Владимир Коробов (Хуан Вальехо Кордес) - Дикая Роза

– Сеньор Кастро, – сказала она, – я очень беспокоюсь за сына. Можно, я отведу его к соседям. Там муж работает дома, две служанки и маленький мальчик, с которым мой Артуро с удовольствием играет. В пять часов я должна буду уйти к врачу, мне не хотелось бы брать сына с собой. Вы понимаете меня?

– Понимаю, сеньора, и согласен о нашими действиями, хотя мне и не кажется, что за вами следят с целью похищения вашего мальчика. Но лучше уж подстраховаться. Я подожду, когда вы выйдете из дома и незаметно проследую за вами к врачу и обратно. Может быть, это поможет обнаружить преследователей.

Кастро вошел в кафе, сел за столик, заказал филе под грибным соусом и кока-колу. Ни Рочи, ни его «подопечного» там уже не было. Детектив, не торопясь, ел – до пяти еще было немного времени. В семь минут шестого он закурил вторую сигарету подряд: Эрлинда должна была уже появиться, но ее не было и это начинало беспокоить сыщика. В пятнадцать минут шестого он сорвался с места и, не оглядываясь, ринулся к знакомому дому. Лифт, еще сорок минут назад вполне исправный, застрял где-то между этажами и, чертыхаясь, Кастро понесся вверх, перепрыгивая через две ступени на третью.

Запыхавшись, он с разбегу позвонил в дверь и отчетливо услышал, как трель гулко прозвучала внутри. Никакого движения навстречу к двери Кастро не услышал, а чуткий нос детектива уловил какой-то резкий, специфический запах, понемногу выходящий на лестничную площадку. Не раздумывая ни минуты, сыщик разбежался и с налету высадил довольно-таки крепкую входную дверь и этот запах, теперь ничем не удерживаемый, ударил в носоглотку уже в полную силу: газ. Кастро бросился на кухню и едва не споткнулся посередине ее об тело женщины. Он выключил на полную мощность включенные четыре конфорки, перекрыл кран подачи и распахнул окно. Поднял Эрлинду на руки и понес ее в большую комнату, где газа было меньше, а потом распахнул лоджию, бросил на ее пол подвернувшийся плед с дивана и опустил на него находящуюся без сознания беременную жену Рохелио Линареса.

Пульс был, она дышала. Кастро вызвал по телефону скорую помощь, открыл окна во всех комнатах и стал обследовать помещение. Он не верил и никогда не поверит, что здесь произошел несчастный случай или, скажем, покушение на самоубийство. Но если он опоздал, если сеньора Линарес не придет в себя, то полиция так и посчитает: либо несчастный случай, либо самоубийство. Ибо только Эрлинда может рассказать, что с ней произошло, как она оказалась в кухне на полу и кто открыл газ. Следов взлома на двери никаких, не похоже, что кто-то проникал и через лоджию. Значит, она сама открыла дверь, а, уходя, преступник ее захлопнул? Но он же сам инструктировал сеньору никому не открывать, не услышав, кто это, и не посмотрев в глазок. Значит, значит это был кто-то знакомый ей?.. Что толку предполагать, вот если бы она поскорее очнулась и рассказала, если бы сейчас он не должен был ожидать «скорую», а провел бы немедленное расследование: может, кто-то видел человека, выходящего из квартиры или хотя бы из дома? В полицию можно будет позвонить и попозже, а вот сеньор Рохелио Линарес, его заказчик, пусть прибудет немедленно!

В комнате находилось немало людей, но все они молчали, глядя, как молоденький врач и пожилая сестра милосердия пытаются привести в чувство Эрлинду, которую перенесли с лоджии на диван.

