Виктория Константинова - Каждый охотник желает знать

– Точно сказать не могу, твои родители очень закрытые люди и о том, что происходило в семье никому не рассказывали, даже мне. Мне кажется, Костик сознательно отказался от своей фамилии, будто хотел порвать навсегда со своей семьей, а о Вере Федоровне он вообще слышать не хотел. Что там случилось, никто теперь не узнает, в живых из Костиной семьи никого не осталось, насколько мне известно.

– Мне сказали в адвокатской конторе, что Вера Федоровна мне не родная бабушка, она приходится папе тетей что-ли, или кем-то еще. – задумчиво сказала Алина. – Я никогда не интересовалась папиной родней, они себя никаким образом не проявляли, а мне хватало родни со стороны мамы. Понимаете, я не чувствовала себя брошенной и одинокой. Мне достаточно тепла и любви в семье, не было никакой необходимости искать ее на стороне. А теперь, – голос Алины чуть заметно задрожал, – после этого наследства, у меня какое-то странное ощущение что оно мне досталось случайно. Честно говоря, не очень уютно себя чувствую в этой квартире, может из-за огромного количества портретов. Знаете теть Люсь, когда на тебя смотрят со всех сторон, возникает устойчивое чувство вины, как-то покаяться хочется.

– Даа, – произнесла тетя Люся сочувственно. – Ты бы сдала эти картины в комиссионку, чего так мучиться.

– Так и сделаю, – пообещала Алина, – у меня еще один вопрос: как умер мой отец?

Людмила Ивановна помолчала некоторое время, внимательно разглядывая узор на скатерти, а потом подняла глаза на девушку.

– По официальной версии он заразился смертельным вирусом во время своих исследований. В то время Костя работал над созданием средства от тяжелого заболевания. Болезнь была настолько тяжелой и скоротечной, что не оставляла никаких шансов на спасение. Я не биолог и не знаю точно, что он делал, но в один из дней мне позвонила Надя и сообщила что Костик скончался, заразившись во время эксперимента.

– Вы сказали, что это официальная версия, а какая – неофициальная? – спросила Алина.

– Неофициальной я не знаю, слухи ходили самые невероятное, вплоть до того… – Людмила Ивановна вдруг оборвала себя на полуслове и взглянув на часы, засуетилась.

– Ох, засиделись мы с тобой деточка, а мне же бежать нужно, опаздываю на встречу.

– Тетя Люся! Вы мне скажете? – но вопрос завис в воздухе, мамина подруга усиленно собиралась, всем видом давая понять, что она опаздывает и разговор окончен. Алине ничего не оставалось делать как поблагодарить хозяйку за гостеприимство и убраться восвояси.

На следующий день за обедом Марина как бы невзначай спросила подругу:

– Тебе не кажется что за нами следят?

– Нет, – удивилась Алина, – с чего бы?

– Может мне показалось, – ответила подружка, – но парня, который сидит за столиком возле входа я уже видела возле твоего дома несколько дней назад. Посмотри аккуратно: крайний столик слева от входа, темноволосый парень в синем свитере.

Алина будто случайно уронила салфетку и нагнувшись глянула в сторону входа. За столиком сидел тот самый молодой человек, с которым она вчера столкнулась в дверях кондитерской.

– Я его тоже видела, – сообщила Алина, – он у меня чуть коробку с пирожными из рук не выбил, а потом удрал. Может просто живет где-то неподалеку, вот и попадается часто на глаза.

– Как-то подозрительно часто, тебе не кажется, особенно в свете последних событий. Давай знаешь что сделаем. Ты иди первая, вроде бы тебе срочно бежать нужно, я немного подожду и тоже выйду. Посмотрим на его реакцию.

Так и поступили. Алина сделал вид, что ей позвонили на телефон, она попрощалась с подругой и пошла к выходу. Как только за ней закрылась дверь, парень быстро поставил на стол чашку и выскочил вслед за уходящей Алиной. Марина ринулась следом. Ей не терпелось узнать, что это за странный тип и связан ли он как-то с приглашениями. Парень довел Алину практически до дверей редакции и зашел в книжный магазинчик напротив, из окон которого хорошо просматривался вход в издательство, где работала Алина. Судя по его уверенности, Марина сделала вывод, что здесь парень находится не впервые. Она достала телефон из сумки и набрала номер.

** ** ** **

Старичок эксперт не обманул. Он перезвонил Алине и сообщил, что готов составить опись имущества, а также добавил что кое-что нашел в архивах. Они договорились о встрече на выходные, так как в будние дни Алине трудно было отпроситься с работы.

