Алекс Надир - Сны Черного Короля

Впрочем, шок был вызван не этим. В лице будущего профессора не наблюдалось и тени шокирующего. Шок – был вызван другим.

Вглядевшись в эти глаза, я наконец вспомнил. Прошла какая-то вспышка. Какая-то молния словно распорола зигзагообразной стрелой темное небо, и… «по сути, докапываясь до истины, мы всегда открываем нечто известное, просто не находившееся до времени в поле нашего зрения». Это был он! Олежка Хлестаков! Приятель по институту, с которым шесть долгих лет мы…

Господи – кажется, я здорово шандарахнулся головой, раз умудрился не узнать Олега! Причем какой-то внутренний голос подсказывал, что шандарахнулся я уже после того, как принял решение (наверное, принял решение) поехать к Олегу. Другого, к кому я мог обратиться, случись какая беда, у меня просто не было.

Нет, не то чтобы мы были очень дружны. Я, например, никогда не общался с ним вне стен института; нас не связывали общие, не касающиеся будущей специальности интересы, да и в институте все контакты носили скорее профессиональный характер. Олег был человек необщительный. Он охотно мог объяснить, чем эпифора отличается от анафоры, помочь с редзаключением на какое-либо произведение, порекомендовать тот или иной заголовок. Но пригласи его после занятий что-то обмыть или просто по-дружески вспрыснуть, неизбежно следовал отказ. Олег будто чуждался нашей компании. Вечно его ждала какая-то работа, дела. Одно, другое, третье. Возможно, с нами он просто скучал: не зря все уже с первого курса называли его «профессором». А возможно, памятуя о наших шуточках, связанных с фамилией Хлестаков, стеснялся. Не знаю.

Тем не менее Олег нравился мне всегда.

Было что-то такое – то ли в его лице, то ли в характере – что действовало на меня самым положительным образом. Скажу еще раз, между нами не было дружбы – мы больше приятельствовали. Но несмотря на это я его очень ценил.

И главное, для чего, собственно, было сделано отступление, – за Олегом водилась такая черта, благодаря которой нисколько не удивляло, что после стольких лет, прошедших с нашей последней институтской встречи (позже были, да и то нечасто, только звонки), я мог поехать к нему. Олег никогда не отказывал. Мало того, любая просьба, какой бы странной та ни казалась, выполнялась им сразу и без лишних вопросов. «Сделаем, если надо». А кому это надо или зачем – дело второстепенное. Словно он удовольствие находил, когда помогал. Я так сначала, если честно, и думал. Не мог по-другому. Способен ли человек выручать всякий раз, не ожидая хотя бы маленькой, крошечной, чисто символической компенсации? Или виноват, может, в чем? Не помог кому-то из близких в беде и теперь так замаливает грехи… Впрочем, время текло – и к окончанию института я все же смирился. «Черт его знает! Может, и впрямь – удовольствие».

Я снова глянул на фотографию. Олег улыбался. Алёнка улыбалась. А я…

Что-то произошло со мной вдруг в эту минуту. Какая-то перемена. Но перемена достаточно странная.

Странная и вобравшая в себя много такого, найти чему рациональное объяснение было не так-то легко… Нет, по форме, кажется, все оставалось на своих прежних местах. Но там – где-то как бы вокруг и внутри… Пожалуй, это было очень похоже на то, когда взгляд скользит по чему-то сильно знакомому и вдруг замирает на одной мелкой детали, которую раньше ты просто не замечал. Деталь, которая не меняет по большому счету сути вещей. Однако привносит в них то, без чего кажущееся таким понятным и очевидным вчера выглядит сегодня логически незаконченным, недостроенным, незавершенным…

Я с еще большим напряжением уставился в фотоснимок.

Но ничего! Сколько ни щурил глаза – конкретнее понимания, что вспомнил Олега и краешком зацепил нечто важное, уже не почувствовал. Может, только предтеча?

Прошло полчаса… Ситуация никак не менялась, и я взялся за телефон.

– Слушаю, – донесся солидный голос Олега.

Ну откуда взяться словам, способным все правильно объяснить? А потому и сказано было то, что первым пришло в голову: «Я, кажется, вспомнил. Ты… Хлестаков».

– Фундаментально!

– Нет, в самом деле. Я вспомнил. Ты, я, Алёнка, институт… Олег, черт тебя дери!

В трубке послышался негромкий, но радостный по ощущению хмык:

– Давно бы так… А то Хлестаков, Хлестаков. Надеюсь, остальные недоразумения разрешились так же чудесно?

Я помолчал.

– Сложно сказать. То… все… ну, связанное с тобой, мной, со всеми нами тогда, оно вроде вернулось.

– А другое?

– Другое?… Сложно сказать. Оно будто бы рядом. Но нужно, кажется, одно небольшое усилие. Не хватает, понимаешь, чуть-чуть.

– Не переживай, – успокоил Олег. – Всякий раз, когда мы докапываемся до истины…

– …мы всегда наталкиваемся на нечто известное, просто находившееся до поры вне поля нашего зрения. Вот видишь, я помню даже это. А остальное, недавнее – хоть убей!

– …

– Олег, а можно я поживу у тебя еще?

– Ну разумеется! Живи сколько нужно. Тем более если это действует на тебя так положительно.

Наступила пауза.

Та, после которой один, как правило, дипломатично покашливает и ссылается на дела, либо в разговоре следует крутой поворот.

– Олег, я сейчас спрошу об одном человеке – это может показаться тебе не совсем обычным, но не обращай внимания. Для меняьэто важно и, возможно, напрямую относится к моей проблеме. Как именно это относится к моей проблеме – объяснить сложно, но у меня есть уверенность…

– Что за человек? – Олег не дал мне договорить.

– Антон Власоглав. Знаешь такого?

В трубке послышался смех.

– Ну как мне не знать столь известную личность! Постой, его ведь убили недавно.

– Я в курсе. Что ты можешь рассказать о нем? Меня интересуют любые подробности.

– Любые подробности? Надеюсь, убийство – дело не твоих рук?

– Нет, – произнес я.

Но чтобы сказать настоящее и полновесное «нет», решительности, кажется, недостало.

– И то хорошо, – Олег облегченно вздохнул. – Что ты хочешь услышать?

– Все. Чем занимался, с кем контактировал, какие проекты вел в последние дни? Каким вообще был человеком?

– Кхе… – мой собеседник запнулся. – Ты ставишь чертовски трудную задачу. О покойниках у нас принято или хорошее, или ничего. Но раз тебе так приспичило…

Еще секунд пятнадцать в трубке первенствовала тишина.

– Олег!

– Я думаю. Каким человеком был Власоглав и какими тебе поведать об этом словами… Поганым он был человеком! Лишенным совести, безнравственным и пронырливым ублюдком был. За горячую информацию мог не только мать родную продать, но и самолично отвезти ее куда следует… Ну да журналист, одно слово. Хотя, говорят, в юности имел репутацию доброго и отзывчивого мальчишки. Как знать, возможно, специфика профессии и сказалась.