Андрей Константинов - Выдумщик

Прямо скажем – была однажды у оперуполномоченного Назарова возможность помочь Косте уехать из Ленинграда, только не в милую его сердцу Швецию, а «на химию»… Но пожалел Аркадий парня, не стал губить, а вместо этого привлек к сотрудничеству – правда, официально оформлять его как агента не стал. Вместо Кости «на химию» вскоре отправился Ваня Гвоздарев…

Самое удивительное случилось потом: Костя Олафсон все-таки умудрился эмигрировать в Швецию – в восемьдесят четвертом году он надолго исчез из Ленинграда. Аркадий Сергеевич навел справки о том, как Косте удалось уйти за кордон, и еще раз поразился непобедимой пытливости ума советского человека… Оказалось, что Костя Сон не только сам выехать сумел, но и любимую девушку с собой прихватил.

А дело было так. Избранница Олафсона училась в том же университете, только на восточном факультете. Звали девушку Ритой, и была она неописуемой красавицей. О романе между Ритой и Костей знали все студенты и филфака, и востфака. Казалось бы – дело к свадьбе шло, но тут как-то раз Рита возьми и объяви на факультете: дескать, я замуж за датчанина выхожу, уезжаю в Данию – давайте-ка, ребята, исключайте меня из комсомола по-быстрому… Все так и обалдели! А обалдев, задались вопросом – а как же Костя? Куда же он смотрел?

Костя, чувствуя к своей персоне пристальное внимание, ходил в университет черный от горя, а однажды далее не сдержался и ударил коварную изменницу в буфете по голове пустой фирменной сумкой… Впрочем, все это Риту не остановило, она все-таки расписалась с богатым датчанином и уехала в Копенгаген. Костю все жалели до тех пор, пока он (месяца через два после отъезда Риты) не женился на сорокапятилетней шведке, часто приезжавшей в Ленинград на какие-то научные конференции… Вот тут до всех и дошел гениальный Костин план, – да поздно было, Олафсон убыл в Стокгольм. Там он спустя некоторое время развелся со шведкой и воссоединился с Ритой, бросившей глупого доверчивого датчанина, которого ей сам Костя и сосватал…

Узнав обо всей этой истории, Назаров только хмыкнул и забыл про Костю до девяностого года, когда тот снова всплыл в Ленинграде, но уже как шведский гражданин… Господина Олафсона теперь было не узнать – исчез фарцовщик-шустрила, появился солидный бизнесмен в дорогом костюме с непонятно откуда прорезавшимся шведским акцентом. Оказалось, что Костя Сон открыл в Стокгольме вместе с Ритой, ставшей его законной женой, маленькую торговую фирму, быстро превратившуюся в процветающее предприятие, поставлявшее продукты питания в разные страны мира, в том числе и в Советский Союз.

Да, меняет время людей… Надо отдать Косте должное: хоть и посолиднел он до невозможности, но «понты гонять» перед Назаровым не стал, наоборот, бросился к Аркадию Сергеевичу чуть ли не как к отцу родному – даже бутылку дорогущего виски подарил, которого майор отродясь не пробовал… Кто знает, может быть, Костя и искренне благодарен был Назарову за то, что тот его когда-то пожалел, а может, просто боялся комитетчика по старой памяти, понимая, что на своей земле Аркадий Сергеевич сумеет испортить жизнь кому угодно – пусть даже и новоиспеченному шведскому бизнесмену. Должен был Костя помнить со своих «мажорских университетов», что это только на следователя можно практически безнаказанно плюнуть, а на опера – нельзя… Опер, он ведь и обидеться может, а обидевшись, – шепнет пару ласковых на таможне, и разденут там бедолагу до трусов, как птенчика, да еще три раза в заднем проходе пороются – вдруг там валюта и бриллианты упрятаны…

В общем, сложно сказать, что именно господином Олафсоном двигало, но стал он позванивать из Стокгольма Назарову на работу как минимум три раза в год – с днем рождения поздравлял, с Новым годом и Днем чекиста… И приезжал Костя в Питер по делам еще пару раз, а приезжая, – обязательно к Аркадию Сергеевичу заскакивал, бутылки дорогие дарил и ностальгически прошлое вспоминал. Уходя, непременно приглашал в Стокгольм и телефон всякий раз свой напоминал:

– Вы бы, Сергеич, хоть позвонили когда-нибудь!

– Непременно, – отвечал, усмехаясь, Назаров. – Вот когда у меня такая зарплата, как у тебя, будет – тогда мы с тобой друг дружке навстречу номера набирать станем…

Костя понимающе вздыхал и откланивался. Кстати, шутку насчет своей зарплаты майор отпускал безо всяких «тонких намеков на толстые обстоятельства» – денег с Олафсона Назаров никогда в жизни не брал. Впрочем, комитетчик не брал их не только с Олафсона – он по жизни никогда и ни с кого не брал. Да ему и не предлагали особо…

Вспомнив Костю, владевшего в Стокгольме фирмой, торгующей продовольствием, Назаров обрадовался – такой клиент вполне мог заинтересовать ребят из «ТКК».

Отыскав в своей записной книжке стокгольмский телефон Олафсона, Аркадий Сергеевич позвонил (на всякий случай воспользовавшись услугами переговорного пункта) Косте в офис. Трубку на том конце сняла, видимо, секретарша и что-то нежно щебетнула по-шведски.

«Черт!» – выругался про себя ничего не понявший майор, а вслух сказал, с трудом подбирая полузабытые английские слова:

– Добрый день… Могу я говорить с господином Олафсоном?

– Да, конечно…

Через несколько секунд мембрана отозвалась Костиным голосом:

– Олафсон.

Назаров облегченно вздохнул:

– День добрый, Константин… Угадаешь, кто тебя решился из Питера потревожить?

– Н-нет… Кто это?

Аркадий Сергеевич усмехнулся – он мог поклясться, что абонент в Стокгольме вздрогнул: а что тут удивительного? Многие эмигранты еще долгие годы вздрагивают, когда им в новый дом звонят из России, откуда, по определению, хороших новостей приходит в десять раз меньше, чем откровенно паскудных.

– Аркадий Сергеевич Назаров это, – решил больше не интриговать майор. – Не забыл еще такого?

– Фу ты! – облегченно вздохнул Костя, но через секунду снова забеспокоился: – Вас, Сергеич, забудешь, как же… А что – случилось что-нибудь?

– Нет, все нормально, жизнь у нас своим чередом идет, – хмыкнул в трубку Назаров. – Вот, хотел полюбопытствовать, как там у вас, в мире наживы и чистогана?

– Да у нас нормально все, приезжайте – увидите… Встречу как гостя дорогого.

– Спасибо тебе, Костя – добрая душа… Но пока что лучше уж ты к нам… Ты человек вольный, можешь по всему миру ездить, а меня может начальство неправильно понять. Я, кстати, чего звоню-то, как раз хотел узнать – когда ты снова в Питер собираешься?..

– А что? – снова встревожился Олафсон.

– Да ничего страшного – что ты, Константин, прямо какой-то запуганный стал! Просто хотел поговорить с тобой…

– Пуганая ворона, как известно, летает дальше и дольше, – вздохнул Костя. – А что за разговор-то, о чем поговорить хотели, Сергеич?