Оливия Таубе - Смерть Арлекино

© Антония Таубе, 2016

© Оливия Таубе, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На карнавал! На карнавал!

Безудержное веселье захлестнуло с головой самый потрясающий, самый романтический и самый необычный город Италии! Как и каждый год – в преддверии наступающего Венецианского карнавала, задолго до его начала, расторопные торговцы заполнили свои лавки, лавочки, магазины и магазинчики разнообразными карнавальными костюмами, масками, плащами и колпаками, стараясь угодить вкусам как самой взыскательной, так и не очень взыскательной публики. Ведь главное – чтобы каждый желающий смог погрузиться в атмосферу весёлого озорного костюмированного представления!

А ещё – в поисках чувства свободы и романтики в эту пору Венецию заполняют и переполняют не только простые любители экзотики, но и представители аристократических семейств со всей Европы!

Словом – в дивной и очаровательной Венеции уже всё бурлило, кипело и переливалось через край!!!

Особняк графини Валуевой не был исключением. Весь дом пребывал в особом праздничном оживлении в ожидании приближающегося карнавала в Венеции – вечно загадочном и всеми любимом городе!

С прошлой нашей встречи* графиня несколько сдала – София Петровна погрузнела, поседела, и много новых морщин добавилось на её выразительном лице, но она не печалилась по этому поводу! А, может быть, умная женщина просто делала вид, что это её не беспокоит, потому что понимала всю тщетность борьбы со временем – но, как бы то ни было, она по-прежнему сохраняла бодрость, интерес к жизни и никогда не теряла присутствия духа.

После трагической смерти своей невестки, жены старшего сына Николая Николаевича – Валуевой Софии Спиридоновны, которая была убита в этом же доме в такие же праздничные дни карнавала, прошло уже пять лет, и за это время в семье графини произошли некоторые изменения.

Во-первых, женился внук графини, Пётр Николаевич, сделав очень выгодную партию. Он породнился с семьёй банкира Кренкеля, взяв в жёны его дочь, Маргариту Рудольфовну. По настоятельной просьбе графини девушка после свадьбы переехала в её просторный особняк, хотя Петру Николаевичу очень хотелось сразу начать жить в «своём» доме. Юная жена внука – живая энергичная особа с постоянной приветливой улыбкой на милом личике, очень нравилась Софии Петровне! Маргарита, безусловно, вышла замуж по любви – невооружённым глазом было видно, что она любит Петра, и к тому же она получила очень богатое приданое, что тоже было немаловажно. Вот только графиня знала, что внук ничем не заслужил такого счастья, и не без оснований опасалась того, что достаточно скоро неуравновешенный Пётр может надоесть молодой жене своим нелёгким характером, и тогда покой в семье нарушится навсегда. Графиня была настроена не допустить этого, вот и решила немного придержать «молодняк» при себе, чтобы исподволь направить жизнь неопытной семьи в нужное русло. Да ещё была слабая надежда на то, что рождение детей остепенит Петрушу, и всё положение вещей изменится к лучшему. Короче говоря, все в доме любили Маргариту, и её сияющая свежесть действительно была украшением дома.

Во-вторых, после смерти Софии Спиридоновны удачно вышла замуж её сестра Анна Спиридоновна Бахаева, тоже проживающая прежде в доме Валуевых. Аннушка заключила взаимовыгодный брак с английским герцогом Генри Чарльзом Вентвордом. Граф обладал спокойным характером и происходил из старинного обедневшего рода, но, правда, был уже не молод и овдовел лет десять назад – зато Аннушка стала герцогиней и была представлена ко двору, а со своим приданым она могла безбедно прожить всю оставшуюся жизнь. Таким образом – все были довольны, и каждый получил, что хотел! Аннушка переехала жить к супругу, в его родовой замок в Англии, и теперь эту чету с некоторым волнением ожидали к празднику – герцог и герцогиня Вентворд обещали быть к началу карнавала.

Словом, жизнь наладилась, текла своим чередом, и никто в доме графини Валуевой даже и предположить не мог, какую роковую шутку сыграет с ними в этом году праздник масок!

Размышления Софии Петровны прервал звонкий голос Веры Вячеславовны Фокс. Это приехала закадычная подружка Анастасии Николаевны, дочери старшего сына графини Валуевой и любимой внучки самой Софии Петровны. Верочка и Анастасия дружили с младых лет, были очень привязаны друг к другу и не могли дня прожить одна без другой! Практически Верочка наведывалась к ним едва ли не каждый день и, обладая общительной натурой, она без труда сблизилась с появившейся в доме Маргаритой – тем более что все три девушки были примерно одного возраста.

Графиня с удовольствием любовалась этими тремя нимфами, полными жизни и нерастраченного пока ещё огня, и с лёгкой грустью в душе невольно вспоминала свою прошедшую молодость…

О чём-то пошептавшись, девушки с таинственно-загадочным видом подошли к графине – по их лукавым мордашкам она поняла, что сейчас они, скорее всего, станут выпрашивать у неё что-то не совсем дозволенное. Наверное, решили во время карнавала устроить какую-нибудь шутку! Но в этом София Петровна немного ошиблась – они действительно пришли к ней с просьбой, но только вот просьба их была совсем другого рода.

Первой обратилась к ней внучка:

– Бабушка, позвольте мне в этот раз пригласить гостей на карнавал…

– Кто такие? – сурово спросила графиня.

– Это бывшая гувернантка Верочки Аннет Булон и её подруга Стелла Руслановна Лабор.

– И где они? Чем занимаются? – опять спросила София Петровна.

– Бабушка, видите ли… – слегка замялась Анастасия, – Аннет Булон больше не гувернантка. Она служит в кабаре «Медуза» в Санкт-Петербурге, и мадемуазель Лабор работает там же! Но Верочка до сих пор переписывается со своей бывшей гувернанткой, и мадемуазель Булон ответила согласием быть у нас на время карнавала. Но она просила разрешения приехать в сопровождении своей подруги Стеллы Лабор!

София Петровна как-то даже растерялась слегка от неожиданности и в недоумении вопросительно изогнула свои красивые брови, показывая всем своим видом, что – она, верно, ослышалась? Но три пары глаз с трепетной надеждой смотрели на неё, ожидая ответа.

– Это дурной тон, дорогая моя, – ответила она, наконец, но прочла на лицах просительниц нетерпение, разочарование и – всё-таки надежду.