Анна Бойко - Во спасение

Она неуверенно предложила:

– Может, позвоним папе?

Мать неожиданно смутилась:

– Кузнечик… дело в том, что одному господину понравился зиккурат и он предложил мне работу. Чрезвычайно срочную… и как раз сегодня я улетаю осматривать участок под строительство. Черт знает куда, даже не спрашивай. Связи там нет, звонить не смогу. Вернусь через неделю, тогда и расскажем папе про квартиру, ладно? Хочется сообщить ему столь грандиозную новость лично и в торжественной обстановке. Идет?

– Ты сегодня улетаешь?!

– Так уж получилось, – мама смутилась окончательно. – Этот, который заказчик, объявился буквально перед твоим приходом.

Юстина с сомнением дернула плечом:

– Окей, объявился, срочная работа, но ты-то там зачем? Неужели не хватило бы фильмов и фоток?

– Там сложный участок, все заросло. Короче без личного присутствия никак.

– И вот так внезапно?

– Увы.

– И во сколько?

– В пять. Ладно, давай не будем о грустном. В конце концов, я вернусь через неделю. Тебе какое пирожное, бисквитное или безе?

– Бисквитное с шоколадом.

Калейдоскоп событий мелькал слишком быстро, Юстине казалось, что она спит и никак не может проснуться.

– Мам, а как оттуда добираться до школы?

– Откуда?.. А, из зиккурата? Думаю, тебя, как всех, кто далеко живет, станет забирать школьный вертолет.

– А магазины, кино, кафе? Камиля с Аней, наконец?

– В зиккурате установлена система «умный дом». Продукты, одежда и прочее из синтезатора, а что-нибудь вкусненькое всегда можно заказать с доставкой.

– Еда из водорослей, фу-у, – поморщилась Юстина.

В школьной столовой еще два года назад установили синтезатор, но то, что он производил, могло считаться съедобным лишь условно.

– В апартаментах последняя модель, не ваша дешевка, – улыбнулась мама. – Я пробовала. Получается вполне вкусно. И полезно.

– Ну, да… полезно.

– Зато не нужно больше копить на квартиру и можно будет раскошелиться на семейный вертолет. С водителем.

– Вау, – только и смогла вымолвить Юстина.

– Представляешь, сможем путешествовать куда захотим, – пристраиваясь в хвост очереди, продолжала рекламную кампанию мама. – Хоть в другой город. Я вот, например, с удовольствием заглянула бы на родной «остров».

– Люсиновский?

– Ага.

– А что там?

– Для тебя, наверно, ничего интересного, а я там родилась и выросла, – мама мечтательно улыбнулась. —Знаешь, мы с ребятами по мосту через реку перебирались… ох и страшно было!

– Вы ходили за реку?! Зачем?

– Бегали на завод смотреть, Кузнечик.

– На тот самый, который за городом?! Разве к нему ведет переход?

– В том-то и штука, что нет. Крались по лесу, тихонько. И подглядывали через щели в заборе, как действует Портал.

– И все живы остались?

– Самое удивительное, что да. Там такая старушенция в лесу живет… настоящая ведьма. С волками дружит. Так вот, она нас спасла однажды и приказала не трогать, и мы ходили… раза два в неделю, после школы.

– С ума сойти! Я не знала, что человек может выжить за пределами города. Почему ты никогда не рассказывала?

– Потому и не рассказывала. Чтобы у некоторых по молодости не возникло соблазна попробовать. Эта старушка знаешь какая? Невероятно тощая, жилистая, шрамами сплошь покрыта. Несладко ей там приходилось поначалу. Да и теперь…

– Мам, а этот завод недавно закрыли, да? Что-то там вышло из строя… или?

– Да, в газетах что-то писали… не помню, Кузнечик. Кажется, обещали, что через неделю-другую он снова заработает, – мама как-то странно, словно через силу улыбнулась и внезапно замолчала. Несвойственные ей говорливость и возбуждение враз иссякли. С рассеянным изумлением уставившись на витрину, она будто силилась вспомнить, как и зачем оказалась в кафе. Передвигая общий поднос, Юстина исподтишка ее рассматривала. Еще молодая, красивая, следит за внешностью и умеет себя подать, но сейчас выглядит на все сорок. Желтоватые тени вокруг глаз, жесткая складка в углу рта, поникшие плечи. Вид усталый и несчастный.

«Почему?!»

Они почти дошли до кассы, и тут мать словно очнулась:

– Черный чай и два безе, пожалуйста.

– Мам, я хотела бисквит. И чай, если можно, зеленый.

– Точно. Бисквит. Два бисквита вместо безе. И жасминовый чай.

2

Школьный двор – едва ли не самое очаровательное место на Столешниковом «острове». Ухоженный, сочно-зеленый газон. Пестрый по осени, рыже-лимонно-бордововый кустарник. Несколько кленов, рябина, дощатые, гулко звучащие под шагами учеников дорожки. Недавно отреставрированные, покрытые белоснежной лепниной, разнооконные и разномастные корпуса.

Камиля Шостакова по прозвищу Шоста и Аня Смехнянова, она же Смехнянка, ждали на скамейке под одним из кленов. До двенадцати лет девчонки учились вместе, но на прошлых выпускных у Юстины выявили склонность к живописи и с этой осени ее перевели в другой класс.

Вот уже неделю по уши загруженные учебой подруги почти не виделись.

– Хола, Юстя.

– Хай!

Аня на удивление соответствует своей фамилии: веселые, редкого темно-вишневого оттенка глаза; крупный, всегда готовый к улыбке рот; крошечная родинка на щеке; длинные, чуть вьющиеся как у Белоснежки каштановые волосы.

Камиля слегка напоминает индейца. Антрацитовые, прямые и жесткие волосы до плеч; серьезные, чуть удлиненные карие глаза; смуглое, со впалыми щеками лицо. Рядом с оптимистичной Смехнянкой она выглядит угрюмой молчуньей. На самом деле характер у Шосты легкий, уравновешенный и отзывчивый. Просто она любит все обдумывать и взвешивать.

Одеты девчонки почти одинаково. На Ане полуспортивные, чуть мешковатые, но удобные штаны с множеством карманов. По светло-серому фону рассыпаны стилизованные треугольно-круглые голубые и зеленые цветы. Ядовито-желтая куртка-штормовка с капюшоном и колпачок набекрень, как у задорного гномика. Уши торчат.

На Камиле такие же штаны, только цветы на них кислотно-розовые. Куртка в тон цветам, колпачок в руке. Недавно Юстина сама носила подобную форму, а теперь она казалась какой-то детской. Собственные черные брючки и карминная курточка выглядели куда сдержаннее и взрослее. Впрочем, форму не выбирают, а колпачок ей тоже всучили. Другое дело, что она его ни за что не оденет.

– Ни хао! – завершая ритуал, кивнула Юстина.

Как всегда, испанский, английский, китайский. Дань тому, чего больше нет.

– У меня десятка. Мороженое или пирожки? – Аня по обыкновению лукаво улыбается.

– По какому поводу праздник?

– Мне обещают на Новый год подарить шиншиллу. Или даже двух.

– Это тот заспанный угрюмец в зоомагазине?

– И никакой не угрюмец. Очень даже симпатичная меховушка.

– А сколько он проживет?

– Говорят, лет 18—20.