Светлана Бестужева-Лада - Брак под короной

– Меха? Драгоценности? Деньги? – не отставал он.

Я воззрилась на него в искреннем недоумении. Кто же в мае таскает с собой в Париж меха… даже если бы они у меня были? Насчет драгоценностей я вообще тактично промолчала: не его дело, в каком банковском сейфе хранятся мои фамильные бриллианты и изумруды!

– Деньги у меня в сумочке, – снизошла я до минимальных объяснений, – а я уходила завтракать.

– Завтракать – с сумкой?!!

Если бы я сообщила, что имею привычку завтракать нагишом, он, наверное, меньше бы удивился. Но куда бы я положила чудный рогалик, который пригодится мне на второй завтрак? Прелестную баночку с джемом? Крохотный круглый сыр? Ей-богу, эти иностранцы ничего не понимают, как дети малые. Как же без сумки-то?

– У нас в России, – с достоинством объяснила я этому недоумку, – не оставляют без присмотра ценные вещи даже на пять минут. Обострение криминогенной ситуации, знаете ли…

– Вам повезло, мадам, что вы имеете такую привычку. Для нас случай, прямо скажу, неординарный. Приношу свои извинения от имени администрации. Обычно все-таки грабят богатых американцев или немцев, а в нашем отеле их не бывает.

Об этом мог бы и не говорить. Российские туристы средней руки и американские миллионеры почему-то предпочитают разные отели. Это даже я знала при моем крайне скудном опыте заграничных путешествий.

– Стоимость духов вам, конечно, возместят, – продолжил детектив, явно не склонный с места в карьер начинать расследование. – Сколько они стоили?

– Пятьдесят евро, – бахнула я и только тогда сообразила, что столько духи стоили в музее, а в магазине – в два, а то и в три раза дороже.

Идиотка непроходимая! Ну да ладно, я же их не покупала на самом деле, а деньги никогда лишними не будут.

– Прошу вас, напишите несколько строк об этом досадном инциденте и через час вам все компенсируют.

– Я плохо пишу по-французски, – нехотя созналась я. – Давно не было практики, наверняка сделаю тьму ошибок.

Увы! Когда-то писала прекрасно, но письменные навыки исчезают еще быстрее, чем устные. Во всяком случае, правила французского правописания я бы, наверное, сейчас не вспомнила бы даже под пыткой.

– Нет проблем, мадам. Напишите по-английски.

– Английского я вообще не знаю.

Черт бы тебя побрал с твоими бюрократическими формальностями, в результате которых я выгляжу малограмотной дурой!

– Нет проблем. Я напишу с ваших слов, а вы распишитесь.

Меня так и подмывало вместо подписи поставить крестик, но я благоразумно сдержалась. Мое чувство юмора и в России не все понимают и оценивают правильно, а уж в Европе тем более вряд ли оценят по достоинству.

Пока мастер чинил замок, я спустилась в холл гостиницы и позвонила Анри оттуда. Не доверяла я больше собственному телефонному аппарату – всадить туда «жучок» ничего не стоило. В общем-то, я была даже рада этому небольшому приключению: у меня появился сверхблагопристойный повод для звонка Анри, и не нужно было ждать, когда он изволит объявиться сам, хоть бы и по телефону, и объявится ли вообще.

Кстати, мне показалось, что звонку моему он скорее обрадовался. Во всяком случае, мы договорились встретиться через два часа возле музея, в кафе, а до этого времени мне было рекомендовано не искать больше приключений на свою голову. За точность выражений не ручаюсь, но смысл был именно такой.

Совет, что и говорить, прекрасный, но последовать ему я никак не могла: вся наша группа уехала на экскурсию, не дожидаясь, пока я разберусь с замками, горничными и детективами. Так что мне оставалось только одно: отправляться к месту встречи, избегая при этом лишних приключений.

Ручку, предназначенную Асе и свою драгоценную фирменную пудреницу я решила до отъезда упрятать в сейф отеля, от греха подальше. Там же, в холле, купила в точности такую же ручку и положила ее на место прежней, в сумочку. Хотя охотились, судя по всему, не за пишущими принадлежностями, а за парфюмом. Теперь оставалось позаботиться только о личной безопасности.

Хотя… Каким образом я могла это сделать одна в незнакомом городе? Был только один путь – по возможности избегать большого количества людей и не заходить в лифт с незнакомцами. Остальное, к сожалению, не входило в мою компетентность.

***

– Ты звонил ей в Париж? Или она тебе – оттуда?

– У нас никогда не было дурацкой привычки докладывать друг другу о всякой ерунде. А информацию о благополучном прибытии можно получить по телефону в справочной Аэрофлота.

– Меня не волнует сел самолет или нет, тем более, что во втором случае мы бы об этом узнали: сейчас обо всех таких инцидентах аккуратно докладывают по радио или телевизору. Меня интересует, что с ней сейчас.

– Действительно интересует?

– Представь себе.

– И мечтаешь, чтобы я остался безутешным вдовцом? Можешь не отвечать, за столько лет я научился читать твои мысли. К сожалению не все. Или к счастью.

– Надеюсь, ты не попрешься ее встречать в аэропорт?

– А надо?

– По-моему, не обязательно. Ее и так встретят по классу люкс.

– Кто же, интересно?

– Тебя это не должно волновать.

– Послушай. Я привык решать сам: что должно меня волновать, а что нет. Меня этот диктат начинает напрягать. И предупреждаю: если дело и дальше так пойдет, то я сделаю соответствующие выводы и приму соответствующее решение. Которое может тебе не понравится.

– Не надо раскачивать лодку, ладно? Мы в ней вдвоем, так что…

– Вдвоем, не считая тех, о ком я не знаю. Пока не знаю.

– Поверь, так лучше.

– Возможно. Только помни: я плаваю замечательно, причем в любой воде. И не уверен, что ринусь тебе на помощь в ущерб своим интересам. Я, конечно, не Боливар, но двоих тоже не вынесу.

– Очень остроумно! У нее научился такому чувству юмора?

– Слушай, я устал. Дай мне поспать хотя бы несколько часов. Думаю, такое время у нас в запасе еще есть.

– Пока есть. Пока…

Войдя в метро, я вспомнила все когда-либо читанное о «хвосте» и методах избавления от оного и повела себя соответственно – на радость всем пассажирам. Судя по всему, я была похожа на буйно помешанную: выскакивала из вагона в последнюю минуту, садилась тоже чуть ли не на ходу, дважды меняла линии, только чудом избежала падения на рельсы и, наконец, сама запуталась так, что чуть было не опоздала на свидание к Анри.

Как потом оказалось, все было зря из-за неучтенной мною крохотной детали: двери в парижском метро открываются не автоматически, а по желанию пассажиров. Повернул ручку – путь свободен. Правда, только на остановках… Хотя, возможно, в тот раз за мной действительно никто не следил.