Андрей Константинов - Раскрутка

Сам же Павел Тимофеевич бросился догонять Асееву и настиг ее на парковке суда. Аккурат в тот момент, когда юрисконсульт «Магистрали» собиралась укрыться в своей миниатюрной канареечного цвета «шкоде».

– Яна Викторовна! Подождите! Можно вас на минуточку?

Асеева поморщилась, но, притормозив, обернулась:

– Мне кажется, мы с вами сегодня и без того перебрали лимит общения?

– Буквально пару слов! Как говорится, без протокола.

– Хорошо, слушаю.

– Не поделитесь секретом: где вы раздобыли оригинал? Мне думалось, его давно не существует в природе?

– Рукописи не горят, – усмехнулась юрисконсульт «Магистрали».

– С юридической точки зрения, этот афоризм не выдерживает критики. Да и с литературной, кстати, тоже. Вспомните хотя бы Гоголя.

– Вы хотели поговорить со мной о литературе?

– Вовсе нет. Это так, к слову пришлось. А хотел я вам, уважаемая Яна Викторовна, сказать, что даже при наличии подобного артефакта, боюсь, ваши дела отныне все равно обстоят не столь блестяще.

– Меня не интересуют ваши оценочные суждения. Это во-первых. А во-вторых – бойтесь за кого-нибудь другого. За меня – не нужно.

– Тем не менее согласитесь, что убийство господина Червеня вносит в наше с вами… э-э-э-э… опять-таки выражаясь литературным языком, «противостояние» интригующий колорит?

– А при чем здесь убийство Червеня?

– Ну как же? В свете той нелицеприятной роли, которую сыграли сотрудники охранного предприятия «Квадрига»…

– А что вы подразумеваете под словом «нелицеприятный»?

– Лично я подразумеваю насильственное воспрепятствование попыткам законного руководства завода приступить к исполнению своих обязанностей.

– Прошу прощения, Павел Тимофеевич, но «законность» того или иного состава руководства я готова обсуждать исключительно «под протокол»!

Бажанов аккуратно пригладил растрепанные ветром жидкие волосишки и как бы доверительно как бы улыбнулся:

– Ох, Яна Викторовна! Не на той… Не на той стороне баррикад хлеб насущный добываете! Решительно не понимаю: как вы вообще можете работать на Голубкова? На человека, выступившего непосредственным виновником всех тех несчастий, что обрушились на вашу семью? Это ж, извините, форменный мазохизм! Знаете, как в народе говорят: «Скажи мне, на кого ты работаешь – и я тебе скажу, кто ты».

Глаза Асеевой сощурились – не то от гнева, не то от ветра:

– А еще в народе говорят: «Ахал бы дядя, на себя глядя».

– Хм… А вы непростая штучка, Яна Викторовна!

– А вы только теперь это поняли, Павел Тимофеевич?

– Нет, не теперь. Но согласитесь, после того как все газеты отписались, что руководитель «Квадриги» застрелен киллером, рабочие завода могут усомниться в чистоте помыслов питерских благодетелей. А если вспомнить, что во времена не столь оные ваш босс носил трогательную кличку Брюнет и проходил по нескольким уголовным делам, картина складывается…

– Павел Тимофеевич! – бесконечно устало попросила Асеева.

– Да?

– Простите меня за подобную неполиткорректность, но… Идите в задницу!

Юрисконсульт «Магистрали» сердито рванула на себя водительскую дверь, нырнула в салон и поставила в споре представителей двух хозяйствующих субъектов внушительную точку-хлопок.

Парадоксально – но факт: в данную минуту непримиримый ее противник и антагонист Бажанов, более известный в определенных нешироких кругах как Паша Дрын, почти восхищался этой женщиной!

Впрочем, эта эмоция довольно быстро улетучилась.

Бизнес и эмоция – вещи вообще плохо сочетаемые.

Тем паче – бизнес криминальный…

– Вот такой, други мои, приключился карамболь. Со стрельбой, погонями и прочими элементами вестерна. Но самое невероятное-поразительное – это то, что после задержания стрелок не стал юлить. И практически сразу, еще на больничке, сознался, что настоящая его фамилия Дружников. И что начиная с 2008 года он числится в федеральном розыске за убийство. В общем, человек с биографией, – красноречиво подвел черту Челышев и потянулся за минералкой – промочить пересохшее горло основного докладчика.

Несколькими часами ранее решальщики, исполняя данный Брюнетом наказ, обзвонили свои ментовские источники и довольно быстро вычислили, что на убой на Фурштатской, помимо многих прочих официальных лиц, выезжал знакомый им по истории с «травлей Лисы» Жора Челышев. Вот они его и прихватили. В прямом смысле – «за жабры», ибо этим вечером Георгий в кои-то веки запланировал релакс-вылазку в область, на рыбалку. Так что в ресторан французской кухни «Альфонс», что на Загородном проспекте, тот прибыл в полной боевой амуниции. Сиречь – в болотных сапожищах и в костюме цвета хаки, чем заслужил осуждающий взгляд от метрдотеля и полный презрения – от официанта. Вслух халдеи не сказали ничего, так как заведение принадлежало давнему знакомому Брюнета – господину Шепитько.

Примерно с месяц назад решальщики намекнули Голубкову, что неплохо бы заиметь в городе тихое, но симпатичное местечко, в которое можно было бы приглашать для приватных бесед разных… условно говоря «интересных людей». Брюнет тогда понимающе кивнул: «Говно – вопрос!» – и вскоре за Петрухиным с Купцовым в «Альфонсе» был до востребования закреплен отдельный уютный кабинетик с бархатными шторами и фривольными, в жанре арт-нуво, репродукциями по стенам.

К слову, хозяин ресторана – Геннадий Юрьевич Шепитько, сколь себя помнил, всегда был неравнодушен к женщинам. Особенно к женщинам неодетым. Собственно, на этой своей страсти он и сколотил первоначальный капитал. Правда, в силу его прежней околокриминальной профессии правильнее было бы назвать заведение «Le souteneur». Однако «Альфонс», согласитесь, звучит все ж таки покрасивее и поблагороднее?..

– Дружников… Дружников… – пожевал-попробовал на язык фамилию Петрухин. – Что-то такое до боли знакомое, а?

– Дело об убийстве гендиректора «Барракуды» и его секретарши, если не ошибаюсь? – предположил Купцов.

– Оно самое.

– Как же, помню. Громкая была история.

– Угу. Громкая, – подтвердил Гладышев. – Только закончилась по-тихому.

– В каком смысле?

– А в таком, что всех четверых обвиняемых суд тогда оправдал. За недоказанностью. Самое занятное, что потом из этих четверых: двоих замочили, третий от онкологии сгорел. Ну а четвертый – Дружников – очередную «заказуху» исполнил.

– И в чем тут «занятность»?

– Да я и сам не знаю. В подборе состава присяжных, наверное.

– «Мы приземляем, суд отпускает – как это часто не совпадает», – фальшиво напел Петрухин. – М-да… И что же, этот твой «человек с биографией» прямо с ходу взялся сдавать заказчиков?

– Да мы сами в полном ауте были! Начать с того, что у Дружникова при задержании, помимо ствола горячего, паспорт на другое имя нашли. А к нему в придачу ворох визиток. Где среди прочих непростых, тисненных золотом фамилий сыскалась карточка помощника депутата, некоего Соболева.