Оксана Обухова - Бешеное развлечение

– Ну так это будет видно после… – пробормотала этуаль. – Если дойдёт до дела…

Секундные размышления и внутренний спор подвели к компромиссу: Нинель быстро нанесла на руки французский крем с умопомрачительным стойким запахом, представила, как вспорхнувшие на мужские плечи руки обволокут потенциального любовника Константина Павловича парижским ароматом… И осталась довольна. Ей бы только до ДЕЛА добраться, а уж там ни один Костик равнодушным не останется!

А в связи с тем – совсем порядок.

Нинель на цыпочках вышла из спальни. За спиной матери проскользнула до сеней, где надела на облачённые в нейлон ноги резиновые шлёпанцы, и, держа туфли на шпильках под мышкой, спустилась с крыльца.

Идти через улицу, на виду деревни, при боевой раскраске, шпильках и «халате» Нинель всё же не решилась. Ещё ведь не известно, чем и как закончится свидание с Константином Павловичем. (Опытная «девушка» не зря экипировалась под нерешительного мужика – Павлович таким и был: могуче разбогатевший ботан с претензией на вызывающую шок девственность.) Если по деревне слухи побегут: «К Палычу Нинка вечерами шастает!», роман может прихлопнуться, даже толком не начавшись. Нинель прекрасно знала, как трепетно относятся иные богатеи к огласке личных шалостей. Тут лучше перебдеть, чем поторопиться. Иначе – кисло выйдет.

Подгоняемая расчётливыми мыслями, Нинель прошла по залитой недавним дождём тропинке до калитки, что разделяла два участка. Попутно цыкнула на цепного кобеля:

– Тихо, Шарик! Попробуй только гавкнуть, тварь!

Пёс разинул агромадную пасть в ленивом и презрительном зевке. Но просьбу таки выполнил. Молча наблюдал за тем, как хозяйская дочка проходит на чужую территорию и там, на чистой плиточной дорожке, переобувается в туфли.

Нинель припрятала шлёпанцы под кустом отцветшего георгина. Распрямилась. И твёрдо поглядела на окна недавно выстроенного каменного дома под зелёной черепичной крышей.

Константин Павлович Субботин появился в деревеньке Кумушкине года четыре назад.

Вначале здесь бывал наездами, по выходным. Потом – прирос. К красотам, тишине и воздуху. Пропал в просторах, затерялся разумом между двух рек – полноводной транспортной и никчемной заболоченной Петляйкой.

Через год в просторной заводи, именуемой местными «Катькин омут», появился отличный пирс, у которого и швартовался немаленьких размеров катер нувориша.

Ещё через полгода Нинель позвонила матушка, и начало всей истории можно брать от восклицаний Зинаиды Яковлевны:

– Ох, Нинка! У нас здесь такое творится!..

Дочь Нина, давно привыкшая к гламурному имени «Нинель», тогда, помнится, поморщилась: «И чего у них там твориться-то может? Куры, что ли, передохли? Или улетели зимовать?..»

Но оказалось – происходит.

Тот самый сосед, с коим Нинель так и не случилось встретиться (хоть он и поселился через забор от Ивашовых), начал массово скупать землицу у колхозников и полуразорившихся фермеров-неудачников.

Платил – по-божески. Дела вёл без нахрапа, с уговорами и разъяснениями. Душевно подружился с председателем сельсовета Мухиным Сергеем Дмитриевичем. Пообещал главе народ трудоустроить и отлучить от пьянства. Но основное: мост через Петляйку поклялся выстроить. Не починить аль подлатать, а именно, конкретно – выстроить. Новый мост. Бетонный.

А за бетонный мост председатель Мухин был готов не только земли уступить, но и сам пойти батрачить либо мостовую сваю заменить! Держать мост на плечах, что тот атлант! Жену Татьяну и двух дочерей назначить местными кариатидами! Поскольку перманентное отсутствие моста, регулярно сносимого бурными половодьями никчемной Петляйки, подвело деревню к состоянию плачевного замешательства. Захирело Кумушкино без дееспособной транспортной доступности, пришло село в упадок.

Мост начали строить этой весной. К началу сентября пообещали сдать не только мост, но и отличную дорогу. На землях бывшего колхоза Субботин собирался выстроить элитный загородный клуб с площадками для гольфа, конно-спортивной школой и прочими деликатесными кандибоберами. Тем более что Катькин омут оказался какой-то крайне удобной природной «мариной». Швартовкой для яхтсменов, проще говоря.

Но, впрочем, если уж пришлось упомянуть первозданную малообразованность селян, то не лишним будет добавить: к нынешнему лету с языков кумушкинских аборигенов уже легко спархивали словечки вроде «ти-бокс», «фервей» и «грин». Поскольку обещание народ трудоустроить Субботин начал выполнять и добрая половина деревенских мужиков успела заработать на обустройстве гольф-поля под руководством важного голландского проектировщика этих самых полей. (Газон растили загодя. Облагораживали ежедневно.)

Короче – раздышалась деревенька. Пошли движуха и вливания. По слухам, председатель Мухин держал фотографию Константина Павловича рядом с иконой Николая Угодника и молился им обоим равнозначно. Истово.

Но это – сплетни, пересуды. А неприятностей у господина из Москвы и без пустых наветов предостаточно случилось.

Во-первых, взбунтовались рыбаки. Строительство марины распугало рыбу, изничтожило или, в лучшем случае, изгадило обильнейшие камыши. Коряги, так любимые сомами, со дна все повытаскивали. Да и конкуренты, судя по всему, предполагали появиться большим числом… С новомодными электронными приманками и навороченными спиннингами.

Куда против них селянину с опарышем и удочкой времён совдепа?!

После рыбаков в пятую колонну объединились фермеры. Дотумкав, что продешевили, пустились интриговать и рассылать петиции в инстанции. Пару раз мазали ворота Палыча дерьмом и дёгтем.

Но Павлович отмылся. И повёл себя уже неделикатно. К фермерам-бунтарям приехали конкретные ребята на однозначных джипах и объяснили деревенским интриганам: «Хотите по-плохому, раз по-доброму не получилось?.. Обеспечим! Останетесь довольны, сиволапые!»

В общем после того, как типичнейший высоколобый интеллигент Субботин показал, что и у него есть оборотная сторона, народ значительно утихомирился. Фермеров приспособили к делу обустройства территорий, для рыбаков сочинили показательные соревнования, где те лихо утёрли нос богатеям с навороченными удочками. Призы в виде лодок и спиннингов раздали. Напоили, разумеется…

Прижился в Кумушкине господин Субботин. Со всем почётом-уважением.

Поскольку – умный. Щедрый. И беззлобный.

– Эх, Нинка, мне б такого зятя! – многозначительно намекала мама Зина дочке в телефонных разговорах. – Золото, а не мужик! Сосед, немаловажно. Завсегда под боком. – Вздыхала: – Возвращайся, а? Чего мытариться-то в столице? Где родился, там и пригодился, Нина…