Роза корила себя, что уже длительное время не видела подруги, довольствовалась одними лишь телефонными разговорами. Неужели ей кто-то рассказал, что Рохелио ей снова изменяет и бедняжка Линда решилась на самоубийство? Нет, даже если она все узнала, она бы не сделала роковой шаг, не оставила бы одного маленького Артуро. Кстати, надо будет сейчас же забрать его к себе, он в квартире этажом выше, так сказал детектив Кастро…

Рикардо держал Розу за руку, ничего не хотел думать о происходящем, и решал все ту же задачу: каковы взаимоотношения его жены и этого, невесть откуда снова свалившегося на его голову щелкопера Рохаса?

Рохелио отчаянно защищался от укоров совести и заставлял себя всю тревогу, обиду и боль перенести со своей персоны на другого, внушить самому себе, что этот другой виноват в случившемся куда более, чем он, неверный и легкомысленный муж той женщины, которая лежала сейчас без сознания.

Детектив Кастро старался не замечать пылких и гневных взглядов Линареса и решил отложить свой разговор с ним на завтра. Сыщик незаметно кивнул лейтенанту Фабиле, и они потихоньку вышли из комнаты, а потом и из квартиры. Эрнесто Рохас заметил их движение и, как ни хотелось ему побыть сегодня с Розой, отправился следом за ними.

Разговаривая вполголоса, Фабила и Кастро, методично обходили окрестности, внимательно осматривая все вокруг. Эрнесто шел следом за ними в двух метрах. Шестое чувство подсказало детективу заглянуть в густые кусты сквера сбоку от дома, где произошло несчастье. В этих кустах лежал, как спал, его опытный агент Роча. Никаких следов насилия на нем не наблюдалось, не было видно не только крови, синяков, ссадин, но не наблюдалось даже малейшего ушиба. Был пульс, слабое дыхание, но в себя он не пришел даже от крепкого нашатырного спирта, поднесенного ему в небольшом пузырьке Фабилой – лейтенант возил в своей «тайоте» много чего, что может пригодиться человеку его профессии.

– Обратите внимание, коллега, – сказал он, обращаясь к Кастро, – бессознательное состояние вашего агента и сеньоры Эрлинды Линарес очень схожи, хотя известно, что она отравлена газом, а что с ним – непонятно. Не удивлюсь, если окажется, что сеньора Кандида Линарес (а они ведь родственники, хотя и не кровные) находится в том же, что и они, состоянии. Я не готов сейчас высказать ни какую версию, но я принимаю решение всех их поместить в одном госпитале, тщательно охранять и хорошенько исследовать: не сунули ли им куда-нибудь в организм какую-нибудь гадость?

– Согласен с вами, лейтенант. Займитесь сейчас этим, а потом, как освободитель, позвоните мне, попробуем составить фоторобот, кажется, я видел в забегаловке напротив именно преступника. Во всяком случае агент Роча следил именно за этим человеком…

Какое жаркое утро! Девять часов, а дышать уже совершенно нечем. Паулетта Мендисанбаль сидела в саду своего дома и ожидала прихода поверенного Фелипе Аревало. Мысли ее были грустны, а самочувствие ужасно. Сколько было счастья в ее жизни пять лет назад, когда ей удалось, наконец, найти Розу, какие радужные планы на будущее она строила! Роза горячо и пылко ответила на материнскую любовь, но отвергла все попытки опекунства над собой, самого мягкого, бархатного диктата со стороны Паулетты. Ей хотелось додать Розе то, что она не получила, будучи разлученной со своей семьей: хорошее воспитание, положение в свете, счет в банке. Взамен ей хотелось, чтобы Роза во всем и всегда слушалась ее. Но вышло совсем по-другому. Стоило Паулетте только однажды, случайно почти, упрекнуть Розу в нищем прошлом, в том, что она не слишком благодарна, как та исчезла, предпочитая свободе поведения все остальное. И Паулетта, чтобы не потерять Розу во второй раз, смирились со всем, раз и навсегда решила ни в чем и никогда не упрекать дочь и помогать ей во всем, даже в том, что самой ей кажется неразумным. Ведь девочке столько пришлось пережить и до встречи с ней и потом, когда она во второй раз ушла из дому и дважды была на волоске от смерти.