Петр Алешкин - Зыбкая тень. Повесть

– Нет!.. Выход на чердак и на крышу сегодня ночью должен быть на замке!

Парень остановился в двух шагах от них и, когда плотник недовольно взял ящик и двинулся вниз, обратился к прорабу:

– Извините, вы Маркелов?

– Он самый! – повернулся Виталий Трофимович к нему и стал разглядывать Анохина. – Где-то встречались, а где не припомню, – улыбнулся он. – Вы не из газеты?

– Почти угадал! – усмехнулся Анохин.

– Степа! – воскликнул Маркелов и радостно шагнул к нему, протягивая сразу обе руки.

– Степа, Степа! – ворчливо заговорил Анохин и кинул взгляд на плотника, который, спускаясь, оглядывался на них.

Они вошли в комнату.

– Значит, не забыл? А я боялся, что напоминать придется, – сказал Анохин.

– Долги свои я хорошо помню… Вернуть готов хоть завтра!

– Давай лучше не вспоминать о нем. Я не за этим… Нора мне нужна недельки на две. Отсидеться! И будем квиты!

Виталий Трофимович отвел глаза в сторону и стал дрожащими руками шарить по карманам в поисках носового платка. Потом он торопливо и нервно вытирал вспотевшую шею и лоб и говорил:

– Понимаешь, я бы с удовольствием… Тем более, помня… Ну, сам понимаешь… Я сейчас ничего не имею с тем, прошлым… Дурость то была… Понимаешь, семья у меня… Жена, дочка… Кабы я один, то с удовольствием… Прости, друг, не могу… А деньги я верну! Все!.. И теща у меня сейчас… Не надо лучше, а?

Анохин насмешливо следил за Маркеловым.

– Читал уже?

Виталий Трофимович ничего не ответил, только вздохнул.

– Взгляни-ка, похож я на того, кого ищут?

Маркелов глянул на Анохина и тут же отвел глаза, ничего не ответив. Общего было мало, можно сказать, ничего не было.

На фотокарточке был коротко остриженный парень с пустыми глазами и с неестественно откинутой назад головой, а перед Виталием Трофимовичем стоял молодой человек с аккуратной прической, с живыми глазами, в глубине которых теплился слабенький оттенок грусти, особенно ощущавшийся, когда Анохин улыбался.

– Ну, похож или нет?

– Нет, – качнул головой Маркелов.

– А на преступника похож?

Маркелов снова отрицательно мотнул головой.

– Теща у тебя не живет! В трехкомнатной квартире найдется для меня уголок на две недели. Жене скажешь, что я приехал из другого города. Ясно? Выходить из квартиры буду не часто. За один день плачу «стольник». Где бы ты еще такого квартиранта нашел, а?

– Понимаешь, я не этого боюсь.

– Ну, что еще? – недовольно спросил Анохин.

– Семья у меня… жена, дочка…

– Знаю! Ну и что? – перебил Анохин. – Боишься, что ли, как бы я к жене не подвалил? Спи спокойно!..

Домой с работы ехали в автобусе. На душе у Маркелова было тягостно. Вся налаженная жизнь, все счастье семьи его висит на волоске. Любой неосторожный шаг квартиранта мгновенно разрушит все. А как неосмотрительно ведет себя Анохин! Вместо того чтобы не привлекать внимания людей, влез в разговор с девчатами-малярами, которые были в автобусе, и рассыпается перед ними. На черта они ему сдались! А тем только дай похохотать. Виталий Трофимович стал прислушиваться к разговору. Анохин зубоскалил так складно, смешно, что даже Маркелов заулыбался и посмотрел на него впервые со стороны. «Он парень приятный, – подумал Виталий Трофимович с каким-то облегчением. – Перебьемся как-нибудь две недели… Дома только не усидит он, наверно. Человек общительный! Сколько он за день обещал – „стольник“? Сотню в день – это полторы тысячи почти за две недели. Видно, опять кассу грабанул?»

Выйдя из автобуса, Анохин весело помахал девчатам рукой, потом увидел гастроном рядом с остановкой и потащил туда Маркелова. Купил коробку конфет, шоколадку и бутылку шампанского. Анохин был в хорошем расположении духа. Теперь, думал он, есть где переждать, пока не найдет новые документы. А потом можно будет вычеркнуть Анохина Степана Игнатьевича из списков и начинать новую жизнь.

Не успела открыться дверь в квартиру Маркелова, как раздался звонкий, чуть картавый по-детски голосок:

– Папа пришел!

Виталий Трофимович ежедневно слышал этот радостный возглас дочери. Но сегодня он воспринял его с грустью, словно перед разлукой, и подумал, что Лида поймет по его виду, что у него что-то неладно, и подтянулся, приободрился. Он пропустил вперед Анохина. Девочка разбежалась навстречу, но, увидев незнакомого человека, остановилась и оробела.

– Что же ты застеснялась, а? – ласково заговорил Анохин. Он поставил «дипломат» на пол и присел на корточки: – Ну, иди ко мне. Иди! Не бойся!

Девочка взглянула на отца. Он улыбался. Тогда она нерешительно подошла к Анохину. Он взял ее на руки, ласково приговаривая:

– Ну, вот и молодец!.. Как тебя зовут, а?

– Лена, – тихо ответила девочка.

– Аленка, значит! А меня – дядя Степа! Ну, вот и познакомились! Дядя Степа тебе конфеты принес и еще что-то, – Анохин присел с девочкой на руках возле «дипломата», свободной рукой откинул крышку, вытащил коробку конфет и отдал девочке, потом спрятал шоколадку за спину. – Что у меня в руке? А?

Коробку конфет Лена взяла с удовольствием и потянулась через плечо посмотреть, что он прячет в руке за спиной.

– Э-э, не подглядывать! – засмеялся Анохин.

– «Аленка»! «Аленка»! – вдруг звонко завизжала Лена.

– Смотри-ка, сразу угадала! – удивился радостно Анохин и протянул девочке шоколадку.

– «Аленку» она любит больше всего, – ответил Виталий Трофимович, снимая туфли.

Он достал тапки из шкафа, стоявшего в коридоре, и бросил на пол возле Анохина. Наблюдая за дочерью и Анохиным, он думал: «А говорят, что дети прекрасно чувствуют людей и никогда не пойдут на руки к плохому… Может, просто Лена у нас такая ручная? Вроде бы не к каждому она раньше шла. А с ним, ишь, сразу освоилась!»

Лида все не выходила из комнаты, хотя, вероятно, слышала, что он пришел не один.

– Лида, у нас гости! – позвал Маркелов.

Слышно было, как в спальне торопливо захлопнулась дверь шкафа, и Лида ответила:

– Я сейчас!

А Анохин продолжал разговаривать с Леной, которая с довольным видом крутила в руке шоколадку, а другой прижимала к груди коробку конфет «Ассорти».

– Похожа на тебя Аленка? – спрашивал Анохин. – Ну-ка, давай посмотрим… Смотри-ка! Прямо как с тебя написана!

Дверь спальни открылась, и вышла жена Маркелова, поправляя на ходу прическу. Она была небольшого росточка, полненькая, но нельзя сказать, чтобы чересчур, вся какая-то чистенькая, беленькая. Выйдя из комнаты, она заговорила виновато:

– Ой, извините меня! Я как раз переодевалась!

– Ничего, ничего… – почему-то смутившись, пробормотал Анохин.

От звука голоса Лиды у него на душе стало как-то тепло и покойно. «Понятно теперь, почему Маркелов не хотел, чтобы я у него жил!» – подумал он.