Д. Пален - Живой товар

Сама Валентина хоть и была женой преуспевающего бизнесмена и прекрасно могла валяться на диване и поплевывать в потолок, даже мысли такой не допускала. Не та натура, не было в ней лени, тупой тяги к удовольствиям, да и радости у нее были другие — активная жизнь, общение с людьми, возможность их направлять и уберегать от ошибок… Может быть, и в IFC ей работалось так легко и приятно потому, что практически все там были женщины — не просто сотрудницы, но соратницы по общей борьбе за женские ценности…

Все эти идеи она отшлифовала и сформулировала к зрелому своему возрасту, и никак они не расходились с воспитанием, полученным от родителей, — трудолюбие, доброжелательность, внимание к людям. А гонор, заносчивость и высокомерие — это радость для тупых, коварная и вредная, как наркотик…

Короче, в дом идет человек — значит, надо и встретить по-человечески, чтоб видел, что его ждали и готовились, а не отделались купленными на бегу конфетками к чаю. А заодно — чтоб почувствовал, что он гость, пришедший к хозяйке дома, а не начальник охраны фирмы, пришедший к сотруднице фирмы.

Евгений Борисович появился дома около шести. Тут же ему был объявлен приговор — домашний арест с содержанием на даче без права телефонных переговоров и вообще произнесения хоть слова о работе. Манохин поежился и промолчал. Знал, что своего тюремщика не подкупить. Впрочем, особой нужды пока и не предвиделось.

Мюллеру, пришедшему ровно в семь, открыл сам Евгений Борисович, одетый по-домашнему, в свободный спортивный костюм — старенький, адидасовский.

— Заходи, Валентина ждет, — сказал шеф, обменявшись с гостем коротким рукопожатием — они сегодня уже виделись.

Тут в прихожей появилась и хозяйка в ладном легком платье.

— Здравствуйте, Артур!

— Добрый вечер, Валентина Дмитриевна!

— Так, дорогие мужчины, по вашим лицам я вижу, что предстоит долгий разговор о работе. Поэтому для начала мы все вместе спокойно и не спеша попьем чайку. А потом уж и о делах разговаривать будем. Или, может, вас обедом накормить?

— Спасибо, я из дому, — отозвался Мюллер. — А чайку — с удовольствием.

— Женя, веди Артура Митрофановича в гостиную. Я сейчас подам.

И удалилась в сторону кухни.

— Евгений Борисович, а может, все-таки сами как-нибудь, удобно ли Валентину Дмитриевну… беспокоить?

Конечно, Кононенко собирался разговаривать именно с Хозяйкой, но решил изобразить политес.

— Брось! Валентина в деле человек не чужой, плюс специалист. Если тебе, к примеру, у плановички что надо выяснить, ты же не станешь ее мужа спрашивать.

— Не стану, — согласился Кононенко. И развивать тему тоже не стал — политес соблюден, руководство свою волю изъявило.

Увидев пирог, он чуть шевельнул бровью, но промолчал. Хотя у себя такого бы не допустил — не тот тон задается, да и разговор предстоит отнюдь не кондитерский. Но гость хозяину не указчик.

За чаем разговор шел на темы исключительно нейтральные. Мюллера, изрядно вымотавшегося за последние четверо суток и до сих пор взведенного, как пружина, после вчерашней ночи, эта неспешная беседа крепко раздражала, он поигрывал желваками и вставлял короткие реплики, когда молчать было совсем невозможно.

Валя железной рукой пресекала малейшие поползновения мужчин свести разговор к служебным проблемам. И еще обижалась: «Неужели вам нельзя просто увлечься пирогом и хоть чуть-чуть похвалить хозяйку?»

Когда тема пирога перестала быть актуальной, Валентина улыбнулась мужу:

— Женечка, у меня что-то барахлит комбайн. Будь любезен, посмотри. А мы пока с Артуром поболтаем…

— Я тоже хочу с вами поболтать.

— Милый мой, пожалуйста. Ты же все-таки электронщик, по крайней мере в душе. Закончишь — приходи. Я так понимаю, что нам долгая беседа предстоит.

Кононенко кивнул: долгая.

— Ну что ж, Артур Митрофанович, я вас слушаю, — сказала Валя, когда Манохин ушел в кухню разбираться с расшалившимся комбайном.

— Валентина Дмитриевна, у меня к вам очень тяжелый и неприятный разговор. Вы уже, наверное, читали эту гнусную статейку в «Зебре» — «Побег из борделя»?

Валя кивнула.

— Я должен проверить, нет ли у нас утечки информации.

— Артур, какая утечка? Эта мамулька, идиотка, могла еще и не такой шум в городе поднять!.. Видели бы вы ее! А наши девочки как раз молодцы — очень правильно на все отреагировали.

— Мои данные тоже указывают только на старшую Гончарову. Пока… Расскажите мне о том дне подробнее. И о ваших сотрудниках тоже. Я не имел повода изучить их досконально. Мне надо четко представлять, как люди поведут себя… в случае чего. Если всплывет название фирмы, мы должны быть готовы, иметь полный порядок в документации и отчетности…

Артур Митрофанович поднял на миг тяжелый взгляд от стола. Валентина Дмитриевна коротко кивнула.

— …и полную уверенность в людях, — закончил он.

Конечно, с Хозяйкой можно бы говорить и напрямую, но жизнь научила его железному правилу: лучше перебдеть, чем недобдеть. В безопасности — как в кошельке, лишнего не бывает. Кто знает, не торчит ли сейчас жучок в каком-нибудь шарике под люстрой. А понять она и так все понимает.

— Ну хорошо. Тогда начнем с появления мамаши.

Мюллер кивнул.

— Она появилась во второй половине дня во вторник, кажется… Да, был тихий день, значит, точно — вторник. Наша секретарша, Анечка, проводила ее к менеджерам… Нет, не так. Тетка эта пролетела мимо Анечки внутрь, в комнату Аси и Юли. Начала скандалить, а Ася — Анна Георгиевна — пыталась ее успокоить… Наши перегородки позволяют услышать все, что делается в офисе, — вот поэтому я так уверенно обо всем говорю.

— А когда эта женщина орала на вашего менеджера, Асю, да?.. Что делал второй человек?

— Второй… А! В этой комнате, где происходил разговор, у нас сидят двое менеджеров: Анна Георгиевна Иващенко и Юлия Михайловна Кириченко. Но Юли в тот день почти с самого утра на работе не было — у нее с ребенком несчастье случилось и Лаврук ее отпустил…

— Подозрительное совпадение. Может, Кириченко информировала журналистов?

— Артур, вы извините, но разрешите уж мне договорить. А потом можете задавать вопросы.

— Хорошо.

— Значит, Анна Георгиевна, мы ее Асей называем, осталась в комнате одна. И именно на нее и вылила эта дама ведро с помоями — можете мне поверить, ругалась она как извозчик. Хуже мужика, честное слово!

— А ваша сотрудница?

— Она пыталась ее как-то успокоить, поговорить с ней нормально, объясняла, что мы здесь никак не можем проверить тех мужчин, к которым наши клиентки уезжают… И вообще старалась держать себя корректно. А эта тетка поорала еще немного и удалилась. Правда, на прощание хлопнула дверью и пообещала устроить всем райскую жизнь.