Анна Маяская - Маньяками не рождаются

— Скажи им, что я извиняюсь, но встретил знакомую девчонку, и мы поехали к её родителям, так как я должен был сегодня быть представлен им.

— Извините, господа, — сказал подошедший официант. — За ужин всё оплачено, но к вашему другу подошла его любимая девушка, с которой он уехал представляться её родителям.

— Как прекрасно всё решилось, — сказала довольная Вера. — Я думала, что только у нас с тобой тайная любовь, а оказывается и наш друг не отстал.

— Хорошо всё то, что хорошо кончается, но я не понял почему он не простился с нами.

— Ты эгоист, — проворковала Вера. — Просто Павел настоящий друг и понимает, что мы хотим остаться одни.

Пьяный Павел позвонил товарищу по институту и попросил подъехать на такси к ресторану. Его нужно было доставить домой. Через некоторое время он вошел в квартиру и встретил вопросительный взгляд матери:

— Что случилось?

— Кораблекрушение, — мрачно ответил сын и прошёл в свою комнату. — Завтра, мама, я тебе завтра расскажу. И не смей звонить Вере. Понятно? Он закрыл дверь на ключ и уткнулся в подушку лицом.

Страшная душевная боль обрушилась на него и сверлила, распирала, давила, кружила голову. Ему казалось, что его ранили и оттого это ужасное состояние невозможно было ничем утишить. Он захватил подушку зубами и беззвучный плач долго прорывался в комнату. Облегчив немного душу, измотав переживаниями нервы, он застонал, а потом как ребёнок захотел уткнуться маме в грудь и всё ей рассказать, но помешала гордость, мужская нелепая, в данном случае гордость, которая и толкнула его на дальнейшие действия.

Утром он был бледен и неразговорчив. Несмотря на все мамины старания и вопросы отца он уходил от ответов и, не позавтракав, умчался поскорее, подальше от вопросов, на которые у него не было ответов. Павлу казалось, что его разбили. Душевная боль не давала сосредоточиться, а задетое самолюбие вызывало еще большие страдания.

— Ненавижу, ненавижу предателей, — постоянно вертелось в его голове.

Он ударял ребром ладони по рулевому колесу своей стоящей на обочине машины. Чувство отвергнутого любимой человека было сильнее его воли, мощнее тормозов мозга, его, маменькина сыночка, не научили переживаниям, он не получал ни в чём отказов и теперь чувствовал себя униженным, раздавленным человечишкой, которого предпочла другому низменная подруга. Сколько подарков он сделал ей, какие путешествия организовывал им троим, из-за любви к сыну, папочка. Они же скоты, нищие, пили, жрали, всегда за его счёт — и вот расплата.

— Что я скажу коллегам на работе?

Все знали заранее, что Вера предназначена ему и никому более. Василий воспринимался как тень обаятельного удачника Павлика, как Санчо Пансо при Дон Кихоте.

— Что делать? Что? Как посмотреть в смеющиеся изподтишка рожи? Все они будут злословить, улыбаться вслед, насмехаться над рогоносцем, так и не ставшим мужем.

— Зачем я растрепался всем вчера о своей помолвке?

Он мучительно искал выхода и не находил. Даже мысль о смерти посетила его, но он отчаянно замотал головой, подумав, как он синий лежит в гробу, а они счастливые, кувыркаются в постели.

— Нет! Нет!

Он схватил свой телефон и позвонил домой.

— Да, — ответила мама.

— Приезжай скорее ко мне, тут близко, на углу Лесной и Пожарского.

— Что случилось? — кричала мама, — но он, не отвечая, выключил телефон.

Мама приехала быстро, это была современная женщина, властная, красивая, не знающая ни в чём отказа от мужа, руководителя огромной фирмы, преуспевающей на международном рынке.

— Рассказывай, — сказала она, прислонив к себе его голову.

И он покорно прильнувший к родному человеку, которому доверял, рассказал всё без утайки. Перед мамой не надо было притворяться, приукрашивать свои достоинства и скрывать недостатки. Мама помолчала. Её хорошенькая голова умела мыслить. Она была очень практична и беспощадна к обидчикам своего сына.

— Тут нужно подумать, как выйти из положения, чтобы не пострадало твое самолюбие. Отец сегодня вылетает в Лондон и ты мог бы срочно поехать с ним, пока уляжется эта история, а там мы что-нибудь придумаем.

— Но виза, билеты.

— Не расстраивайся, отец тебя возьмёт вместо другого сотрудника, а я сейчас же еду оформлять документы.

В доме Поляковых царил беспокойный хаос свадебного торжества. Папа, Геннадий Алексеевич Поляков, работал в НИИ инженером никому ненужной лаборатории. Их собирались закрывать и безработица беспокоила его больше, чем хлопоты женитьбы сына. Мама, Таисья Васильевна, работала товароведом на промышленной базе и все материальное благополучие семьи зависело от неё. Геннадий Алексеевич был застенчивым человеком, жена вечно была недовольна его неумением жить по-человечески.

— На твою зарплату мыши в доме передохнут, — говорила она мужу.

Геннадий Алексеевич пытался ей объяснить обстановку в стране, но жена прекрасно знала обо всём, что касается денег и давно предлагала пойти к ней в торговлю.

— Будешь торговать — будут деньги.

— Лучше в грузчики, — отмахивался от приставаний жены Геннадий Алексеевич.

— Дурак был — дураком и помрешь, слюнявая интеллигенция. Как бы ты жил без меня на свою зарплату, да еще дочь учил, — разъярилась его Таисья.

— Как я мог терпеть тебя всю жизнь, скажи лучше мне, — и, взяв газету, оскорблённый муж вылетел во двор.

Такие перепалки были постоянны и носили хронический характер. Жили, как могли, вернее существовали на одной площади два разных характера. Волевой жены и рабский — мужа. Таисья Васильевна любила своего, потерявшего спрос на науку учёного, но постоянная работа без зарплаты возмущала её и она обрушивала на неповинную голову своего инженера оскорбительные нападки. Чем дальше это заходило, тем меньше было желания идти домой у Геннадия Алексеевича. Сейчас его терзал вопрос: — Что подарить дочери на свадьбу?

Трудно сказать, если шесть месяцев никто не получает денег, объясняют работникам такое положение в необходимости реорганизации института под другой профиль, с разными дочерними предприятиями… И грядущее с этим сокращение штатов. А свадьбу тоже не отменишь. Приспичило. Сам когда-то спешил отметить такое желанное событие. У остальных учёных существовала та же проблема и вопрос о деньгах повис в воздухе без ответа.

— Дочь, расскажи как вчера прошло у вас в ресторане? — спросила мама. — Мы с тревогой о бесполезной работе отца совсем забыли о твоем торжестве.

— Почему бесполезной? — запротестовал отец. — Видишь сколько у меня дипломов, патентов, ученых статей?

— Которые не дают тебе ни рубля на хлеб насущный. Лучше бы ты был вагоновожатым трамвая. Какая-никакая, а всё же зарплата была бы.