Екатерина Соллъх - Пробуждение Башни. Том 1

– Ты выходила сегодня из дома? – Рейнер чуть приоткрыл глаза. Ему хотелось провести так всю жизнь.

– Я была осторожна, как ты меня учил. Я отнесла письма, которые ты просил, и купила продуктов. А ещё твоё лекарство, ты ведь не забываешь? – Девушка провела рукой по его светлым, почти белым волосам. Генетически он был идеален, как и все аристократы, но это совершенство делало его уязвимым, неприспособленным к жизни в таких условиях. Его кожа слишком сильно реагировала на загрязнённые осадки. Когда Эная только поднялась на поверхность, одним из самых ужасных открытий для неё был снег – он жёг кожу, делал волосы липкими, забивался в лёгкие. Она просто не привыкла, её тело не было приспособлено к этому. Его тоже. Хоть он и родился на поверхности и всю жизнь прожил под этим дождём, его кожа была слишком чувствительной. Как объяснил ей Рейнер, такое встречается у чистокровных, хоть и не очень часто. Лекарства давали защиту, которой большинство людей обладало с рождения. Ей тоже приходилось их принимать. Рейнер говорил, они совершенно безопасны.

– Вот и хорошо, – Рейнер вздохнул и сел – надо было выбираться из ванной, ужинать и ложиться спать, пока у него ещё есть на это время.

– В городе люди говорят страшные вещи, – Эная замолчала. Слухи действительно были ужасны – они пахли войной.

– Не слушай, это всего лишь слухи, – Рейнер взял из рук девушки протянутое полотенце, – не стоит верить всему, что говорят.

– Но люди говорили про Детей Богов…, – Эная испуганно зажала себе рот рукой. Они никогда не говорили о том, кто она. Рейнер просто сделал вид, что не замечает цвета её глаз, она не напоминала.

– Хочешь вернуться? – Голос Рейнера звучал почти равнодушно, бесцветно, как всегда, но Эная испугалась. – Камеры от люков убрали, патрулей там тоже нет – можешь вернуться, если захочешь. Я тебя не держу.

Эная молчала. Рейнер почувствовал спиной холод. Просто только что вылез из горячей ванной и ещё не вытерся. Если она уйдёт? Он никогда не говорил с ней о работе, не хотел даже вспоминать о ней дома, так что ничего лишнего она знать не может. Разве что его адрес – не так много. Если она уйдёт, он снова будет один. Снова сидеть в офисе допоздна и самому готовить себе ужин, снова бесконечные вечера с книгой и холодная пустая постель или вообще диван в Управлении. Так было раньше, ничего страшного. Просто он никому больше не сможет поверить. Рейнер слишком хорошо понимал – он оставил её, чтобы заполнить гулкую пустоту внутри, появившуюся после предательства и смерти Вольфганга. А может, она всегда была там, просто он её не замечал. Пустота и свет, который её заполнил.

Эная молчала. Она не знала, что ответить ему. Ей хотелось вернуться, пусть в разрушенные поселения, но домой. Там были её знакомые, может даже родственники – она ведь не знала, кому удалось выжить. Там был её дом, а здесь был этот ужасный дождь, целые дни ожидания и он. Уйти, вернуться и забыть, вычеркнуть из памяти холод, одиночество, страх, голод первых дней после побега. Вычеркнуть падение и позор, тот отвратительный факт, что она предала свой дом, свою семью, всех Детей, разделив постель с тем, кто отдал приказ об их уничтожении. Забыть и простить саму себя, начать новую жизнь там, где ей будут рады, где её место, выйти замуж. Ведь он – военный Империи, правая рука Синеглазых, чудовище. Вот только Эная никак не могла вспомнить, почему должна ненавидеть Индиго. И не могла заставить себя забыть его усталую улыбку, его мягкие волосы, его смущение и нежность его рук. И то, как он готовит, и то, как пытается есть то, что сготовила она. И ещё, то в чём она пока не была уверена, нет… знала наверняка, как самую очевидную истину. Она не могла уйти, она не хотела ненавидеть, не желала больше лгать никому, особенно самой себе. Она – предательница. Эная просто не могла бросить его одного, здесь. Она подошла и накинула ему на плечи халат.

– Я никуда не уйду, пока ты сам меня не прогонишь, – сказала Эная тихо, но решительно. Я не уйду, не смогу. Рейнер вздрогнул и повернулся к девушке. Немного грустная улыбка, его рубашка, промокшая насквозь, слишком большая для её хрупкой фигурки и зелёные глаза, полные непонятного восторга. Она остаётся. Рейнер притянул девушку к себе и поцеловал, сначала лишь слегка касаясь губ, потом, когда она ответила, сильнее и глубже.

Эная прижалась к телу мужчины, своего мужчины, и ответила на его поцелуй. Медленно и нежно, а потом нетерпеливо и страстно. Как же редко он позволяет себе настолько отдаться эмоциям! Ей казалось, что она тает, растворяется в тепле его рук, нежности губ. Эная чувствовала, как дрожит его тело, как отзывается на эту дрожь её собственное. Ещё несколько недель назад она была ребёнком, подростком, теперь она чувствовала себя взрослой. Её тело ещё не до конца сформировалось, но с каждым днём она всё больше становилась похожа на женщину.

Рейнер разорвал поцелуй, когда почувствовал, что начинает задыхаться. Эная стояла, прижавшись к нему, и пыталась отдышаться. Она улыбалась. Мужчина убрал с лица девушки прядку волос и коснулся губами её лба. Эная провела пальцами по губам Рейнера и взяла его за руку. Иногда он бывал таким недогадливым в том, что касалось его самого. Ужин можно будет и разогреть, хуже он вряд ли станет, сейчас ему нужно совсем не это. Она не стала включать в спальне свет. Рейнер, не отрываясь, смотрел в зелёные глаза, в чёрных зрачках мелькал красноватый отблеск ночника. Красивая. Он прикоснулся губами к шее девушки и провёл ладонями по плечам, снимая мокрую рубашку. Эная почувствовала, что дрожит от его прикосновений. Как же давно он прикасался к ней так в последний раз? Рейнер проводил много времени на работе, да и его часто вызывали по ночам. А ей казалось, чаще всего он просто не решается. Так странно, так глупо. Эная судорожно вздохнула, когда губы мужчины коснулись её груди, и сделала шаг назад, увлекая его в постель. Всё-таки он был выше, и ей было немного неудобно. Рейнер прикрыл глаза и снова поцеловал Энаю. Он провёл ладонью по маленькой груди, чуть сильнее сжал. Девушка тихо застонала в его приоткрытые губы, её руки скользили по его груди, спине, животу. Энае безумно хотелось, чтобы он тоже почувствовал, понял, что значит растворяться в другом человеке, забывая саму себя. Хотя, наверное, он знал. Девушка чувствовала, как из низа живота растекается тепло, такое сильное и светлое, заполняющее её до краёв, выплёскивающееся наружу. Время и пространство сжались в один ритмично пульсирующий комок. Весь мир перевернулся, заполненный светом и теплом, вытянулся в нервно вздрагивающую от каждого движения струну. И имя этому миру было Рейнер. Эная стиснула ткань простыни и открыла глаза. Он был так невозможно близко и улыбался, так просто, так благодарно. Его голубые глаза были наполнены светом. Девушка чувствовала, что их сердца бьются в одном ритме, неровном, ускоряющемся ритме их движений, их единения, их жизни.