Инна Тронина - Алая ночь

Теперь Энвер взял коляску с Иреной и повёз её к двери.

– Ма-ма! – отчётливо выговорила девочка, села в коляске и потянулась куда-то в сторону.

– Мама в больнице, – дрогнувшим голосом сказал Энвер. – А мы сейчас пойдём к бабе Наде. Она тебя на ночь приютит. Мне ехать нужно, би-би. По делам, понимаешь?

Энвер не сдержался и нежно поцеловал внучку в бархатную щёку.

– Ыба! – указывая на аквариум, сказала Ирена.

– Нет, рыбки тут останутся. Их никак нельзя взять с собой.

Одиннадцатый час. Значит, соседи ещё не легли. Они всегда засиживаются перед телевизором за полночь. Лишь бы не шёл сейчас очередной сериал – итальянский или бразильский. Какой там сейчас хит? «Тропиканка», что ли? Впрочем, за деньги соседка пожертвует сериалом. Семья у неё большая. Дочь одна растит Киру, муж – пенсионер Сын тоже много не приносит. Короче, получается не милость, а трудовой договор.

Увидев, что внучка чуть не плачет, Хенталов поспешил увезти её от рыбок. Ребёнок мог часами смотреть, как они плавают в аквариуме.

– Рыбки бай-бай хотят, не надо их будить. И ты сейчас у бабы Нади бай-бай ляжешь. А утром я вернусь, и мы с тобой пойдём гулять. В парк поедем на «бибике», с колясочкой. И ты там листиков насобираешь…

Энвер тихим речитативом уговаривал внучку, пока вёз коляску через лестничную площадку. Ирена, радуясь суматохе, кричала «ко-ко-ко» и размахивала руками, как крыльями. В это время из кабины лифта вышел сын Надежды Сергеевны.

– Добрый вечер, Энвер Хасанович! – вежливо поздоровался он. – Вы от нас или к нам?

Парень то ли где-то подрабатывал вечерами, то ли навещал любовницу. Он очень часто переступал порог своей квартиры лишь после полуночи. Сегодня, как видно, он освободился раньше. Худенький и белобрысый, он выглядел много моложе своих двадцати девяти лет.

– Я уже от вас ушёл, и Ирену забрал. Но меня срочно вызвали к подследственному. Так что, Валерий, помоги-ка мне с дверью. А матери скажи, что я никак не могу отложить поездку. За лишние хлопоты плачу вдвойне.

– Ночной допрос устроили, что ли? – догадался Валерий, вынимая ключи.

– Верно.

Хенталов обрадовался, что за него придумали причину внезапной отлучки. Про Сабину он решил пока никому не рассказывать, чтобы избавить себя от причитаний.

– Мне нужно ещё душ принять, так что времени в обрез. Думаю, что Надежда Сергеевна меня поймёт.

– Конечно, поймёт! – подтвердил Валерий, громыхая замками.

Толкнув дверь, он вкатил коляску в узкую переднюю. Энвер, не дожидаясь появления его удивлённой матери, вернулся к себе. Он включил люстру в кабинете и несколько секунд смотрел на фотопортрет Сабины – в костюме «сафари» и в шляпе. Из другой секции на него смотрела Зида – в серо-коричневом полосатом блузоне, с ниткой гранатов на шее. Они с дочерью были очень похожи. И, наверное, уже встретились в ином мире.

Хенталов поднял трубку того аппарата, что стоял на письменном столе. Он был стилизован под старину. Взял бумажку с номером, Хенталов набрал цифр и закурил. Трубку он плечом прижал к уху.

После двух сигналов трубку сняли.

– Да-да! – испуганно отозвалась молодая, судя по голосу, женщина.

– Добрый вечер!

Хенталов выпустил изо рта дым. В его речи возникла вальяжная пауза.

– Могу я поговорить с Александром Михайловичем? Сразу прошу прощения за поздний звонок.

– Знаете, он только что с собакой погулять вышел, – с сожалением сказала женщина. – Буквально пять минут назад.

– Вы – его супруга? – уточнил Энвер.

– Да. А кто его спрашивает? – встревожилась жена врача.

– Отец одной из его пациенток. Мы с ним знакомы, так что не тревожьтесь. А когда он вернётся, не знаете?

– Может быть, ему что-то нужно передать? – предложила женщина.

– Нет, я перезвоню завтра. Спокойной ночи.

– До свидания, – растерянно попрощалась жена Мера.

Похоже, она была совсем ещё юная.

Хенталов положил трубку и тут же снял её вновь. Услуги такого рода оказывались ему в любое время дня и ночи. Об этом тоже позаботились влиятельные люди. Энвер лишь должен был назвать слово-пароль, чтобы его именем не воспользовался кто-то другой. Его попросили подождать пять минут. Потом в трубке раздался мужской голос, назвавший адрес Александра Мера.

Хенталов не ошибся. Врач действительно проживал близ Каширского шоссе, в микрорайоне Сабурово. Рядом располагалась железнодорожная станция «Москворечье». Сколько доктор может гулять с собакой? Полчаса, час? Во всех случаях, бриться некогда. Да это и ни к чему – для ночного свидания с мужчиной.

Хенталов поспешно сбросил «тройку», сорочку, галстук; унёс всё это в спальню. Потом он распахнул дверцы шкафа, выбирая более подходящую для поездки одежду. Через пять минут дверь запирал совсем другой человек. Блестящий адвокат надел потёртые джинсы, водолазку цвета «мокрый асфальт», замшевую сизую куртку. Он стал похож на обыкновенного автолюбителя, какие десятками бродили близ любой колонии московских гаражей.

На счастье, лифт так и стоял на его этаже. Нажав кнопку с цифрой «1». Энвер прислонился спиной к стенке кабины. Он пытался представить дочку мёртвой, но не мог – настолько это было невероятно. Отец не мог смириться с мыслью о том, что молодое сильное сердце вдруг отказало. Что всегда нормальная кровь посерела, а печень и почки вдруг вырубились на ровном месте.

Будь Сабина слабенькой и больной, Энвер стал бы готовиться к возможной трагедии заранее. Сейчас же его душа содрогалась, обретая плоть. «Нет, не может быть! В больнице перепутали. Она жива. Завтра позвонят и скажут, что это – ошибка. Да нет, прямо сейчас доктор скажет, что в восемь вечера скончалась вовсе не Сабина Шамогайлова…» Она пела, танцевала, смеялась. Говорила тосты. Снимала праздник любительской камерой ещё восемь дней назад.

И отравить её никто не мог – это бред. Не тот Сабина человек. Во всех случаях, надо скорее увидеться с врачом. Плевать, что подумает его жена. Вроде бы, детей у них нет. Мадам Мер может и не понять чувства отца, у которого погиб ребёнок. Но встретиться с Александром нужно именно сегодня. Почему-то Энверу казалось, что завтра будет уже поздно.

Он выскочил из подъезда на улицу. Шумела сухая, увядшая листва деревьев. Под светом фонаря серебрилась пыльная трава. Над Москвой переливалось звёздами осеннее холодное небо. Столица ещё не спала, но уже дремала.

Хенталов достал из портмоне ключи, открыл дверцу своей рубиновой «девятки», включил зажигание. Взглянул на часы – половина двенадцатого. К моменту прибытия Хенталова на Каширку Мер уже вернётся. Путь предстоял, мягко говоря, нее короткий – практически через всю Москву. Хенталов грустно улыбнулся, взглянув на свой перстень. Когда ему передали обручальное кольцо погибшей жены, он добавил своё. И заказал перстень – с полумесяцем и звездой. И с тех пор носил его, не снимая.