Андрей Троицкий - Капкан на честного лоха

– А ведь суббота у нас уже завтра, – сказал он.

– Это ты к чему? – спросил Урманцев.

– К тому, что по субботам в одно и то же время, приблизительно в пять вечера, адвокат Финкель, человек педантичный, делает покупки в универсаме. А затем шагает к жене.

– У тебя появился план? – заинтересовался Урманцев.

– Так. Одна шальная мыслишка. Но если ты выходишь из дела, эту идею можно забыть.

– Я же сказал: надо подумать.

– Господи, сколько можно? – взвился Климов. – Это ведь не шахматная задача. Скажи, сколько ты хочешь за работу. А я отвечу, смогу ли заплатить такие деньги. И все.

– О прикупе я ещё не думал. Это второстепенно. Сейчас я должен уехать.

– Снова? – удивился Климов. – Ты ведь уже ездил в Москву.

– На этот раз я уезжаю в Павловский Посад. Два месяца назад с оказией я передал письмо своей гражданской жене и сыну. Намекнул, что могу вернуться очень скоро. Но ответа не получил. Я приеду обратно вечером или ночью. И тогда скажу тебе свое «да» или «нет».

Урманцев добрался до Павловского Посада, когда летний вечер разрисовал небо розовой закатной краской. Он отпустил такси, не доехав до дома двух кварталов, пешком прошагал по знакомой улице, вдыхая запах сирени. Ткачихи возвращались по домам с вечерней смены, мальчишки катились к речке на своих велосипедах. Урманцев остановился у калитки, покашлял.

С другой стороны забора, перед верандой пятилетний карапуз подбрасывал в воздух надувной красно-белый мяч. Какой-то незнакомый мужчина в шортах и майке, присев на скамейку, строгал ножом дощечку. Урманцев постоял у забора, не решаясь распахнуть калитку.

Мужчина, заметив появление незнакомца, отложил свою работу, подошел к калитке, вопросительно глядя на пришельца.

– Вы кого-то ищите?

– Да, ищу, – Урманцев чувствовал себя не в своей тарелке, он недобро глянул на чужого мужика. – Хотел бы видеть Раису Николаевну.

– Фомину? – удивленно переспросил мужчина, будто вокруг было без счета женщин с таким именем и отчеством. – Насколько я знаю, она уехала.

На этот раз удивился Урманцев.

– Куда уехала?

– Не могу знать, – пожал плечами мужчина. – Мы купили у неё дачу, то есть дом, два месяца назад. Она собрала вещи и уехала. И не сообщила куда. Я ещё тогда спросил ее: что отвечать, если вас станут спрашивать? Она говорит: ничего.

– А ребенок?

– Про ребенка не знаю.

Какая– то женщина вышла из дома на веранду, спустилась вниз, отобрала мяч у мальчугана, взяла его за руку и увела за собой. Ребенок заплакал.

– Простите за любопытство, а вы кто? – спросил новый хозяин. – Раиса Николаевна тут кое-какие мелочи оставила. Может, она ещё появится.

– Я просто знакомый. А передавать… Нет, ничего не надо.

Лида Осина, ближайшая подруга Фоминой, жила в другой части города, на последнем этаже типовой пятиэтажки. Поднявшись по лестнице на площадку, Урманцев остановился, поняв, что выбрал для визита не лучшее время. В квартире гуляли. Из-за двери лилась музыка, слышались мужские и женские голоса.

Он долго давил пальцем на кнопку звонка пока, наконец, дверь открылась. Осина в ярком многоцветном платье с глубоким вырезом напоминала распустившуюся летнюю клумбу, на шее блестела нитка искусственного жемчуга. Прищурив блестящие глаза, она смотрела в лицо гостя, но узнала Урманцева не сразу.

– А, это ты, – сказала Осина вместо приветствия, смерила Урманцева долгом оценивающим взглядом. – Ну, вырядился. Какой пижон. Усы отпустил. Уже освободился?

Урманцев кивнул и напрямик, без лирических предисловий, спросил, куда уехала Фомина и где ребенок.

– Я ей письмо послал, что скоро вернусь, – добавил он.

– Вот когда она твое письмо получила, то сразу дом продала и уехала, – усмехнулась Осина. – Куда уехала, не знаю. Она никому не сказала нового адреса, даже мне. Боялась, видно, что ты в гости приедешь.

– А сын?

– И сына увезла. А что ты хотел?

– Забрать её с ребенком, да уехать отсюда подальше. На край света.

– Раньше надо было об этом думать.

– Да, надо было раньше, – вздохнул Урманцев.

Он достал из нагрудного кармана кусок бумаги, ручку, черканул несколько цифр.

– Вот телефон, по которому меня можно найти, – он протянул записку Осиной. – Пожалуйста, если она появится, попроси позвонить. Может, у нас ещё что-то склеится.

Осина сунула бумажку в карман платья. Урманцев стал спускаться по лестнице вниз.

Цыганков занял свой пост перед входом в супермаркет в начале пятого. Минут за сорок до предполагаемого появления на месте адвоката Финкеля.

Днем раньше в витринах появились рекламные щиты, извещающие о грандиозной летней распродаже товаров. Однако заметного ажиотажа, столпотворения покупателей, привлеченных скидками, вокруг магазина не наблюдалось. Замоскворечье задыхалось от послеобеденной жары и духоты. Большинство кредитоспособных граждан ещё вчера, в пятницу, благополучно переехали на дачи. Покупатели с тонким кошельком в супермаркет заходили разве что из любопытства, даже уцененные товары были для простого люда дороговаты.

Солнце медленно опускалось за дома на другой стороне площади, скудная зелень нескольких молодой деревьев не спасала от жгучих солнечных лучей пешеходов и пассажиров, ожидающих своего троллейбуса на остановке. Цыганков прошелся вдоль витрин, любуясь на собственное отражение в стекле. Светлые брюки свободного покроя, ботинки из плетеной кожи, бобочка на трех пуговицах. На носу Цыганкова сидели темные очки, а на голове синяя, в цвет рубашки, бейсболка.

Эти шмотки, абсолютно новые, купленные не в нафталинной комиссионке, не на вокзальном рынке, а в дорогом магазине, сегодня привез из Москвы Климов. А он-то в одежде разбирался, он умеет одеваться. Со стороны Цыганков должен казаться модным прикинутым парнем, ожидающим свидания с любимой девушкой или с дорогой мамочкой. Послушный сын тащит домой тяжелые сумки. Трогательная картина, можно слезу пустить от умиления.

Однако что-то в облике молодого человека казалось подозрительным разомлевшему от жары охраннику, торчавшему на самом солнцепеке, возле входной двери. Мужик следил глазами за передвижениями Цыганкова, будто вокруг не было других людей, хмурился, и то и дело щупал пальцами болтавшуюся на поясе резиновую дубинку. Ясно, когда выполняешь собачью работу, руки так и чешутся кому-нибудь шею намылить.

Между тем, время приближалось к пяти вечера.

Цыганков завернул за угол, чтобы не светиться перед охранником, вытащил из кармана штанов фотографию Финкеля, ещё раз взглянул на карточку. Мужик средних лет, лицо вытянутое, с лобными залысинами, крупным широким носом, мясистыми губами. Одет в светло серый костюм, на шее галстук. Нет, этот сраный жлоб мимо не проходил. Цыганков опустил фото в карман, купил в палатке банку газированной воды и вернулся на прежнее место, к дверям магазина.