Александр Берестнев - Мертвые не потеют

– Вошла в дом я полтретьего, как раз пробили часы на камине. – На лице появилось недовольное выражение. – Эти часы в доме, во всех комнатах, кроме ванной и туалета, постоянно изводили и раздражали меня своими покряхтываниями и перезвонами. – Вдова повышала голос, и последние слова почти выкрикнула. Её лицо покраснело от злости. – Наконец-то, я им найду место в кладовке, самый приют для них. – Размечталась вдова и произнесла, как будто выносила приговор. – Пусть на чердаке тявкают. Надоели хуже собак. – И, неожиданно рассмеявшись, добавила. – Они же все остановятся, когда их заводить перестанут. А Тише нравилось, как они тикают… звонят…

Вдова перемешивала свой рассказ о трагических событиях с совершенно отвлеченными вещами. Но я не перебивал и внимательно слушал: всё сказанное могло пригодиться. Детали событий будут забываться, казаться плодом разыгравшегося воображения, или из-за давности события перевираться по простоте душевной. А кажущаяся неуместной жалоба на часы, которая была для неё обыденным и незначительным событием, для меня являлась неумолимым и точным свидетелем произошедшего

– Из-за закрытой в гостиную двери раздавались приглушенные голоса, – гораздо спокойнее продолжила Роза. – Я еще удивилась, почему они разговаривают здесь, а не в кабинете – А обычно дела Тихон Андронович вёл в кабинете? – Я потихоньку разглядывал устройство дома, изучал коридоры и двери. Из-за нагроможденных здесь вещей ощущал себя неуютно и никак не мог понять, что здесь раздражает?

– Да, в кабинете… – Она силилась вспомнить подробности. – После магазинов разболелась голова, и я прилегла в спальне на втором этаже. А его кабинет здесь, на первом, по коридору за залом

– И ничего не слышали?

– Ничего. Только, как обычно, тиканье часов. – После некоторого молчания она вновь со злостью сказала. – Проснувшись от перезвона этих грёбанных часов в пять вечера, я спустилась вниз и обнаружила трупы.

– Трупы? – повторил я.

– Да, трупы. В прихожей лежал Петя – Тишин водитель и по совместительству охранник, с залитой кровью головой, а в гостиной на стуле был мёртвый Тихон.

– Их застрелили?

– Откуда я знаю?.. Я грохнулась в обморок, потом очнулась, позвонила в полицию. Они вскоре приехали, перерыли весь дом, устроили обыск, расспрашивали. У меня в голове всё перемешалось.

– Это называется осмотр места происшествия.

– Мне по… всё равно, как оно называется. – Роза обиженным голосом продолжила. – Поставили всё в доме на уши, задали кучу дурацких вопросов.

– Обычная практика. Должны установить всё, что может помочь в раскрытии преступления.

– Как будто я знаю, за что и кто их грохнул. – Вдова употребляла выражения, которые не всегда услышишь из уст добропорядочной дамы. – Я в Тишины дела никогда нос не совала, у меня своих забот полон рот.

Я наслышан, какими заботами забит рот у представительниц слабого пола нашей Долины и как они предпочитали проводить свой досуг, когда их вторые половинки «непосильным трудом» добывали средства к своему безбедному существованию. В магазинах за прилавками они не стояли, а ездили туда за покупками. В салонах красоты, завсегдатаями которых были, они тоже не обслуживали клиентов, а улучшали состояние своей стареющей кожи, чтобы не надоесть мужьям и быть пригодными для флирта с другими мужчинами.

– Роза Константиновна, вы не знаете, кто мог желать смерти Тихона Андроновича?

Про охранника пока не стал расспрашивать – его, наверняка, убрали как свидетеля.

– Перестань звать меня Розой Константиновной, – попросила она довольно спокойным голосом. – Да, наверное, все, кто имел с ним дело. Тихон ведь был антикваром… Прижимистым человеком. Иначе, откуда взялось бы всё это? – Она обвела широким жестом дом, который действительно являлся копилкой дорогих вещей.

Я подумал, что главной ценностью Кручи, помимо коллекции часов, на которую он потратил долгие годы, вероятно, была эта симпатичная женщина. Чем больше старых вещей вокруг, тем эффектнее смотрелась молодая супруга.

– Он всегда торговался за каждую копейку, – продолжила она. – Что порою выглядело несколько омерзительно. Даже у меня, когда поначалу присутствовала при сделках, чесались руки треснуть его чем-нибудь по башке, чтобы не краснеть от стыда, – доверительно поведала Роза. – После созерцания нескольких таких сцен я категорически отказалась на них присутствовать, хотя Тихон настаивал и очень хотел приобщить к делу.

И так бывает – что на своей груди пригреешь, то, отогревшись, и после смерти на тебя шипеть будет.

– Но желать огреть и убить совершенно разные вещи, – капризно заметила вдова. – Даже не представляю, кто бы мог решиться на такое…

– Понятно. Вы говорили, что вам кто-то угрожал, – перешел непосредственно к цели своего визита. – Ведь именно поэтому вы пригласили меня?

– Да, – она бросила быстрый, оценивающий взгляд. – Я хочу, чтобы вы обеспечили мою безопасность. Не хочу превратиться из единственной наследницы в труп, покоящийся рядом с останками мужа. – Она не собиралась церемониться со мной и разыгрывать из себя безутешную вдову. – Я ещё слишком молода, – с вызовом напомнила Розалинда.

Оставив без комментариев это заявление, не мог не отметить, что мне прямо дали понять о свалившемся наследстве и желании насладиться жизнью, а не годами оплакивать тело супруга. И, как подмечено, выглядела вдова действительно моложавой, а я любезно не стал уточнять дату её рождения.

– Продолжайте и старайтесь не забывать никакой мелочи. Впрочем, вдруг что-то упустите или вспомните, мы ещё вернёмся к обсуждению событий дня.

– После того, как их увезли, я начала обзванивать знакомых. – Роза, чтобы снять напряжение, закурила. – Что случилась, от чего он умер, я сама толком не знала. Менты только сегодня сообщили, что у Тиши произошло что-то с сердцем, а охранника убили. Что и отчего – будут разбираться, но Тихона похоронить разрешили завтра.

– Так, а когда начали угрожать вам? – Я постарался направить мысли вдовы в нужное русло.

– Сегодня. Где-то после обеда позвонили и сказали отдать то, что мне не принадлежит. – На глазах навернулись слезы. – Или могу не бояться старости, потому что умру молодой.

– А про голос звонившего что сказать можете? Мужчина, женщина?

– Мужчина. Голос был глухой, как из бочки. Вначале он показался знакомым, – на лбу женщины появились морщинки. – Но не могу вспомнить, где его слышала, и кому бы он мог принадлежать.

Логично – со страха может показаться всё, что угодно. Особенно, если будешь потом сравнивать полузабытый голос с десятком других.

– Предположим, что вас кто-то хочет шантажировать и отобрать что-то, – осторожно начал выстраивать первоначальную версию. – Как ты сказала, тебе не хотелось вникать в дела Тихона Андроновича, и ты ничего не знала о них. – В ответ утвердительный кивок головой. – Именно на твоем незнании очень легко построить шантаж, с целью отъема какой-то вещи или получения денег, в качестве отступного.