Марк Агатов - Убийство на Казантипе

Алиса села рядом с водителем. Передала Гарику его халат.

– Не слышу восторгов, доктор, – подколол Алису санитар.

– Два дурака неслись по лестнице, старика чуть не убили. Его еле откачали, – нахмурилась Алиса. – А еще, гражданку Польши избили на первом этаже.

– Бабу длинноносую? Так ее не я, ее больной толкнул. Визгу было на всю больницу.

– Гарик, ты на международный скандал нарвался. Она ж иностранка. А если б твой больной ее стеклом по лицу полоснул?

– Опять я виноват. Я же Фридману сказал, чтоб дорогу освободил, – возмутился санитар.

– Так никому и в голову прийти не могло, что ты там устроишь? Я думала, что ты стекла отберешь у больного и свяжешь его.

– Бритвы и стекла я из рук больных не выбиваю. Не мой профиль.

– Почему?

– Личико могут порезать. Я видел в Краснолиманске санитаров, которые на бритву шли. Все лицо в шрамах. Женщины целовать не будут.

– Мне кажется, ты не прав. Мужчину шрамы украшают.

– Алиса, тогда с тебя поцелуй. У меня рубаха в крови.

– Больной тебя порезал в машине? – с тревогой спросила Алиса.

– Нет. На мне кровь моего врага, кровь Фридмана.

– На мне тоже. Ему ж вену больной перерезал. И напрасно ты на него буром идешь. Фридман нормальный мужик, классный хирург, а за то, что он из тебя душу выматывает за «острый живот» и внутренние кровотечения, – потом благодарить будешь. Пропустил «острый живот» – похороны. Ты же не хочешь людей убивать?

– Не хочу.

– Тогда зубри симптомы «острого живота».

– Что делается. Любимую женщину Фридман за полчаса перевербовал чашкой кофе и шоколадными конфетами «Белочка». Он теперь хороший, а я тупой студент. Костя, пойду утоплюсь, как Анна Каренина. Ты был прав. Не любит она меня, а тут еще и Лариса выговором грозит за всенародный подвиг.

– А ты как думал. Женщинам умные мужчины нравятся. Кулаками махать – много ума не надо, – улыбнулась Алиса.

– Приехали, – прервал разговор Костя. – Он на третьем этаже живет.

Гарик помог выбраться из машины доктору, а когда они вошли в подъезд, Алиса вдруг прильнула к нему и шепнула: «Ты молодец. Я удивлена. Хирурги были в шоке. Только не надо в присутствии посторонних ко мне приставать. Я не хочу, чтоб о твоих шутках докладывали моему мужу».

– Уговорила, – Гарик бесцеремонно схватил Алису за плечи, прижал к груди и поцеловал. Алиса не сопротивлялась. Ей было приятно чувствовать на себе сильные руки восемнадцатилетнего парня, который буквально вдавливал ее в свое тело.

– Мне нравится, как ты целуешься, – прошептала она и вдруг сама, теряя над собой контроль, стала целовать его жадно и страстно. Она не могла ничего поделать с собой. Ей хотелось слиться с ним прямо здесь, в подъезде. Гарик был поражен, его еще никто и никогда так не целовал.

Минут через пять она, наконец, смогла взять себя в руки.

– Только ты ни на что не рассчитывай. Продолжения не будет.

– Будет, – возразил Гарик. Теперь уже он целовал врача. – Все будет. Я настырный и всегда добиваюсь того, что хочу.

– Ты уже возгордился? Завтра я буду совсем другой.

– До завтра еще дожить надо, а сегодня ты моя. Самая ласковая и любимая.

– Он меня чуть не зарезал, – уже в пятый раз за день пожаловалась водителю Ядвига. – Я пришла в больницу. В самую обычную больницу. И тут навстречу летят два сумасшедших. Руки в крови, глаза лезут из орбит. Я в стороне стояла, я им не мешала бегать по больнице, и один из сумасшедших кидается на меня со стеклом в руке. Он хотел меня зарезать. А ты стоял рядом и даже не шелохнулся! Он меня ударил с такой силой, что я летела три метра. И ты меня не пожалел. Все, я не могу больше. Останавливай машину в лесопосадке. Я хочу успокоиться.

Водитель свернул на проселочную дорогу и остановился в лесопосадке.

