Евгений Орлов - Крылья для демона

– Конечно! – Артем показал на барную стойку. – Там телефон. – Вслед попросил. – Только недолго – забуду, что говорил. – Он попробовал смеяться. Дашка удивилась: «Тоже мне, демон – бесенок средней руки. Или что у них там: хвост и рыло?».

Желудок, обманутый жульеном, выдавал трели вслед за телефоном. Бармен рядом разливал спесь и густеющую лень. Трр– трр – трр. Дашка прижалась к трубке, напротив – пилит соловый взгляд. Она невзначай отвернулась. Трр-трр…

– Алло!

– Фомочка! – громко прошептала Дашка.

– Дуся, ты?

– Ну.

– Как ты там? Он не полный кретин?

– Не-а…

– Что там с твоими крыльями – не раздевала? – хихикнула Фома.

– Дура! – вспыхнула Дашка, покосилась на Артема, но зацепила бармена – мухи умирали в трех метрах от этого человека.

– Где вы хоть, пляж топчите? Пиво, джин-тоник?

– В ресторане, соска! – Бармен презрительно ухмыльнулся.

– Да ну! – не поверила Фомичева. Поправляет в бюстгальтере сиськи и заворачивается в халатик. Завидует, стерва – ее Алик таскал в шашлычку. Здесь хоть бежать недалеко…

– Смотри, Дуся: «щеколадкам, мармеладкам, мороженком» – ходи потом нараскаряку. – Отомстила Фома. Артем беспокойно обернулся, поймав глаза, кивнул на стул.

– Сейчас, – пообещала Дашка, протараторила в трубу. – Фомочка, я пойду…

– Дуся, недолго! И не пей…

– Хорошо, – перебила Дашка. – Не буду! – Она положила трубку, бросила «спасибо» – слова утонули в рыхлой подушке.

– Пожалуйста, – откорячился бармен.

Артем подлил «желтенького», дождался, пока она усядется.

– Все нормально?

– Угу.

– Маме звонила?

– Подруге.

– Той грудастой, что-ли?

Дашка вспылила.

– Еще у нее ноги от ушей.

Артем хмыкнул, повертел рюмку.

– Ну, эт не главное…

– Да ну! – Дашка покосилась на альбом – белый краешек сиротливо поглядывал из-под стола. – А что вам еще надо?

– Кому это «вам»? – удивился он.

– Тебе, – резанула она, испуганно отвернулась к окну. Под кинотеатром бусинками скатывались парочки, перепрыгивали со ступеньки на ступеньку. Артем пожал плечами.

– Был бы человек – блядей хватает. – Пододвинул бокал. – Будешь?

– Нет.

– Боишься! – он замахнул стопку, закусил хлебным мякишем. Слезящиеся глаза упредили кивок. – Может, так оно и надо – бояться? – Даша оторвалась от стекла, Артем мял пальцами салфетку, пялился на столб. Ар-р… Тем-м…. Воздух задребезжал, налился свинцовой тяжестью, осыпались прошлогодней листвой дурацкие истории, натянутые анекдоты – остался ржавый штырь: гвоздь, нерадиво загнанный по середину, изогнутый вопросом. Дашка положила альбом на колени.

– Ар-тем!.. – позвала она. Ноготь надорвал картон, непослушные губы соврали. – Тём, я не боюсь. – Что еще? Что?.. Дашка, путаясь, попросила. – Расскажи что-нибудь…

Корабли… Артем, пряча глаза, словами превращал серые лоханки в хищников: Угрюмые акулы дремали в мазутной пленке: ядовитый сурик по «шаровой» краске, как разверзнутые раны, железо обтянуло резкие ребра шпангоутов – инвалиды жмутся друг к другу бортами, тянутся решетчатыми мачтами. Сизая копоть мешается с сыростью; скользко грохочут ботинки. Грохочут, грохочут…

