Антония Таубе - Кабаре «Медуза»

– Она проживала одна?

– Одна. В её квартире, которую она снимала в полуподвальном этаже доходного дома, тоже не нашли ничего существенного, так же, как и в квартирах Черкесовой и Колосок.

– Да-а-а… – Кошко разложил фотографии в ряд, – пожалуй, странные смерти… Посмотрите, как эстетично они смотрятся после насильственного перехода в мир иной. Мне как-то не верится, что это – работа рядового преступника! Так и хочется сказать, что работа изящная, этакая французская, аккуратная, без всякой грязи и неприглядности. Прямо-таки не убийства, а произведения искусства! Честно говоря, – первый раз такое вижу! Всё отточено, как в балете у Мариуса Петипа. Интересно, что бы он сказал, увидев этих изящных красавиц? Я так полагаю, что место преступления вы осмотрели тщательно? – задал он дежурный вопрос, продолжая рассматривать лежащие перед ним фотографии.

– Тщательно, – тяжело вздохнув, подтвердил Владимир Гаврилович. – Да только что можно выяснить, если в кабаре находится восемнадцать гримёрок? Восемнадцать, – пояснил он, – это по числу танцовщиц, и расположены они одна за другой вдоль всего коридора справа от сцены. На момент проверки только три из них пустовали, это гримёрки Черкесовой, Колосок, ну и, естественно, Горец, так как после их смерти директор запретил принимать новых артисток до тех пор, пока не прояснится ситуация с убитыми девушками. Гримёрка Горец была самая первая от сцены. На каждой комнате есть замок. Но, как правило, гримёрки не закрывались, и этими замками никто не пользовался, так как чужих там не было, вот девушки и не опасались… Коридор этот, где располагаются все гримёрки, является, так сказать, служебным коридором, поскольку им пользуются только танцовщицы и несколько человек из руководства и обслуживающего персонала. А именно – постановщик-декоратор Славин Невзор Игнатьевич, его подсобник рабочий сцены Абросимов Ждан Зосимович и швейцар Кожуховский Богдан Остромирович, а также бухгалтер Бельский Нестор Трофимович и сам директор Фальчук Пейсих Иосифович, как я уже говорил. Вот, пожалуй, и всё.

В ходе следствия установлено, что в момент убийства Горец швейцар находился при входе и встречал поздних гостей, костюмер-декоратор и подсобник проверяли и контролировали освещение сцены, а директор и бухгалтер в это время были уже дома. В книге учёта швейцар отмечает время прихода и ухода каждого работника кабаре, – словом, полный ежедневный контроль времени всех работающих, так что там отмечено время ухода и директора, и бухгалтера. Таким образом, в момент убийства Горец их там даже не было. Ну а оркестр, – заметьте, в полном составе, – всё ещё продолжал играть перед сценой.

Остальным служащим запрещено ходить за кулисами по этому коридору, для них есть другой коридор – по левую сторону от сцены. Убитую Александру Марковну Горец случайно обнаружила другая танцовщица, забежавшая к ней на минутку что-то спросить, Нинель Эмилиановна Аглинцева, особа очень симпатичная и живая. По звонку из кабаре полиция приехала сразу же, почти одновременно с бухгалтером и директором. Декоратор с подсобником прибежали чуть раньше и перекрыли выходы из коридора. Мы тут же перешерстили все гримёрки, но орудие преступления найти не получилось. Мы, похоже, всё-таки опоздали… А какой потом шум и гвалт поднялся! Все взбудоражились, да ведь и просто страшно им всем стало, а что делать, никто не знает! Шутка ли, только что человек был жив, здоров и весел, все не успели ещё даже снять грим и костюмы, а человек уже зарезан! Как овца какая, прости, Господи! Ещё одна существенная деталь: мы проверили всех танцовщиц, но среди них нет ни одной с преступным прошлым, или хотя бы с подмоченной репутацией, так сказать. Так что вынужден признать, что наше следствие зашло в тупик, – с сожалением развёл руками Владимир Гаврилович.

У Владимира Гавриловича был за плечами огромный опыт работы в полицейской системе, и сейчас ему было крайне неприятно и болезненно признать своё бессилие. Однако надо отодвинуть в сторону своё уколотое самолюбие и непременно найти преступника – непременно найти! А то неизвестно, сколько ещё людей найдут убитыми! Да и в самом кабаре обстановка сложилась очень нервная. Все служащие напуганы и ждут эффективных действий полиции, а ему даже успокоить их нечем! Поэтому Владимир Гаврилович убрал подальше свою глубокую обиду на решение начальства и, как бы это ни было неприятно, смирился с помощью столичной знаменитости – он искренне готов был приложить все силы, чтобы содействовать Кошко в успешном раскрытии этого дела. К тому же – он знал Кошко в работе, и это в некотором роде примиряло его с посторонней помощью.

– В их безупречной репутации как раз нет ничего неожиданного, – сразу же пояснил Кошко, – ведь они все вышли из школ великих мастеров! Поэтому в данном случае нет ни малейшего сомнения в том, что у всех девушек репутация приличная, несмотря на их возможную бедность и работу в кабаре.

– Это, всё, конечно так, – согласился начальник полиции и тут же с досадой добавил, – да только что не танцуется им в приличных балетных труппах?! Тем более что ведь кто-то же проник в помещение кабаре и убил эту Горец! Да не дай Бог ещё, если это сотворил кто-то из своих, – Вы же знаете, что всякое в жизни случается!

– А давайте-ка, уважаемый Владимир Гаврилович, проедем мы с Вами сейчас в это самое кабаре, – говоря это, Кошко начал быстро одеваться, – посмотрим ещё раз всё на месте.

Не зря вспомнил Аркадий Францевич про балет, глядя на фотографии утончённых красавиц. Он очень любил этот вид искусства и знал всех ведущих солистов известных и знаменитых коллективов своего времени, – это и петербургская труппа, и труппа Мариинского театра, и труппа Большого театра, и только что созданная на основе «Русских сезонов» постоянно действующая труппа «Русский балет Дягилева». Все они различались своей школой и все были великолепны! Да ещё и несравненная музыка Петра Ильича Чайковского произвела в настоящее время полнейший переворот в балетном музыкальном сопровождении, – его поистине волшебная музыка раскрывала глубокое образное содержание произведения и придавала ему особую выразительность. А полное воплощение чудесной музыки Чайковского в хореографии смог осуществить воистину великий, всемирно известный балетмейстер, которому рукоплескали обе столицы, Мариус Петипа. Это именно Чайковский и Петипа подарили взыскательной публике такие шедевры, как «Лебединое озеро», «Спящая красавица» и «Жизель». Всё это быстро промелькнуло в памяти Аркадия Францевича, пока он собирался наведаться в кабаре.

А Филиппов в это время отдал распоряжения на время своего отсутствия и вызвал надзирателя сыскной полиции Севастьянова Петра Феофановича, – высокого солидного мужчину, который всё делал добросовестно и основательно и непосредственно занимался делом о загадочных смертях трёх танцовщиц, пригласив его с собой.