Геннадий Мурзин - Смертельный нокаут. Уральский криминальный роман

– В чем именно?

– Мне, знаете ли, – Курбатов всегда терялся, когда сталкивался с подобной неприязнью, – надо уточнить одну деталь.

– Слушаю.

– У вас такие замки есть еще в продаже?

Римма Анатольевна отвернулась, потом дотянулась до верхней полки, достала один из замков и положила перед Курбатовым.

– Смотрите.

Курбатов пересчитал болтающиеся на связке ключи: их было пять. Он спросил:

– А это действительно такой же замок?

– Убедитесь сами. Глаза, надеюсь, есть?

– Скажите, пожалуйста, здесь пять ключей, а у тех, которые я принес, по четыре. Не скажете, почему?

– Не скажу. Мы продали товар в полном комплекте…

– То есть с пятью ключами?

– С пятью ключами, – подтвердила старший продавец.

– А может быть так, что на этот раз вы продали с четырьмя ключами?

– Некомплект?! Что вы такое говорите?

– Возможна ведь и ошибка.

– У нас такие ошибки исключены. Повторяю: товар мог быть продан лишь в том случае, если он в полном комплекте. Некомплект мы возвращаем поставщику.

– Значит, извините, что переспрашиваю, у этих замков должно было быть пять ключей?

– И ни одним меньше. А что покупатель говорит другое?

– Как раз покупатель также утверждает, что при покупке было пять ключей.

– В чем тогда проблема?

– Проблемы нет. Мне надо было лишь уточнить… удостовериться в факте.

– Удостоверились? Всего наилучшего, – и старший продавец повернулась к Курбатову спиной.

8

В помещение вошли Коротаев и Тагильцев. Следователь прошел за стол, присев, стал раскладывать бумаги. Адвокат, оглядевшись, не найдя, куда можно было бы примоститься, остался стоять.

Шилов пробурчал:

– Мог бы и пораньше прийти… Как-никак, но не задаром, вишь ты.

Никто не отреагировал на его бурчание.

– Итак, гражданин Шилов, допрос проводит, как и прежде, старший следователь Коротаев Иван Емельянович. На допросе присутствует ваш адвокат Тагильцев. Жалобы? Заявления? Просьбы? – Шилов промолчал. – Выходит, отсутствуют. Начнем, что ли?

Шилов снова забурчал:

– Начинать нечего… вишь ты.

– Как это «нечего»? Работы у нас много, можно сказать, непочатый край. Как говорится, осталось начать и кончить.

Адвокат Тагильцев пояснил:

– Мой подзащитный имеет в виду, что он по-прежнему не намерен давать показаний.

Коротаев спросил:

– Это так, подследственный?

– Само собой, вишь ты.

– Да или нет?

– Да-да-да!.. Вишь ты!

– Сожалею. Но это ничего не меняет. Допрашивать все равно я обязан.

Коротаев замолчал. Он с минуту смотрел на подследственного, думая о чем-то своем. А потом спросил:

– Какие у вас взаимоотношения с женой, гражданин Шилов?

– Жена? Что жена? Причем тут баба?!

Коротаев усмехнулся.

– Ни при чем, конечно. Но все же…

– Не для протокола? – настороженно спросил Шилов и посмотрел на адвоката. Тот кивнул, давая понять, что его уточнение вполне уместно.

– Именно так, подследственный, – подтвердил следователь.

– Ну… это… значит… Давно живем… Баба ничего… Лаемся иногда… По пустякам, вишь ты… А так… Ничего… Не хуже других живем… В чем-то даже лучше. И что от мужика надобно бабе-то? Чтоб бабки тащил в дом, а не из дому… Ей грех жаловаться…

– А и радоваться особо также нет причины, – заметил Коротаев.

– С чего вы взяли, товарищ следователь?

– Я вам не товарищ… К счастью.

Шилов поспешил поправиться.

– Извините, гражданин следователь.

– Охотно извиняю… Это какая у вас ходка?

– Никакая, – недовольно ответил Шилов. – А было всего три.

Коротаев, с трудом скрывая издевку, спросил:

– Всего три? Так мало?

– Мне хватило.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Сам не знаю. Схватили. «Шьете» дело… «Мокруху», значит.

– Ваша жена была у меня, – заметил следователь, оставив последние слова подследственного в стороне.

– Жена? – удивленно переспросил Шилов. – Ей-то, какая нужда?..

– Беспокоится. Хотела получить разрешение на свидание.

– И вы, ясно дело… вишь ты…

– Не разрешил. С какой стати я должен идти навстречу, когда подследственный отказывается от сотрудничества?

– Ну… вишь ты… Одно с другим не связано.

– Это вы так считаете, подследственный. Мое мнение – иное.

Тагильцев заметил:

– Я не советовал ей ездить, но жена, оказывается, упрямая…

– Как ослица, – удовлетворенно сказал Шилов, потирая руки. – Упрется – и все! Ни с места. Будет стоять на своем. Она – такая!.. Вишь ты…

Коротаев сказал:

– Допросил вашу жену в качестве свидетеля по делу…

Шилов тотчас же насторожился:

– Что она наболтала?

Коротаев ответил:

– У вас, гражданин Шилов, еще будет возможность познакомиться со всеми материалами уголовного дела. Пока же скажу одно: она не верит, что вы убили…

Шилов прервал:

– Баба-то, хоть и с куриными мозгами, а и она понимает, что я – не убийца. Соображает, вишь ты. Не чета вам.

– Пожалели бы жену. Надоело ей таскаться с передачами по колониям.

– Никто не заставляет.

– Чувствует ответственность. Потому что жена. Скоро, вот, снова…

Шилов прервал:

– Ничего не «скоро»! Ничего не «снова»! Ничего не выйдет! Не лепите!

– Мой подзащитный прав, – вступился адвокат Тагильцев. – У вас явно просматривается обвинительный уклон.

– Позвольте и мне напомнить вам, адвокат: я представляю одну сторону – сторону обвинения, вы представляете другую сторону – сторону защиты. Поэтому вполне естественно, что у нас с вами разные «уклоны».

Тагильцев возразил:

– Все равно: следователь обязан быть объективным.

– А я разве не объективен? Объективность – это то, что существует вне и независимо от субъекта, основанное на источнике наших знаний на данный момент. Получим новые знания, рассмотрим их в совокупности, а затем определим либо новую объективную реальность, либо еще больше укрепимся в прежней объективной реальности. Таким образом, я сужу по тому, что имею. А имею пока лишь то, что обвиняет подследственного. Но не имею ничего, что хоть как бы оправдывало.

Тагильцев опять возразил:

– Человек видит лишь то, что хотел бы видеть.

– Надеюсь, последнее замечание касается и вас, господин адвокат? К тому же, – Коротаев усмехнулся, – в мою задачу входит тщательное проведение следственных мероприятий, чем я и занимаюсь, подготовка обвинения и передача дела в суд. Осудить или оправдать – это дело суда.

– Да, но и следователь вправе прекратить следствие по делу…

– Вправе, но лишь в одном-единственном случае: если есть на то объективные данные. Повторяю: на данный момент их нет. И адвокат, кстати, их тоже не представил. Впрочем, – Коротаев посмотрел на Шилова, – подследственный сильно заскучал в ходе нашего философского спора о том, что объективно, а что нет, – следователь придвинул поближе к себе бумаги. – Перейдем к сути уголовного дела. Я задам вам, гражданин Шилов, несколько вопросов, а вы вольны отвечать на них или нет.