Викентий Павлович пришел в субботу к обеду. Он долго ходил по квартире, восхищенно разглядывая Алинкино наследство. Наконец-то, вдоволь насмотревшись, он повернулся к девушке и произнес:

– Ну так-с, милая барышня, с чего начнем?

– Давайте с портретов, их очень много и мне они ни к чему, – ответила Алина.

– По поводу портретов, – Викентий Павлович задумчиво посмотрел на Алину, – я тут намедни наведывался в Художественную Академию, так там заинтересовались коллекцией вашего прадеда.

– Я не знаю, является ли профессор Воскобойников мне прадедом, – возразила девушка, – я же вам говорила, что толком ничего не знаю о своих родственниках.

– Зато я знаю кое-что, – невозмутимо проговорил эксперт, – и если вы напоите меня чаем, я расскажу прелюбопытнейшую историю.

Алине стало неловко за свою бестактность, ведь это она на правах хозяйки должна была предложить гостю чаю. Она извинилась и пошла на кухню поставить чайник, а Викентий Павлович остался созерцать дивную коллекцию фарфоровых фигурок.

– Вижу вам не терпится узнать о своей семье, – одобрительно усмехнулся эксперт, увидев накрытый к чаю стол, ну что ж, устраивайтесь поудобней, я расскажу вам очень занятную историю. Дело это давнее, и мало кто о нем помнит, но мне удалось добыть некоторые сведения.

Итак, как я уже говорил, профессор Константин Ильич Воскобойников был человеком известным в художественных кругах. У него было много учеников, Константин Ильич был талантливый педагог, он так тактично указывал на ошибки, что это никого не раздражало и обижало. На лекции профессора Воскобойникова всегда ходило много народа, даже те студенты, которым вовсе необязательно было знать данный предмет. Так вот, у профессора было своего рода увлечение, я уже говорил вам о нем: Константин Ильич коллекционировал работы своих наиболее талантливых учеников. С чего началось это увлечение сказать не могу, но со временем профессору удалось собрать довольно обширную коллекцию, а если учесть, что многие из его студентов прославились, то коллекция стала иметь вес. Кроме студенческих работ коллекцию пополняли уже именитые художники. Он дарили Константину Ильичу свои работы. Так что коллекцию твоего прадеда можно считать своего рода хрестоматией отечественной художественной школы. Профессор Воскобойников всегда хорошо относился ко всем своим ученикам, но все же и у него были свои любимчики. Особо он выделял Мишу Терентьева, уж очень талантливый был юноша, а красив как Аполлон. У Константина Ильича была дочка Сонечка, девушка очень нежная и романтичная. Профессор души не чаял в своей девочке, он ее воспитывал один. Жена умерла во время родов. Миша был частым гостем в доме профессора, тот старался хоть немного подкормить своего ученика, и как водится, между молодыми людьми вскоре завязалась нежная дружба. Вроде бы все шло хорошо, Михаил считался перспективным портретистом, за ним прочили большое будущее и профессор вроде был не против отношений, но случилось нечто. Миша пропал, он просто исчез с лица земли. Профессор даже писал заявление в розыск, но все безрезультатно. Но это еще не все: Сонечка была беременна и тщательно скрывала этот факт от отца. Срок был уже достаточно большой, ни о каком аборте и речи быть не могло. После исчезновения Миши она практически перестала выходить на улицу, бродила целыми днями по дому в одной ночной рубашке. Профессор не знал что делать: оставлять одну Соню было нельзя, приглашать со стороны людей не хотелось, по городу и так поползли слухи. На помощь пришла племянница, дочка старшего брата Федора Верочка. Она была так заботлива и внимательна, что вскоре стала незаменима в доме. Казалось, все налаживается, Соня немного повеселела, вернулась к своим любимым занятиям и профессор уж было подумал, что его любимая дочь забыла о своем возлюбленном. Но Соня не забыла, она старалась быть веселой для отца, да еще Вера напугала: мол, будешь плакать постоянно и ребенок будет плаксой и слюнтяем. Вот и старалась Сонечка для своих родных: для папы – чтобы не грустил, для ребенка – чтобы рос здоровым и счастливым и для Веры – чтобы та не кричала на нее. Но веселье давалось ей с трудом и все чаще она стремилась побыть в одиночестве, объясняясь усталостью и плохим самочувствием. Второй удар был пострашнее первого, Соня повторила участь своей мамы, скончавшейся во время родов. Врачи только разводили руками, молодая мама не хотела жить, она только слабо улыбнулась своему малышу, отвернулась и навсегда закрыла глаза. Профессор был в отчаянии от горя, не знаю, что было бы с ним если бы не внук Костик.