– Зиновий, на тебя никакой надежды нет! Меня чуть не зарезали на твоих глазах, а с твоей стороны никакой реакции. И сейчас чего ты ждешь. Бери и успокаивай. У меня руки дрожат от страха.

– Как успокаивать? – спросил водитель.

– А ты не знаешь? Ну, как мужчина может успокоить женщину. Мне тебе что, все объяснять надо?

Водитель робко поцеловал Ядвигу.

– Это не поцелуй, ты как настоящий мужчина поцелуй меня, и все остальное сделай, как мужчина! – возмутилась Ядвига.

Водитель опустил спинку сиденья, уложил на спину Ядвигу и стал целовать женщину закрытыми глазами, чтобы не видеть ее страшного носа.

Инженер Свистунов никого не ждал. Увидев незваных гостей, он сразу помрачнел и напрягся.

– Руки покажи, профессор! – неожиданно заорал Гарик. – Вверх руки, пальцы разжал!

Гарик быстро обыскал больного и мгновенно вытащил из-за пояса немецкий штык со свастикой на лезвии. После чего швырнул больного на пол, заломив руку.

– Кого убить хотел? – заорал Гарик. – Быстро отвечать, пока не убил.

– Тебя, санитар, и бабу мою. Ты зачем у меня жену увел? Такую красивую!

Больной смотрел на Алису и заливался слезами.

– Тут нет вашей жены. Я врач-психиатр. Буду вас лечить, – проговорила Алиса.

– Мне не нужен врач. Ты моя жена. Он украл тебя. Изнасиловал, надругался! Мне плохо. Сердце. Отпусти, мне лекарство надо.

– Гарик, отпусти его. Ему плохо с сердцем.

– Его нельзя отпускать. У Свистунова обострение. Он опасен.

– Нет. Отпусти больного. Ему надо выпить лекарство.

– Его грохнуть тут надо, тварюгу, жену и ребенка убил, мента покалечил.

– Отпусти, я сказала! – перешла на крик Алиса. – Нельзя так с больными. Он не виноват. Это болезнь.

Гарик со злостью отшвырнул от себя больного.

– Где твое лекарство!? Быстро.

– Я сейчас, я быстро, – больной подбежал к тумбочке и вытащил оттуда опасную бритву. – А теперь, подходи.

– Гарик, у него бритва!

– Я ж тебе говорил, что это за тварь. Беги отсюда! Беги!

– Я не пойду, я не могу!

– Вон отсюда! У него бритва. Ментам звони. Пусть пристрелят эту суку!

Алиса выскочила из квартиры и побежала к машине. Костя переключил рацию на милицейскую волну и вызвал подмогу.

– Боишься! – расплылся в улыбке больной. – Бабу мою украл, а бритвы испугался. У меня острая бритва. По шее чиркну, и все! Труп. А потом я тебя кастрирую, чтобы ты больше не мог прикасаться до моей жены. И бабу твою порежу.

Гарик взял в руки стул.

– Ну, подходи, «ботаник»!

– Я не ботаник! Я – мститель! Джеймс Бонд! – с этими словами Свистунов бросился с бритвой на санитара. В последнюю секунду Гарику удалось разнести на голове больного стул. Свистунов рухнул на пол, но бритву не отпустил.

– Брось бритву, урод! Бритву брось!

Гарик попытался ударить больного вторым стулом, но на этот раз Свистунову удалось увернуться. Пока санитар искал что-нибудь подходящее для очередной атаки, больной, издав дикий крик, бросился с бритвой на Гарика. Бритва проскользнула в двух сантиметрах от лица санитара. Гарику удалось оттолкнуть больного от себя, но он вновь бросился на него, целясь бритвой в горло. Чтобы спасти себе жизнь, Гарик накрыл ладонью бритву и попытался вырвать ее у Свистунова. От острой боли хотелось кричать. На глаза сами по себе навернулись слезы. А Свистунов продолжал резать ему руку опасной бритвой. Стоило разжать руку, и Свистунов смог бы выполнить задуманное. И тут Гарик из последних сил ударил пальцами правой руки по глазам Свистунова. От острой боли псих ослабил давление на руку, и Гарику с большим трудом удалось вырвать у него из рук бритву. В этот момент в комнату ворвались милиционеры с автоматами в руках.