

В солнечный летний день Локтев, пешком направляясь от центра города в Замоскворечье, остановился на середине моста, не для того, чтобы наслаждаться прекрасными видами древней столицы. Он провел все утро в казенном доме на Петровке 38, где пришлось отвечать на самые унизительные, с каверзной подковыркой вопросы, давать показания, выслушивать угрозы и оскорбления. Теперь Локтев испытывал лишь тяжесть в ногах и пустоту в душе. Хотелось передохнуть.

Положив ладони на чугунные перила, Локтев бездумным взглядом уставился вдаль. Крыши дальних домов расплывались в знойном мареве, казалось, поверх них текла прозрачная небесная река, размывавшая четкие очертания фасадов и крыш. Город растекался на глазах, таял в жарком мареве, как сливочный пломбир. Локтев на несколько секунду зажмурил глаза, вдруг заболевшие от слишком яркого света.

Он вздохнул, стал разглядывать почти гладкую поверхность реки. Мутная серо-зеленая вода, казалось, вот зацветет. Интересно, глубоко ли в этом месте? Наверное, не мелко. Впрочем, это не имеет значения, чтобы утонуть хватит и лужи.

«Прохладные воды влекли его, сулили вечный покой, избавление от тягот жизни, земных забот, обещали вечное забвение, – сказал самому себе Локтев и, немного подумав, добавил. – Неудачный день. Вода сегодня слишком грязная, чтобы топиться». Действительно, на поверхности Москвы-реки болтались бумажные стаканчики, прозрачная бутылка из-под газировки, какая-то бесформенная дрянь, то ли раскисшая коробка из-под торта, то ли светлый женский парик. Локтев, перевесившись через перила, плюнул вниз.

Белый плевок, подхваченный ветром, улетел неизвестно куда.

Топиться не имеет смысла. Потому что самое худшее уже случилось. Потому что он уже утонул. Пустил предсмертные пузыри, но даже не в реке утонул. Именно в луже, грязной, протухшей луже.

Судя по всему, следователь Максим Юрьевич Руденко с раннего утра пребывал в недобром расположении духа. Он хмурился, приглаживал ладонью темные коротко стриженые волосы, то и дело расстегивал и застегивал верхнюю пуговицу светлой безрукавки и всякий раз перед тем, как задать новый вопрос, выдерживал долгую зловещую паузу. Когда следователь в очередной раз надолго замолчал, Локтев сам решился на вопрос.

– Можно вас спросить?

– Ну, спрашивай.

– Обстоятельства этот происшествия расследовали в РУВД, и вдруг меня вызывают сюда, на Петровку. Так вот, хотел узнать: в связи с чем так вырос, как бы это сказать, статус моего дела?

– В связи с чем?

Руденко, кажется, удивился такому вопросу.

– И он ещё спрашивает. В связи с тем, что все это очень серьезно. Ты совершил тяжкое преступление, сбил человека. Насмерть. А потом смылся с места происшествия, даже не оказал пострадавшему помощь. Не доставил его в больницу.

– Я не умею оказывать помощь покойникам. В тот момент, когда я вылез из своей машины, этот мужик был уже мертв. Его мозги, они валялись…

– Хватит этой демагоги. Ты убил человека и скрылся. Ты, умник, думал, тебя не найдут?

– Думал, не найдут, – признался Локтев.

– Напрасно так думал. Твое будущее, оно напечатано в одной интереснейшей книжке. Загляни в Уголовный кодекс, статьи двести шестьдесят четвертые и двести шестьдесят пятые. Считай, верных пять лет имеешь. И никаких поблажек от суда – на это даже не рассчитывай. Никаких амнистий или досрочного освобождения. Не тешь себя иллюзиями.

Локтев молчал, раздумывая над ответом следователя. Зачем сотрудник уголовного розыска, видимо, заваленный другими неотложными, более важными делами, чем дорожное происшествие со смертельным исходом, вдруг затребовал дело Локтева? Всю эту писанину запросто могли выполнить следователи из райотдела. Снять показания, заполнить протоколы. Локтев не отпирается, он честно отвечает на вопросы.

Значит, изобличать преступника, выводить его на чистую воду, просто нет надобности. Все просто как куриное яйцо, как апельсин. Темная улица, сбитый пешеход… Водитель скрывается с места происшествия, пытается замести следы. И, конечно же, его берут тепленьким. Конец фильма.

А далее короткое следствие, скорый суд, справедливый приговор. И тем не менее. Следствие почему-то затягивается. Материалы дела переезжают из местного РУВД на Петровку. Муровский сыщик с неожиданным рвением принимается исследовать обстоятельства уже раскрытого преступления.

Что– то здесь не так. Не сходятся концы с концами.

Руденко зашуршал бумагами, перевернул мелко исписанную страницу и стал водить пальцем по ровным строчкам.

– Это показания, которые ты дал в РУВД, – сказал он. – Ты утверждаешь, цитирую: «Я ехал со скоростью пятьдесят километров в час. Подъезжая к месту происшествия на Каскадной улице, заметил пешехода на правой обочине возле кромки асфальта. Пешеход находился примерно на расстоянии десяти метров от машины. Он перебегал проезжую часть магистрали. Я не успел подать звуковой сигнал, но затормозил и попытался объехать пешехода, вывернув руль в сторону. Однако сбил его бампером автомобиля. Проехав ещё десяток метров, автомобиль остановился. Я не имел возможности предотвратить наезд, поскольку расстояние от машины до пешехода было небольшим». Все правильно?

– Правильно, – кивнул Локтев. – Этот человек как из-под земли вырос. Я не успел ничего сделать.

– Ответ принимается, – Руденко криво усмехнулся. – Кстати, ты тут расписался, что предупрежден об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Вижу, память у тебя короткая, вот и решил её освежить, ещё раз об этом напомнить, об ответственности. Теперь вопрос: ты вспомнил что-нибудь новое об обстоятельствах своего преступления?

– Я все рассказал ещё следователю РУВД.

Руденко сжал губы, перевернул ещё одну страницу протокола. Локтев, почувствовав, что в кабинете становится жарко, заерзал на стуле.

– Ладно, пока я добрый, давай вспоминать вместе. Только заруби на своем прекрасном носу: моя доброта не беспредельна, она вот-вот кончится. И тогда промеж нас будет другой разговор. Итак, вот показания гражданки Приходько, той пассажирки, что сидела с тобой рядышком, когда ты задавил человека.

– Гражданки Приходько? – тупо переспросил Локтев, вспоминая темноволосую бабенку в короткой кофточке на бретельках.

– Читаю её показания: «Я видела, как пешеход вышел на правую обочину и стал медленно пересекать проезжую часть. Водитель Локтев, занятый разговором со мной, заметил человека, когда машина находилась слишком близко от пострадавшего. Пешеход вышел на проезжую часть, где был сбит автомобилем. Водитель не успел снизить скорость или объехать пешехода, так как постоянно отвлекался от дороги и разговаривал с пассажиркой, то есть со мной. Скорость автомобиля при наезде на пешехода составляла не менее 90 километров в час. Я являюсь автомобилисткой, имею права на управление транспортным средством и берусь твердо утверждать, что виновником аварии является гражданин Локтев находившийся за рулем машины». Ну что, нравится?