Валерий Бакуткин - OPTI. MYSTIC

– Ну как? Будем готовить договор, в смысле историю болезни.

– Пожалуй…

– Возникли сомнения?

– Знаете, доктор, у вас есть компьютер?

– Конечно.

– В нем есть вирусы?

– Вирусные атаки, этой дряни все больше и больше. Но это же железка, можно всегда почистить, поставить программку.

– Я вот, что подумал. А если этот вирус, который создаст либо конкурент, либо сумасшедший программист, попадет в эту штуку. То что будет?

Улыбка исчезла с лица доктора.

– Могу предположить, доктор. У меня с компьютером такое было. Все заблокировалось.

На лбу доктора образовалась непривычная морщинка.

– Потом перемешалось. Файлы путались. Чистая шизофрения.

К морщине на лбу добавились крупные капли пота.

– Эти программы очень надежные, – залепетал он, никаких жалоб.

– Раньше и вирусов компьютерных не было. Это вопрос времени.

Рука доктора потянулась к затылку, куда видимо и была имплантирована капсула.

– Так что, наверное, я пока подожду. Схожу к терапевту, пусть какие-нибудь пилюльки пропишет, чтобы память улучшить.

– Папа, мы сегодня пойдем в зоопарк?

Папа вопросительно посмотрел на маму.

– Я хотела сделать пирог с яблоками. Идите вдвоем, не теряйте времени.

Зоопарк расположился в парке, играла музыка. Воздушные шары радовали многоцветием.

– С чего начнем?

– Я хочу посмотреть медведя.

– Их тут несколько: бурый, белый и гризли.

– Гризли.

– Я где-то читал, что они исчезли. Их больше нет в природе.

– Если написано в программке, значит есть.

– Наверное, они сохранились в зоопарках.

Медведь гризли был огромным, глаза были прикрыты, ему было жарко. Изредка он мотал головой и зевал.

– Ой, какой он огромный. Почему он за стеклом?

– Наверное, для безопасности.

– Белый медведь совсем в другой стороне, – папа рассматривал схему зоопарка.

– Почему они не рядом, могли бы подружиться.

– Они живут в разных местах, милая. И никогда не встречаются вместе, там, где они живут, условия климата отличаются.

– Но здесь же климат один.

– Ты права, – задумался папа.

– Видишь, белому медведю жарко, у него такая густая шерсть.

– Он будет купаться?

– Обязательно.

Словно угадав их желания, медведь погрузился в воду и, фыркая, поплыл к противоположному краю бассейна.

– Скажите, а когда будет кормление зверей, – поинтересовался папа у служителя.

– Хищников в присутствии посетителей не кормят, чтобы не травмировать психику детей. А вот попугайчиков можно покормить, их вольеры вон там, – он указал рукой в дальний конец парка. Попугайчики постоянно издавали какие-то звуки, в числе которых угадывались слова на разных языках. Дети щедро сыпали им семечки, которые они мгновенно превращали в кучу мусора. Затем они посмотрели питона и крокодила, которые тоже находились за стеклом. Солнце стало клониться к горизонту.

– Через полчаса зоопарк закрывается, – прозвучало по радио.

Оживленные дети и взрослые дружно направились к выходу. Дома их ждала мама, приготовившая яблочный пирог.

– Как вам зоопарк?

– Очень понравилось.

– Спасибо моему папочке.

Дочь чмокнула его в щеку.

– Кто тебе понравился больше всего?

– Медведь гризли. Такой огромный и совсем не страшный.

– А тебе?

– Мне – белый медведь. В детстве я ходил в зоопарк и там тоже был белый медведь, но он был какой-то замученный, шерсть у него пожелтела и висела клочьями. А у этого шерсть блестит и белая- белая, как будто совсем новая.

– Наверное, сейчас уход за животными лучше.

– Мама, а можно я пойду спать.

– Конечно, ты сегодня устала.

– Знаешь, все в зоопарке как-то изменилось. Все такое чистенькое, как на рекламе. Нет запаха животных.

– Наверное, их моют.

– Как можно помыть медведя гризли? Все животные молодые и почему-то содержатся за стеклом, корме попугайчиков.

– Попугайчики есть у многих…

– И еще – теперь животных не кормят, говорят, чтобы не травмировать психику детей.

– Я с этим согласна. Зачем лишний раз показывать насколько кровожадны их любимцы. Потом спать не будут. Нужно, чтобы звери были добрые и послушные. Как игрушки.

– Это же безумно дорого и сложно содержать так много и таких разных животных… И я был абсолютно уверен, что медведи гризли вымерли.

– Люди хотят видеть добрых и красивых животных, остальное их интересует мало. Кто помнит, вымер твой медведь гризли или нет, главное – понравится ли он тем, кто платит за это деньги. Пусть будет зоопарк счастливых животных. А как это сделано не столь важно.

Ветер донес с дороги хорошо знакомый запах сгоревшего бензина. И еще какие-то запахи, которых он не знал. Они то появлялись, то исчезали. Самым постоянным был именно этот резкий, господствующий над остальными, запах вечно движущихся машин. Он привык к нему, поскольку вся его жизнь прошла здесь, около скоростной дороги. Маленьким щенком он появился у бензозаправки зачем и почему – не известно. Ничего, кроме деревянной конуры и гремящей цепи он не знал. Когда кто-нибудь подходил ближе, он лаял незлобно. Инстинкт подсказывал ему, что это его обязанность. Лаять надо не очень долго. Эти странные существа из автомобилей пугались его отходили и. Он их пугался еще больше.

Хозяйкой он считал пожилую женщину молчаливую и усталую, которая приносила ему миску еды. Он вилял хвостом и облизывался. От нее пахло совсем по-другому: мыльным раствором и резиной, иногда спиртом. Тогда она становилась добрей и даже гладила его по голове. Потом она исчезла и его не кормили несколько дней. Он терпел, потом лаял. Кто- то из посетителей бензоколонки бросил ему кусок булки он поймал его на лету и проглотил.

У него не было ощущения времени. Он знал чувство голода и неудобства, когда внутри его большого и лохматого тела что-то болело, терпеливо переносил страдания и только тяжело вздыхал. Голод мучил непрестанно. Что бы забыться, закрывал глаза и какие то отрывочные воспоминания щенячьего детства посещали его мозг. Запахи, особенно сосков матери с вытекающим сладким молоком, вспыхивали среди тумана сна.

Он отощал. Шерсть висела клочьями. Наступила слабость. По утрам с трудом вылезал из конуры. Была съедена даже трава, которая пробивалась через асфальт. Зрение ослабело и он видел только очертания предметов и людей. Они равнодушно проходили мимо. Только дети иногда останавливались и показывали пальцем, взрослые тащили их подальше от страшной собаки. Потом голода не стало. Он просто лежал и смотрел. Шли дожди и он пил из лужи. Картины детства исчезли, он спал и видел свои лапы как он бежит по траве. Мышцы дергались во сне. Надвигалось что- то большое и страшное, как огромная грозовая туча. Он дрожал и переставал чувствовать свои лапы. Они лежали неподвижно и безболезненно. Язык пересох, потому что не было сил доползти до лужи.