– Дашенька, ты не представляешь, как это – десятки тонн под ногами дрожат! – с такими глазами запускают в лужах кораблики. – Махина… Сорок узлов… Душу рвет, орать охота – зубы жмешь, чтоб матросня не засмеяла. – Артем машинально коснулся графина – пусто. Пальцы стиснули салфетку. – Дашка, море это… – он подбирая слова, наморщил лоб. Вдруг махнул рукой. – После увольнения забирался в него, плыву, пока хватает сил – до жути! Чтоб пробрало, перечеркнуло. Чайки над башкой, и глубина лапает. А страшно-о! И понимаешь: тля ты, Артемка, песок – перетрет время, не вспомнят о тебе, выпадешь илом с миллионами креветок. Какая разница, как жил? – прямо, боком или раком…

– Почему? – удивилась Дашка.

– Не перед кем ответ держать.

– Как это? – она коснулась альбома. – Прости, я видела…

– Чего? – нахмурился Артем.

– Ну….

– А ты про это? – покачал головой. Зло отрезал. – Хреново мне стало, перебрал. – Дашка закусила губу, Артем добавил. – Не все есть, как кажется, черно-белая. – Она пожала плечами, бармен включил музыку – полился блюз. Вечерело.

– Я знаю, – неохотно согласилась она.

Он улыбнулся:

– Ты ведь другая?

Она снова вздернула плечи:

– Нормальная.

– У тебя обязательно есть кошка и любимая кукла…

– Кот.

– В ботинки кавалерам ссыт?

Даша изучила его: напрашивается?

– Случается. – На всякий случай заметила. – У меня отец строгий – не до кавалеров.

– Правильно, – одобрил Артем. – Познакомишь? Она поискала издевку – лыбится. – У тебя есть кто-нибудь? – уточнил он. – Дашка задохнулась от неожиданности, вспомнила рыдающего Санечку:

– Уже нет, – призналась она.

– Что так?

Еле удержалась, чтоб не пожать плечами; альбом прижался к груди, спрятав подбородок.

– Его и не было… наверное, – прошептала она.

– Возьмете на борт старого пирата? – Артем наклонил голову. Пес под обложкой оживился, завилял хвостом. Фома же свесила ноги с левого плеча: «Ой, сняли тебя, Дуся, за мырмыладку». «Пошла!» – отмахнулась Даша.

– В смысле? – напряглась она.

– В смысле дружбы, – засмеялся Артем. – Буду на кресте позировать.

– Прекрати! – разозлилась она.

Он поднял руки:

– Прости!

Зал наполнялся посетителями, пожилая пара расположилась через столик от них, нескладный «волосатик» обнял за барной стойкой пивную кружку. Ухо тронуло «будвайзер» – заклинание из фантазийной книжки. Набережная зарделась фонарями. Дашка кивнула отражению:

– Ладно.

– Можно, я закажу? – Артем, показав на чашечку из-под жульена, объяснил. – У тебя в животе урчит. Дашка попробовала покраснеть:

– Ничего не урчит! – Поймала усмешку, но сдалась. – Можно. Я мясо люблю. Жаренное.

Мясо было дрянь. Когда Артем сорил чаевыми, задавила жаба: стипендия! Анжела, смыв «подачку», холодно улыбнулась в глаза.

– Еще что-нибудь?

Дашка повозила вилкой в пустой тарелке и хмыкнула неопределенно.

– У нас там мороженное, – подсказал Артем, утонув глазами в бейджик: «Официант Анжела» мерно поднималось и опускалось у его лица. Добавил куда-то в декольте. – С шоколадом.

– Подождете минутку? – Анжела вышла из-за его стула, походя, подхватила пепельницу.

– Конечно, красота, – но его глаза плотоядно провожают два «баскетбольных мяча» под юбкой. Кач-кач. Невзначай, поворот головы, победная улыбка в Дашкину сторону. Дашка оставила в покое вилку. Пальцы дрожали. «Уж не ревнуешь ли? Вот дура. За мырмыладку!».

– Ты чего? – напрягся Артем. – Все нормально? Мясо понравилось?