Сэм Гэссон - Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель

Бруно еще раз прокрутил в голове убийство, начав с перепалки между мамой Дина и Саймоном Симнером. Мальчик попытался представить, как Саймон провел день, тревожась и строя планы.

Он, должно быть, рассмотрел все ужасные варианты. Если бы он ничего не предпринял, то в полночь на него обрушился бы топор.

Поппи Раттер обратилась бы в полицию, и извращенец был бы обнаружен.

«Человек в отчаянии более склонен к убийству», – подумал Бруно, так и не вспомнив, его ли это цитата или чья-то еще. Возможно, Саймон прокрался к Раттерам через калитку в саду, прошел по лужайке. Встретился с мамой Дина на кухне и забил ее до смерти скалкой.

– Когда я увижу папу? – спросил Дин.

– Не знаю.

Дину понадобилось время, чтобы переварить ответ. На запястье друга Бруно увидел красные следы, похожие на укусы.

– Ты уверен, что мой папа не убийца? – спросил Дин, очень внимательно посмотрев на Бруно. – Мне снятся кошмары о том, как он это делает…

– Уверен, – ответил Бруно как можно более доброжелательно. – Саймону Симнеру через несколько часов предъявят обвинение.

Национальная программа новостей закончилась, и начались местные новости. На экране телевизора снова появилась фотография отца Дина. Теперь она была не зеленоватой, а скорее желто-коричневой.

– Я боюсь папу, – тихо признался Дин.

– Он невиновен! – как можно убедительнее сказал Бруно.

– Мне нужно его увидеть, но я его боюсь!

Мальчики молча уставились на экран. Сейчас показывали дом Дина, окруженный полицейской лентой.

– Я больше не хочу туда возвращаться, – сказал Дин. – Я могу остаться у вас?

– Да, – ответил Бруно, хотя и не был уверен, что это так.

Камера снова показала изображение Терри Раттера.

– Мне нужно кое-что тебе сказать… – начал Дин.

– Давай.

– Я был у тебя в комнате той ночью, когда все произошло, верно?

– Да.

– Я проснулся среди ночи. Ты спал. Мне хотелось пить, поэтому я пошел вниз и выпил на кухне стакан воды. Я уже собирался подняться обратно, но тут услышал на улице шум.

– Какой шум?

– Похожий на злое ворчание. Поэтому я прокрался в гостиную и выглянул в окно. И… – Дин замялся.

– Продолжай! – подбодрил его Бруно. – Ты можешь мне доверять.

– Это был мой отец. Он шел по тротуару, качаясь из стороны в сторону.

– Он был пьян, – сказал Бруно. – Пьяные обычно так и ходят. В котором часу это было?

– Очень поздно.

– Хорошо.

– Есть еще кое-что, – неохотно продолжил Дин. – Милдред тоже была на улице. И… в общем, папа попытался ее пнуть.

– Попытался?

– Он не попал по кошке и упал. Я подумал, что, наверное, поэтому Милдред пропала. Прости, что не сказал тебе об этом раньше.

– Не беспокойся, – ответил Бруно, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно убедительнее. – Милдред уже дома, в безопасности.

– Еще кое-что… Я не отходил от окна. Когда папа встал на ноги…

– Давай, рассказывай.

– …он крутил что-то на руке.

– Что именно?

– Думаю, обручальное кольцо. Он снял его с пальца и швырнул на дорогу. На следующее утро, когда мы шли в магазин мистера Пэтеля, я попытался найти кольцо. Я хотел отдать его папе. Как думаешь, что все это значит?

Бруно сделал паузу и задумался.

– Просто твой отец был пьян, – ответил он дипломатично. – Пьян, и поэтому глупо поступил, вот и все. Ты нашел кольцо?

– Нет, – грустно ответил Дин.

Мальчики некоторое время посидели в тишине. Дин размышлял над составлением пазла, в котором нужно было вставлять стикеры с рыбками, основываясь на простых подсказках.

Бруно вернулся к телефону над огнетушителем.

– Могу я поговорить с Джимом Глью? – спросил он басом. – Это детектив-инспектор Глью из полиции Брайтона.

Оператор не колеблясь начал соединять. Мальчик ожидал.

Теперь, когда дело раскрыто, Бруно мог сказать отцу, что убийца арестован, и Джим поправится.

В трубке раздавались гудки и потрескивание.

– Вы из полиции? – спросил другой оператор.

– Да, – подтвердил Бруно, услышав панику в женском голосе.

Затем его снова перевели в режим ожидания и заиграла музыка. Бруно ждал.

Наконец оператор отозвался:

– Произошло небольшое происшествие.

– Какое именно?

– Пациент ушел.

– Ушел? – И, прежде чем Бруно успел задать следующий вопрос, его снова перевели в режим ожидания, и он слушал музыку еще две невыносимые минуты.

– Простите за задержку. У нас сегодня просто сумасшедший день. Мистер Глью ушел, – повторила женщина. – Кажется, он сам себя выписал. На территории больницы его нет.

– Значит, он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы выписаться?

– Я не врач, – ответила женщина. – Но врачи крайне удивлены.

Мальчик положил трубку. Дин оторвался от пазла, почувствовав, что что-то случилось.

Бруно знал, что не стоит волновать друга, поэтому ничем не выдал охватившей его паники. Быстро, пользуясь дедуктивными методами, Бруно рассмотрел все возможные варианты. Проигнорировав печальный вывод, к которому он пришел, мальчик решил, что папа, не зная о том, как развивались события, отправился на поиски новой зацепки.

– С твоим папой все в порядке? – спросил Дин.

– Он в больнице и вышел в туалет, поэтому не может подойти к телефону, – ответил хладнокровно Бруно. – Я позвоню ему позже.

В этот момент инспектор Скиннер вошла в комнату в сопровождении Хелен.

– Дин, выйди, пожалуйста, – попросила женщина-полицейский.

Дин направился к двери, но затем обернулся и посмотрел на инспектора.

– Мы должны поговорить с Бруно о чем-то важном, – сказала она.

Филип Марлоу не проводил Джима до такси. Он не сел в машину и не сопровождал его во время поездки по Кэмп-Тауну, в противоположном от больницы направлении. Джим дал указание водителю ехать в сторону бывшей конторы, на Льюис-роуд.

– Подождите здесь, – сказал Джим водителю, выходя из машины. – Я надолго не задержусь.

Два человека на тротуаре не обратили внимания на Джима, хоть он и был в больничной рубашке, распахнувшейся на спине. Один из этих людей был мертв.

– Мелочь есть? – спросил труп из-под одеяла.

Джим отрицательно покачал головой и прошел мимо.

Он был рад, что солнце еще не взошло. Джим остановился и посмотрел на контору, на здание, которое всегда понимало его. Они вели беседы на протяжении наиболее успешных лет жизни Джима, и разговоры эти взрослели вместе с ним.

– Который час? – спросил он у прохожего в капюшоне, который мог быть, а мог и не быть его наставником.

– Начало шестого, – последовал ответ, и этот голос не принадлежал Филипу Марлоу.

Джим не спрашивал, как именно будут сносить здание. Он нарочно не стал читать этот пункт в договоре.

Вид двух землеройных машин и пары курящих строителей можно было счесть несколько неутешительным. Его карьера заслужила более подходящего конца. Какая-то часть Джима надеялась на раскачивающуюся гирю, достаточно сильную, чтобы разбить и контору, и разговор в голове.