Дмитрий Аккерман - Штосс. Непристойная драма из русской жизни

Ближе к полуночи Ксенофонт Ильич стал проигрывать. У него упало настроение – хотелось выпить, было душно, жгло раскаяние за то, что он сделал с Марфой. К тому же у него опять заболело справа под ребрами – он непроизвольно трогал себя за выпирающий живот, стараясь не морщиться.

В то же время азарт брал свое: смотреть, как деньги исчезают в карманах других игроков, было невыносимо.

Он попросил у Лощица водки. Вечно заспанный Прошка принес графин. Одному пить было неудобно – он предложил остальным. Согласился лишь Жданов. От водки, однако, настроение не улучшилось. Игра – тоже. Но боль в печени утихла.

В какой-то момент Ксенофонт Ильич понял, что его карманы пусты. Кто именно выиграл все его деньги, он даже не понял. Отуманенный алкоголем мозг требовал продолжать играть – но играть было не на что. Наконец он эффектным жестом вытащил последнюю стопку империалов, упакованную в бумагу. Игроки многозначительно подняли брови.

Империалов, однако, тоже хватило ненадолго. Кончились и они. Опустошенный материально и душевно, Ксенофонт Ильич встал, пошатнулся и упал обратно.

– Я посижу немного в сторонке, господа. Играйте без меня.

Он чуть не заснул, клюя носом и пытаясь проявить в себе заинтересованность к игре. Ему было неприятно, что он надрался до такого состояния и это видят окружающие, но встать и пойти домой не было сил.

Домой его довез Колесников. Ксенофонт Ильич, шатаясь, поднялся по ступеням крыльца, стукнул в дверь. Потрепал открывшую ему дверь Марфу по щеке, с трудом поднялся в кабинет и, не раздеваясь, уснул.

* * *

Леночка зашла к подруге после экскурсии. День был выходной, но классная дама повела их к Спасо-Прилуцкому монастырю. Поначалу Леночка и Верочка с интересом слушали про старинную архитектуру, но затем захотели есть и вообще устали, а потому увлеклись собственной беседой.

Беседа постепенно перешла в столь интересную плоскость, что Леночка была ввергнута в краску и полнейшее смущение, а Верочка пригласила ее к себе в гости, заверив, что дома ни одной живой души, за исключением служанки. А так как та была на редкость молчалива и к тому же чухонка, так что, можно сказать, что ни души и не было.

За свою болтовню к концу экскурсии они получили от классной дамы целых два внушения, и очень надеялись, что к завтрашнему дню она по рассеянности забудет доложить об этом Жабе. Монастырь был далеко – подходя к дому Верочки, они уже с трудом передвигали ноги. Спросив у служанки чаю с булочками, они забрались с ногами на широкую кровать Верочки и продолжили болтать. Само собой, речь шла о мужчинах.

Верочка знала об этой стороне жизни гораздо больше всех остальных. Ее отец был врачом, практиковал, в том числе, на дому, и Верочка часто рассказывала о разных смешных или жутких случаях, которые тайком подслушивала из разговоров отца с пациентами.

Леночке такое подслушивание казалось гадким, однако она, краснея и смущаясь, с каким-то животным наслаждением слушала рассказы Верочки. Они приоткрывали завесу тайны над удивительным и непознанным миром взрослых.

Сейчас она рассказывала Леночке, как устроены мужчины там. Леночка не предполагала, что это настолько ужасно, и не до конца верила подруге. Наконец, убедившись, что служанка занята своими делами, Верочка проскользнула в кабинет к отцу и вышла с толстенной книгой в дерматиновом переплете. Это был анатомический атлас.

Увиденное поразило Леночку до глубины души. Она сидела, красная как вареный рак, и все пыталась сопоставить увиденное на картинке с теми приличными мужчинами, с которыми сталкивалась в жизни. А Верочка, увлекшись, открыла рисунок разрезанной пополам женщины и принялась с увлечением объяснять, как происходит то таинство, после которого рождаются дети.

Это было настолько невыносимо, что Леночка не выдержала. Она упала лицом в подушку и громко разрыдалась. Ошеломленная Верочка молча гладила ее по голове, а Леночка все плакала, думая о том, как низко должен пасть человек, чтобы променять чистую одухотворенную любовь на грязную скотскую похоть.

Наконец она повернулась к подруге и озадаченно сказала:

– Верочка. А если мы… я выйду замуж? Я тоже должна буду это делать?

– Конечно. Все это делают.

– Какой ужас…

– Знаешь, я летом ездила в деревню…

Верочка замолчала. Леночка знала, что подруга провела каникулы в деревне, а не в душном городе, но та никогда не рассказывала никаких подробностей.

– Так вот, там мне одна деревенская девочка рассказывала…

– Что? – глаза Леночки расширились от ужаса.

– Ну, что это очень приятно.

– Что? Это?

– Да.

– Как это может быть приятно?

– Ну, она говорила, что это только сначала противно. А потом очень приятно.

– А она откуда знает?

– Она…

– Что?

– Она это делала?

– Как??? Без венчания???

– Да. Это же деревня. Там… все не так. Гораздо проще.

– Боже. Надеюсь, что ты не…

– Нет, что ты. Господи. Конечно же, нет.

Леночка задумалась.

– Знаешь, я уже не хочу замуж. Или, может быть, я выйду за человека, который не будет это делать со мной.

Верочка рассмеялась. Потом внимательно посмотрела подруге в глаза, наклонилась к ее уху и сказала:

– Никому не говори только. Мне вот иногда хочется…

– Что?

– Ну… вот это.

– Боже! Нет! С кем?

– Не знаю. Знаешь, я иногда как будто чувствую, что меня берет сильный мужчина… за плечи, и я готова ему… все…

– Без любви?

– А если это и есть… любовь? Откуда мы знаем? И как мы можем судить, не попробовав?

Леночка ошеломленно молчала.

* * *

На прием к губернатору Ксенофонт Ильич прибыл в совершенно омерзительном расположении духа.

Собственно, он вообще не хотел никого видеть, и потому совсем решил было манкировать. Однако супруга была строга и настояла на своем. Поэтому, несмотря на головную боль, он все-таки надел парадную визитку, которую терпеть не мог.

Проснулся он поздно, наорал на Марфу, которая подвернулась под руку, неодобрительно отозвался о внешнем виде Леночки и наотрез отказался завтракать. Робкая попытка Марфы предложить ему рюмочку вызвала новый взрыв гнева.

Ксенофонт Ильич казнил себя за то, что проигрался. Его жизнь вдруг представилась ему черной дорогой, идущей в пропасть. Игра, водка, разврат со служанкой… он чувствовал, что катится по наклонной. А ведь у него такая чудесная семья…

Он дал клятву больше вообще не прикасаться к картам. Проблема была, однако, в том, что деньги позарез требовались на летний отпуск – а у него их не было. Конечно, были средства, отложенные в банк, но их могло не хватить. Было еще немаленькое жалование, но оно ему совершенно мизерным по сравнению со вчерашним проигрышем. Он вполне представлял себе вероятные желания супруги, которая окажется на европейском курорте, да и Леночка была большой любительницей пройтись по магазинам.