Олег Дулин - Река жизни русло не меняет. Книга 1. Человек

Через некоторое время Дашина семья получила эту квартиру. Мама все рассчитывала на трехкомнатную. Она побуждала отца найти какой-то выход, какую-то возможность для получения именно трехкомнатной квартиры. Папа старался что-то предпринять или делал вид, что старается, но им все равно выделили двухкомнатную. Как потом жили с сестрой в одной комнате, а родители в другой, которая одновременно служила и залом, и гостиной. Затем, когда Даша перешла в шестой класс, Зоя поступила минский ВУЗ и после его окончания по распределению переехала в Витебск экономистом на довольно крупное госпредприятие. Даша слышала, что о сестре отзываются как о неплохом специалисте, и при их встречах Зоя это неоднократно подчеркивала. Но Даша всегда этому удивлялась: как можно быть хорошим экономистом на предприятии, а свой семейный бюджет не уметь правильно распределить. Вспомнилось, как она обустроилась одна в их с сестрой комнате. Расставила все так, как считала удобным и красивым. Мама кое-что советовала, но, в принципе, предоставила дочери полную свободу. Когда уже все было расставлено, зашел папа, осмотрел все придирчиво и сказал только два слова:

– Да… молодец!

Папа не часто ее хвалил, но какой радостью в ее сердце отзывалась каждая его похвала. Мама с папой жили, как принято говорить, не плохо. Ссорились не часто и выясняли отношения в отсутствие дочерей. Но Даша научилась чувствовать с детства, когда они были в ссоре. При этом ей и самой было не по себе. Родители разговаривали друг с другом, что-то решали, но при этом не так, как обычно, а натянуто, как бы через силу. Затем они мирились или просто их ссора уходила в никуда, и все становилось на свои места. При этом легче на душе становилось и Даше. Жизнь шла своим чередом, однажды, когда она была дома одна, раздался телефонный звонок:

– Адрес: Солнечная, 27, кв. 46 – это ваш? – спросил кто-то каким-то обыденным тоном.

– Да.

– Сорокин Сергей Иванович и Сорокина Инна Васильевна вам кем приходятся? – продолжал допытываться незнакомец.

– Это мои мама и папа, – она ответила, чувствуя как внутри пробежал жуткий холодок.

– Боюсь, у меня для вас плохая новость, – сообщил голос. Чувствовалось, что говорить ему крайне неприятно, но говорить необходимо и также ощущалась растерянность, которую, прилагая усилие, обладатель голоса пытался скрыть.

– Что случилось? – прошептала она в трубку телефона. Новость хотелось как можно быстрее услышать, но предчувствие Даше говорило, что это разорвет ее сердце.

– Ваши родители попали в автокатастрофу, – голос говорил негромко, Даша понимала, что он, тот человек на другом конце провода, изо всех сил пытается как-то смягчить известие, но оно настолько ужасно, что не смягчается. И тем не менее обрушившееся горе не заглушило в ней мимолетную благодарность тому человеку, которая промелькнула у нее в сознании. А голос продолжал, – врезались в КАМАЗ, который выехал на встречную полосу. Ваш папа скончался на месте, мама находится в реанимации. Приезжайте в первую городскую больницу.

Как только оборвалась последняя фраза, Даша бросилась собираться в больницу. Маму она нашла в реанимации, но к ней не пустили. Прошло немного времени, которое тянулось почти вечность. Вышел усталый пожилой хирург, взглянул на Дашу, виновато подняв взгляд от пола:

– Вы кто этой женщине?

– Дочь…

– Мы сделали все, что могли, но ваша мама умерла. Мужайтесь.

Последнее слово ей особенно запомнилось и еще долго стояло в ушах. А последовавшие несколько дней были, как в тумане, как кино с плохим изображением и звуком, который то куда-то удалялся, то возвращался вновь…

– Мои родители умерли два года назад. Разбились в автокатастрофе, – сказала она и глаза ее наполнились болью.

«Наверное, через пару лет и я так буду вспоминать Машу с Димой, с такой же болью», – мелькнуло в голове у Ивана Травина, а именно так звали Дашиного непрошеного гостя. Они помолчали несколько минут, каждый думая о своей трагедии.

– Так все-таки о вашем горе, Аристарх, хотя, если не хотите, можете не говорить.

– Я допустил одну большую ошибку в жизни и сейчас за это расплачиваюсь, – задумчиво сказал мужчина.

– А как вас по-настоящему зовут, Аристарх?

– Стас. Стас Руков, – в этой ситуации он не решился пока открыть ей свое настоящее имя.

– При других обстоятельствах я бы сказала, что мне очень приятно… А сейчас – не знаю… Наверное, у нас с вами самое необычное знакомство на свете!

Страх, растерянность и злость прошли. Перед ней сидел не бандит, не грабитель, а мужчина со своей болью и, наверное, какой-то ужасной тайной… Мужчина, который нуждается в ее помощи.

– Да, знакомство, ничего не скажешь, экстравагантное, – в тон ей ответил Стас.

– Вы что-то сказали об ошибке? И давай перейдем на «ты», так удобнее.

– На «ты»? Что ж, с удовольствием, хотя, скажу честно, мне нравится называть тебя Дарьей Сергеевной.

– А мне нет.

– Еще не поженились, а уже стали спорить, – сказал он с усмешкой.

– Не хамите, – ответила она скорее по инерции, злости не было, но и достоинство необходимо было сохранять.

– Прости, Даша, это была невинная шутка, отнюдь, не хамство. А об ошибке моей уж очень долго рассказывать или лучше вообще не говорить.

– Слово не воробей, вылетит не поймаешь. К тому же у нас впереди два выходных дня или их не хватит?

– Может, и не хватит, – ответил Стас.

– А ты, Стас, попробуй. Что мы будем делать два дня? Тут со скуки помрешь, если ты раньше меня не застрелишь, конечно, – не удержалась Даша от язвительного тона.

– Ну, допустим, быть застреленной также веселого мало, – сказал он и вздохнул, – я даже не знаю с чего начать.

– Начни с начала, – подсказала хозяйка.

– Я читал в Библии, что вначале сотворил Бог небо и землю.

Даша улыбнулась удачной шутке:

– Это можно опустить. Ты свою историю расскажи сначала.

– Скажем, у меня была некая сумма денег и я всю жизнь это скрывал. Даже когда женился – по любви женился, – от жены я так же это скрывал. Не то, чтобы я ей не доверял, а больше по привычке. И в этом была моя главная ошибка. Надо было ей все рассказать, и тогда трагедии, возможно, не было бы.

Они некоторое время посидели молча. Даша имела чувство такта и достаточно ума, чтобы не торопить собеседника. А он как бы вернулся в прошлое.

– Как ты думаешь, что в жизни самое страшное? – вдруг спросил Стас.

– Смерть, – ответила Даша.

– Нет. Нет! – он повторил это с нажимом, – Смерть, конечно, страшна своей неизвестностью – что там за последней чертой? Я несколько раз смотрел смерти в глаза, но это не самое страшное, что я встречал в жизни. А вот когда у тебя на глазах погибает четырехлетний любимый сын, – страшней этого я ничего не знаю. Три дня назад его застрелили, я держал его на руках, он не дергался в судорогах, он смотрел на меня доверчиво. Очевидно, он в свои четыре года больше всего доверял именно мне. Он смотрел на меня, а в это время жизнь выходила из него…