Неле Нойхаус - Ненавистная фрау

— Хоть с кем-то в конюшне Изабель была в дружеских отношениях? — спросила Пия. — Фрау Кампманн поведала нам, что ее здесь любили.

— «Любили»?.. Неверное выражение, — сказала фрау Ноймейер. — Скорее, боялись. Никто с ней не связывался. Она была на короткой ноге с Кампманном и супругами Ягода, а с ними никто не хотел обострять отношения.

— Что вы имеете в виду, утверждая, что она была с ними «на короткой ноге»? — поинтересовалась Пия.

— Как — что? — Фрау Ноймейер пожала плечами. — Она, в конце концов, ездила на лошадях, которых Кампманн по заказу «Гут Вальдхоф» приобретал для перепродажи. Он тренировал Изабель и ездил с ней на соревнования.

— Он, между прочим, позволял себе это только с ней, — язвительно заметила фрау Пейден, удостоверившись, что Кампманн находится на достаточном расстоянии, чтобы не слышать их разговор. — Мы купили у него трех лошадей, но он ни разу не ездил с нашей дочерью на соревнования.

Пия отметила недоброжелательность, которая прозвучала в этих словах. Очевидно, что и этот элитный комплекс ничем не отличается от других конюшен. Ей был вполне знаком феномен, когда клиенты женского пола, часто превосходящие числом клиентов-мужчин, отчаянно, изо всех сил пытались добиться расположения единственного инструктора, ревностно наблюдая друг за другом и оговаривая коллег. Пренебрегая всем, они думали лишь о своем собственном престиже и собственной выгоде.

— Чем объясняется тот факт, что господин Кампманн больше занимался с Изабель Керстнер, чем с другими клиентами? — заинтересованно спросила Пия. — Вы намекаете на то, что между ними что-то было?

— Конечно, между ними что-то было, — подтвердила фрау Гросс, и две другие дамы не стали оспаривать это утверждение. — Кампманн и Изабель — родственные души, которые нашли друг друга. Обоих интересовали только деньги и личная выгода.

Оказывается, Кампманн не пользовался столь безупречной репутацией среди клиентов комплекса «Гут Вальдхоф», как Пие представлялось поначалу.

Боденштайн усадил молодую женщину на один из стульев.

— Простите, пожалуйста, — невнятно пробормотала та.

— Принести что-нибудь попить? — озабоченно спросил Боденштайн.

Женщина покачала головой. Только сейчас главный комиссар рассмотрел раны и ушибы на ее лице, которое при нормальных обстоятельствах, пожалуй, было бы достаточно симпатичным.

— Что с вами случилось? — спросил он. — Несчастный случай?

— Это мелочи, — женщина скривила лицо, затем расправила плечи. — Меня зовут Анна Лена Дёринг. Я пришла сказать вам, что в субботу вечером с половины седьмого до четырех утра мы были вместе с господином доктором Керстнером.

Боденштайн поднялся. Это тот самый человек, которого он искал и которого Керстнер хотел защитить!

За окнами раздался вой полицейской сирены, постепенно удаляющийся. Женщина сидела совершенно прямо на самом краю стула, ее руки лежали на коленях. У нее были большие голубые глаза, потемневшие от переживаний и страха.

— Миха не мог убить свою жену. — Из-за распухших губ ее голос звучал невнятно. — В течение всего времени, о котором идет речь, я была у него.

— В каких отношениях вы с господином доктором Керстнером?

— Мы знаем друг друга уже достаточно давно, и мы близкие друзья. Он друг моего брата, и, кроме того, в нашей конюшне находятся почти все его лошади и лошади его коллеги.

— У вас есть собственная конюшня?

— Нет. Мы держим четырех лошадей в конюшне «Гут Вальдхоф».

Боденштайн мысленно пробежал список имен, копию которого ему накануне дала Пия, но не припомнил, чтобы ему попадалась фамилия Дёринг.

— Расскажите, как вы провели прошлую субботу, — попросил он женщину. Видя напряжение и страх в ее глазах, главный комиссар терялся в догадках, что же случилось с ее лицом.

— Во второй половине дня мы с мужем были на турнире, — начала Анна Лена Дёринг и какое-то время смотрела в пустоту, пытаясь вызвать в памяти хронологию событий. — Мой муж занимается конкуром. Каролус — наш лучший конь — в этот день не преодолел яму с водой и выбыл из соревнований на самом важном виде прыжков. Муж был очень раздосадован. Мы вернулись с турнира, в конюшне он выгрузил еще оседланную лошадь из грузовика и ездил по конкурному полю верхом, чтобы потренировать преодоление препятствий с водой. Муж отхлестал лошадь, и это было ужасно. Каролус после этого продолжал прыгать, но упал и получил повреждение…

Она неожиданно замолчала и зарыдала, но спустя пару секунд вновь взяла себя в руки.

— Он сломал себе ногу. Когда мой муж понял, что произошло, он совсем разбушевался. Он стащил с грузовика Арагона, нашу другую лошадь, которую я еще даже не успела распутать. Я потребовала, чтобы он прекратил, и тогда его гнев перешел на меня.

— Это муж вас так отделал? — недоверчиво спросил Боденштайн. — Вы не шутите? Тогда вы должны на него заявить!

— Заявить? — Анна Лена Дёринг скорчила гримасу. — Вы его не знаете. Он бы меня убил.

Боденштайн по-настоящему пришел в ужас. Удивительно, но поступки людей все еще могли его шокировать.

— Потом муж сел в автомобиль и уехал, — продолжила Анна Лена Дёринг, — и я позвонила на мобильник Михе… я имею в виду — доктору Керстнеру. Было примерно четверть седьмого, и я попросила его немедленно приехать в конюшню. Он заметил, что я совершенно растеряна, и обещал тотчас же выехать. Через двадцать минут он уже был на месте.

Она сделала короткую паузу, и ее стала бить дрожь.

— Каролуса пришлось усыплять прямо во дворе. У него был открытый перелом на правой ноге под запястным суставом спереди. Все было в крови. Ужас… — Ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами.

Боденштайн едва мог понять, что она говорит, но Анна Лена Дёринг, казалось, этого не замечала. Каролуса пришлось усыплять прямо во дворе… Таким образом, стало ясно, что Керстнер привез с собой медикамент, которым можно было произвести усыпление. Эти мысли вихрем пронеслись у него в голове. Вслух же он спросил Анну Лену, находился ли кто-то еще в тот вечер в конюшне, кроме нее, ее мужа и ветеринара.

— Несчастный случай на площадке наверняка видел кто-то еще. — Женщина подняла смущенный взгляд. — Я даже не знаю, видела ли я Кампманна.

Она обхватила обеими руками плечи, как будто ей было холодно.

— Доктор Керстнер хотел сразу отвезти меня в больницу, но я настояла на том, чтобы сначала он обследовал Арагона. Мы прицепили фургон для перевозки лошадей к его автомобилю и поехали в клинику. Прибыли туда примерно в половине восьмого. И только после того, как был обследован Арагон, отправились в больницу.

— В котором часу это было?

— Думаю, примерно в десять или в половине одиннадцатого. Миха оставался там, пока мне оказывали первую помощь, а потом пошел вместе со мной в палату. — Она провела рукой по волосам.