Уильям Бернхардт - Слепое правосудие

– Ваша честь, Соединенные Штаты вызывают Холдена Хатфилда.

Спад? Охранник из дома Ломбарди? Ну конечно. Чтобы еще раз подтвердить, что Кристина вошла в квартиру задолго до того, как пришел сам Ломбарди. И не ушла, пока он не был убит.

После предварительных вопросов Мольтке спросил:

– Как вы зарабатываете себе на жизнь, мистер Хатфилд?

– Называйте меня Спад. Так меня все зовут.

– Хорошо, Спад. Расскажите о своей работе.

Спад в общих чертах рассказал о своих обязанностях, обрисовав их необычно привлекательными, даже интересными. Рассказал о системе открывания дверей и лифтов, которые он контролировал, рассказал, что посетитель мог войти только через главный вход, подняться на лифте только в случае, если его включал Спад; единственный выход из дома – через боковую дверь на лестницу. Таким образом, он может совершенно точно утверждать, что только четверо поднимались в квартиру Ломбарди той ночью до прихода самого хозяина.

– И кто же эти четверо, Спад?

– Ну, это обвиняемая, мисс Макколл...

– Кто еще?

– Квин Рейнольдс, Клейтон Лангделл и Альберт Декарло.

Как и прежде, упоминание имени крестного отца мафии имело эффект электрического тока. Несколько присяжных, толкая друг друга, показали на галерею. Конечно, он сидел там собственной персоной, на нем было белое пальто, шарф, темные очки, за которыми он прятал глаза даже в комнате. Он находился в зале, а федеральные агенты вовсю старались использовать Винни и прочих мелких дилеров, подцепленных ими утром во вторник, чтобы создать против них дело. Декарло понимал, что его имя будет названо на суде. Иначе – зачем он здесь?

– Но вы не знаете, когда эти люди ушли из квартиры, правильно?

– Правильно. Боковая дверь; ведущая к парковке, открывается изнутри. Большинство посетителей ею пользуются. Я знаю, когда ушла мисс Макколл.

– Почему?

– Потому что я поднялся наверх вместе с ФБР и наблюдал, как они ее вытаскивали из квартиры.

– Итак, подводя итоги, можно сказать, что обвиняемая поднялась в квартиру около десяти часов, до прихода Ломбарди, и находилась там до двух, когда Ломбарди нашли мертвым.

– Да, так все и было.

– Еще пару вопросов, Спад. Можете вы описать состояние обвиняемой, когда она пришла ранним вечером?

– Ну, она была расстроена... рассержена.

– Мы все понимаем, что вы имеете в виду, – сказал Мольтке, подмигнув присяжным. – Есть моменты, из-за которых она могла быть рассержена?

– Думаю, да.

– Пожалуйста, расскажите нам.

– После полудня мистер Ломбарды позвонил мне и сказал...

– Возражаю, – сказал Бен. – Показания с чужих слов.

Мольтке поднял палец:

– Вопрос связан с желанием показать внутреннее состояние обвиняемой во время убийства...

– Полагаю, это правильно, – согласился Дерик. – Отклоняется. Вы можете отвечать на поставленный вопрос.

– Я не помню ее точные слова, что она там сказала, – продолжил Спад. – Мистер Ломбарди позвонил мне и попросил поднять эту женщину на лифте в свою квартиру. Я немного подшутил насчет новой подружки, но он ответил, что я вряд ли ее снова увижу после этой ночи. Думаю, ей должно было достаться от него на орехи.

Бен, взглянув на присяжных, заметил, как переглянулись несколько женщин. Да, и они понимали, что это значит.

– Протестую, ваша честь. Свидетель спекулирует.

– Думаю, он просто описывает происходившее в своей собственной красочной манере. Протест отклоняется!

– Итак, когда обвиняемая поднялась в квартиру Ломбарди, – сказал Мольтке, – она понимала, что с ней могут разделаться. Правильно?

– Протестую, – встал Бен. – Это подсказка свидетелю.

– Ладно, – согласился Мольтке. – Я отзываю вопрос.

"Почему бы и нет? Он уже выразил свою точку зрения".

– У меня все, ваша честь.

– Перекрестный допрос? – спросил Дерик, и по его тону было ясно, что это крайне нежелательно.

Бен не мог представить себе ни единого вопроса, который стоило бы задать Спаду. Тот был не прав, и Бен был в этом уверен, но в его показаниях не было ничего злонамеренного.

Прав он или нет, он не лгал, он говорил присяжным то, что сам честно считал правдой. И Бен знал, что если он станет наседать на Спада, то Дерик сразу заткнет ему рот. Что бы Бен ни сказал, Дерик повернет это против него.

– Нет вопросов, – с неохотой откликнулся Бен. Он чувствовал, что глаза всех присутствующих – репортеров, присяжных, даже Кристины – внимательно следят за ним.

– Обвинение еще имеет вопросы? – спросил Дерик.

– Нет, ваша честь, – ответил Мольтке. – Обвинение отдыхает.

– Очень хорошо. Думаю, на сегодня достаточно. Завтра утром, в девять, защита представит нам свое дело. Заседание закрыто.

Зал ожил. Репортеры повскакивали со своих мест, забив проходы между рядами. Засверкали лампы-вспышки. Мольтке приготовился дать еще одну пресс-конференцию о своем триумфе, о победе справедливости. Несколько репортеров обратились с вопросами к Бену, тот их проигнорировал.

Он чувствовал на себе взгляд Кристины. Она не понимала, да и как она могла это понять? Ее же не было здесь прошлым вечером. Она знала только традиционную мудрость: обвиняемый в уголовном деле выигрывает, разбивая обвинение. Если адвокат защиты не смог ничего поделать к тому времени, как приходится вызывать свидетелей защиты, то уже невозможно изменить мнение присяжных заседателей.

– Нам нужно обсудить... нашу будущую стратегию, – произнесла Кристина.

Бен кивнул. Они начали пробираться к дверям, расталкивая репортеров.

– Кого вы собираетесь вызвать? Вы думаете, у нее есть хоть малейший шанс? Это было убийство из мести? – сыпались вопросы. Не обращая на них внимания, почти ослепнув от света вспышек и удушающего чувства надвигающейся беды, которое сгущалось вокруг них, Бен и Кристина с трудом вырвались из зала суда.

Бен вбежал в офис, расшвыряв кур во все стороны.

– Как идет война? – спросил Джонс.

– Неважно. Мы должны завтра представить в суде наше дело, если предположить, что к завтрашнему утру оно у нас будет. Что это такое? – спросил он, показав на коричневый бугор на столе Джонса.

– Миссис Мармелстейн прислала вам фруктовый кекс: Она по телевизору смотрит заседание суда. Решила, что вам нужна ее поддержка.

– Ненавижу фруктовые кексы!

– Все их ненавидят. Однако важно ее отношение к вам.

– Ты прав, конечно. Избавь меня от него. О'кей?

– Будет сделано, босс. Интересно, куры едят фруктовые кексы?

– Меня бы это не удивило.

– Привет, шкипер!

Бен развернулся на сто восемьдесят градусов и увидел в прихожей Лавинга.

– Привет, шкипер. Как идет великий процесс?

– Дай подумать: судья меня ненавидит, присяжные уверены в том, что Кристина виновна, – у нас нет ни одного доказательства нашей невиновности.