Дмитрий Аккерман - Штосс. Непристойная драма из русской жизни

– Григорьевна.

– Да-да, простите. Вы увлекаетесь работами Витрама?

– О, нет, что вы. Упаси бог. У меня племянник ими весьма интересуется.

– А. Простите еще раз. Я сразу не догадался. Конечно, у меня есть Витрам. Вам его принести?

– М-м-м… Вы знаете, Андрей Евгеньевич, не хотелось бы вас беспокоить такой мелочью. Может, я сама заберу?

– Конечно. Заходите, в любое удобное время.

– А если сегодня? Девочек поведут к причастию…

– Можно и сегодня. Буду рад.

Само собой, после этого Ниночке хотелось петь и танцевать. Она незаслуженно поставила троим девочкам отличные оценки за кое-как прочитанное «Успокоенное неверие», простила Елену Миллер за неподобающую болтовню и напрочь забыла дать домашнее задание. До самого обеда она не выходила из класса, чтобы случайно не встретить Андрея Евгеньевича и не услышать фразу о том, что он передумал или занят.

После окончания уроков она спешно заперлась в дамской уборной. Ей нужно было выждать, пока Андрей Евгеньевич уйдет домой. Идти вместе с ним к нему домой на виду всего города означало полностью уничтожить всю свою репутацию. И даже, возможно, расстаться с местом в гимназии. Сам же учитель, в силу возвышенности мыслей, вряд ли об этом стал бы задумываться.

Подождав с полчаса, потраченные с большой пользой для ее и без того приятной внешности, Ниночка вышла на улицу. Она знала, где живет учитель: этот дом в стороне Верхнего посада когда-то предлагали занять ей. Тогда, когда она только приехала учительствовать в Вологду, ей очень понравился уютный домик с садиком. Однако запрошенная хозяином цена была ей не по карману. К тому же она представила, как будет управляться с домом в холодную зиму, колоть дрова, носить воду, и решительно отказалась от удовольствия жить без домохозяйки.

Ниночка осторожно оглянулась, не видит ли ее кто, и постучалась в калитку. Никто не ответил. Сердце ее упало: вполне вероятно, Андрей Евгеньевич где-то задержался. Торчать на виду у всей улицы, пусть и пустынной, совсем не хотелось. Она толкнула калитку и вошла во двор.

Андрей Евгеньевич был дома. Она увидела его через открытое окно и небрежно задернутую занавеску. Распевая какой-то романс, он умывался над тазом с водой, периодически шумно фыркая. Она замерла, глядя на его обнаженное тело. Он был красив и мускулист – в чем-то даже напоминая статую Аполлона.

Ниночка поняла, что ведет себя непристойно, и сделала шаг в сторону дверей. Хрустнула галька под ногами – учитель поднял голову и заметил ее силуэт.

– Минутку, я сейчас, – крикнул он и скрылся в другой комнате. Ниночка поняла, что ее сердце слишком часто бьется – как тогда, когда ей снятся разные сны.

Он распахнул дверь. Она удивилась – он был в белой рубашке с открытым воротом, которая ему удивительно шла, но совершенно не вязалась с его научным образом. В вырезе рубашки виднелась грудь – ее это смутило, и она постаралась не смотреть туда.

– Заходите, Нина Григорьевна!

Ниночка всегда была убеждена, что вещи говорят о человеке больше, чем он сам. Поэтому, войдя в комнату, она начала пристально рассматривать всю обстановку. Большую часть комнаты занимал большой стол, на котором стопками высились книги. Несколько каких-то физических приборов, перед чернильницей раскрыта мелко исписанная тетрадь. Андрей Григорьевич перехватил ее взгляд и заметно смутился – она же решила не выказывать своего интереса, но уже знала, что именно посмотрит в первую очередь, если он отвернется.

Рядом со столом стоял диван с небрежно наброшенным английским пледом. Судя по всему, хозяин не всегда утруждал себя вечерним путешествием до кровати, которая через раскрытую дверь виднелась в другой комнате, и зачастую спал тут же.

– Разве вы не женаты? – задала Ниночка вопрос, ответ на который прекрасно знала. Вопрос этот она приготовила по дороге, понимая, что удивить и озадачить – значит победить. Учитель действительно смутился и растерянно сказал:

– Н-н-нет… прошу прощения, у меня тут такой беспорядок…

– Да нет, все хорошо. Даже уютно. Мне нравится у вас.

– Спасибо. А хотите чаю? Или, может, кофе?

Ниночка не любила кофе, несмотря на то, что в родительской семье он был в почете, хотя готовился редко, в силу высокой цены. Однако тонкости его заваривания она знала хорошо, и решила посмотреть, насколько это искусство знакомо Андрею Евгеньевичу.

– Пожалуй, кофе. Если вас не затруднит.

– Минуту, – учитель скрылся за дверью, ведущей, судя по всему, в кухню. Ниночка удивилась – ее покойный отец всегда варил кофе в своем кабинете. Впрочем, время на удивление терять не стоило. Она осторожно подошла к столу и заглянула в тетрадь. Твердым уверенным почерком там были написаны какие-то сплошные формулы. Быстро пролистав уже исписанные листы, поняла, что нормальных слов там два-три на страницу. Ниночка вдруг ощутила, какая бездонная пропасть лежит между ней и Андреем Евгеньевичем… и одновременно восхитилась его умом.

Она пробежала глазами по корешкам книг. Да, одна математика и астрономия. Ни одного романа или сборника стихов.

Андрей Евгеньевич показался в дверях с подносом. Ниночка оглядела комнату и рассмеялась – поднос определенно было некуда ставить. Андрей Евгеньевич удивленно посмотрел на нее, потом понял свою ошибку и тоже рассмеялся.

– Давайте, я подержу, – сказала Ниночка. Пока учитель передвигал книги на столе, она вдыхала аромат кофе и размышляла о том, отчего же у нее кружится голова.

Кофе был горьким и крепким. Она налила побольше молока, чтобы не было так неприятно. Смех развеял напряженность – теперь они болтали, как будто были знакомы сотню лет. Ниночка с удивлением отметила, что у них внезапно нашлось масса тем для разговоров – в основном, конечно, их общие ученицы.

Кофе закончился, а они все говорили. Ей больше не хотелось пить – но еще меньше хотелось, чтобы разговор останавливался. Однако Андрей Евгеньевич все-таки замолчал и спросил:

– Еще чашечку?

– Да. Только не такой крепкий, пожалуйста.

Принеся вторую порцию кофе, учитель с заговорщическим видом подошел к столу и достал пузатую бутылку. Ниночка прочитала на этикетке: «Henri Geffard».

– Что это?

– Предлагаю сделать кофе по-французски.

– Ну… хорошо, давайте.

Андрей Евгеньевич открыл бутылку – Ниночка ощутила резкий аромат. Он налил немного в чашечки – аромат усилился.

Кофе оказался невероятно вкусным. Андрей Евгеньевич приподнял свою чашку и сказал:

– А давайте на «ты»? За пределами гимназии, конечно…

– Давайте, – Ниночка стукнула своей чашкой по его чашке, как будто чокаясь.

От кофе с коньяком у нее закружилась голова. Она болтала все смелее.

– А скажите… скажи, как ты оказался в нашей гимназии?