Александр Кондратьев - Образ зверя

– И мне.

– Выпьем за освобождение!

– Выпьем!

Осушили стаканы, ударили стеклом по стойке.

– Эй, Мушкетер!

– Повторить?

– Повтори.

Пока бармен возился с бутылками, брат вперился в него взглядом.

– Скоро мы с сестрой, – язык Таша чуть заметно заплетался от выпитого, – отправляемся в опасный поход. Как Улисс.

– Как вещий Олег, – поддакнула Таша, икнув.

– Нам нужен сопровождающий.

– Телохранитель.

– Гора мышц.

– Чтоб страшно было даже смотреть в его сторону.

– Тогда вместе с ним мы будем просто невидимки!

– Ага.

– Короче, мы хотим самого лучшего.

Бармен прищурился:

– Кажется, я знаю, кто вам нужен.

Урс вышел в коридор и направился к раздевалке. Горячка боя спала, оставив за собой опустошение. Он привычно считал шаги, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, но они настырными осами кружили и кружили вокруг головы. Разговор с богом задел чувствительные струны в душе Урса. В последнее время он стал сам не свой – сколько лет он прожил вот так, бой за боем, победа за победой? Что с ним произошло? Откуда это навязчивое желание что-то поменять? Он сказал богу, что боится проиграть. Ха! Он не знает, что такое поражение. Нет человека, который справился бы с ним в честном бою. Он мог умереть от естественных причин, от старости, от удара ножом в спину; на ринге – никогда. Если, конечно, в один прекрасный день его сердце не остановится во время боя. Но ведь это не поражение, так?

По-видимому, он нуждался в вызове. Хотел проверить себя, испытать, узнать себе цену. Когда-то таким вызовом были бои. Выиграть первый, десятый, двадцатый, сотый поединок. А теперь? Теперь это рутина. Да, от этого кипит кровь, но все-таки не так, как прежде.

Жизнь, обычная, человеческая: семья, дети, быт – первое, что пришло на ум. Только вот нужно ему это? Бог задавал ему правильные вопросы. На то он и бог: мучить, спрашивать о неудобном, о том, что хочется скрыть, похоронить в себе. Может быть, удастся испытать себя как-то иначе?

Урс насторожился. Дверь в раздевалку открыта. Он отлично помнил, как закрыл ее. Тихонько толкнул. Заинтригованный, скользнул внутрь. Щелкнул выключателем…

На диванчике, закинув ногу на ногу, сидел человек в длинной темной накидке с широким капюшоном. Капюшон полностью скрывал лицо; казалось, незваный гость мирно дремлет.

Урс встал перед ним, сложив руки на груди, выжидая.

– Привет! – сказал гость, пошевелившись. – Рады знакомству! Отличный бой!

Голос, доносившийся из-под капюшона, – тихий и какой-то непонятный. Вроде бы мужской, но вполне может оказаться женским. Сначала Урс принял гостя за мужчину, но теперь засомневался. По позе не угадаешь. Под плащом – джинсы и свитер. Грудь, если есть, не разглядеть. И почему «рады» во множественном числе? Самомнение?

– Как ты его, а? Под орех! – голос на октаву выше. Показалось?

– Чем могу помочь? – сказал Урс.

– Есть одно дельце, сами не справимся, – опять эта разноголосица, как будто говорят два разных человека. – Нам нужен кто-то большой и сильный. Вроде тебя.

– Кому нужен?

– Правильный вопрос. Умеешь вести дела, да?

Урс пожал плечами. Внутренне подобрался. То самое предложение, о котором предупредил Бог?

– Заказчик перед тобой.

– С кем я говорю? – сказал Урс.

– Мы – люди довольно известные. Правда, в узких кругах, – сказал гость и поднял капюшон.

Урс невольно отшатнулся. Дикое, глубинное внутри него завопило, потребовало отвести взгляд. То, что он увидел перед собой, объяснило и странный голос, и множественное число. Над узкими плечами на двух тонких шеях громоздились две одинаковые головы. Мягкие черты, высокие скулы, аристократически тонкая, почти прозрачная кожа. Насмешливые рты, две пары выразительных черных глаз под двумя копнами жестких черных волос. Два лица казались похожими, одно – отражение другого, и все же чувствовалась какая-то неуловимая разница; может быть, во взгляде, в изгибе губ.

– Таш и Таша, к вашим услугам. Или просто Таши, как нас все называют, – две головы склонились в шутливом поклоне.

Два – плохое число.

– Близнецы, – проговорил Урс, стараясь не выдать свое замешательство. – Да, я о вас слышал. Когда говорили, что у вас две головы, думал это… – Урс покрутил рукой, подыскивая слово.

– Метафора, – подсказала, по-видимому, Таша, с голосом повыше.

– Да, вроде того, – пробормотал Урс.

– Телевизор не смотришь? – спросила Таша.

Урс отрицательно дернул головой.

– Нас там часто показывают.

– Неважно, – сказал Таш. – Знаешь, мы тебе очень признательны. Богатство мы сколотили на ставках. Мы специализируемся на политических прогнозах, но не брезгуем и боями. Пару раз ставили на тебя, и ты принес нам кучу денег.

– Мне потребовать процент? – осклабился Урс.

– Зачем требовать, если можно просто попросить?

– Забавы ради. А так у меня и без вас денег хватает. – Сказав это, Урс вспомнил вопросы бога о семье. Хватает ли?

Брат с сестрой переглянулись, скосив глаза. Смотреть на это было неприятно. «Интересно, можно к ним привыкнуть?» – подумал Урс.

– Впервые слышу, чтобы кто-то не жаловался насчет денег.

– Кто-то, кроме нас, – уточнила Таша.

– А мы вообще сможем тебя купить? – Таш поднял бровь.

Урс усмехнулся:

– Рассказывайте, с чем пришли.

Таш порывался во внутренностях плаща и извлек оттуда сложенный пополам листок.

– Недавно экран на Красной площади погас, – начал Таш. – Но перед тем, как картинка пропала, появились цифры. У меня с детства фотографическая память. Чик! – и готово. Как фотография. Я запомнил эти цифры и попытался навести справки. Оказалось, что это не так-то просто.

– Я тоже интересовался, – кивнул Урс. – Люди как-то неохотно говорят об этом.

– Да, и обычно перескакивают на религиозную чушь. Последние дни, суд, возмездие и все такое.

– Понятное дело, все напуганы, – сказала Таша.

– Вот, посмотри, – брат-близнец протянул бойцу листок. – Как думаешь, что они означают?

Урс распрямил бумагу медвежьими ручищами и вгляделся в длинную строчку, написанную энергичным наклонным почерком.

55.83168055555599807,37.6319472222220028

Принялся складывать в уме, выделяя хорошие и плохие числа, чтобы расшифровать знамение. Пять – хорошее число, но повторяется два раза, а два – это плохо. Вместе – неопределенность. Восемь – плохо. Три – хорошо. Один – плохо или хорошо, в зависимости от обстоятельств. Шесть – то же самое. Восемь – снова. Ноль – никак, ни хорошо, ни плохо. Пятерки – хорошо, но их шесть, а шесть – коварная закорючка. Две девятки – очень плохо. Восемь, ноль. Семь – снова плохо. Тройка – хорошо, но за ней – семерка. Дальше – неопределенная шестерка, радостная тройка, индифферентная единица. Ряд плохих чисел – девять, четыре, семь, шесть двоек. Два безразличных нуля. Два и восемь – плохо. В сумме сто шестьдесят один, то есть две единицы и шестерка (все – предатели). Итого: восемь. Вердикт: плохо – и по сумме, и по составу.