Наталья Кременчук - Смерть на фуршете. Полный текст романа

– Что-то с Борисом Савельевичем? – перепугался Купряшин, и его чары мгновенно отпустили Ксению. – Где он?!

– Здесь он. За колоннами. Стоит! Неужели на фуршете не нашлось хотя бы одного стула, чтобы усадить почти вашего лауреата, ветерана, а может, инвалида Отечественной войны?!

– Успокойтесь, голубушка, – Купряшин тоже пришёл в себя. – Вы же понимаете что в этой круговерти могут случиться маленькие накладки. Сейчас всё устраним. Как вас зовут?

– Ксения. Ксения Витальевна Котляр, – нехотя проговорила она.

– Где Вы работаете? В какой редакции?

– Я не из ваших, к литературной жизни отношения не имею. Работаю в институте… Но читать люблю. Меня…

– Это прекрасно! Нам нужны такие…

– Ксения! Смотри, Воля, где она! – Трешнев вырос как из-под земли. – Здравствуйте, Василий Николаевич! Чего Ксения от вас хочет? Интервью? Я ей…

– Ваша спутница, Андрюша, просто указала мне на небольшую недоработку… – Купряшин вдруг свободной рукой взялся за ладонь Ксении, поднёс её к своему лицу и поцеловал в пальцы.

– Я её не с инспекцией сюда привёл, – грозно сказал Трешнев.

– Она – молодец! Мои помощники совершенно упустили из виду Реброва, и старик теперь где-то здесь стоит неприкаянно с тарелкой в руках.

– Какие проблемы, Василий Николаевич! В той стороне столики с креслами, сейчас мы его туда проводим и посадим. Наверное, он просто до кресел не дошёл.

– Наверное, не дошёл, но всё равно, это недосмотр моих пепиньерок. Завтра устрою им выволочку. Пойдёмте, я лично сопровожу Бориса Савельевича…

Обретя Трешнева и уже отчасти сама освоившись в этом хитросплетении многих десятков пишущих людей и так или иначе к литературе причастных, Ксения наконец пришла в себя.

Вдруг она услышала пробивающиеся сквозь общий шум звуки нежной мелодии.

«Кажется, Гершвин».

У лестницы на выход играл джазовый ансамбль.

И в это мгновение кто-то уже знакомым истошным голосом прокричал в микрофон:

– Дамы и господа! Установлен первый гурман! Приглашаем всех заинтересованных лиц к роялю, где Игорь Горчаковский даст автограф счастливцу!

– Пойду посмотрю, – сказала Ксения Трешневу.

Что и говорить, руководители Академии фуршетов, несмотря на то что они меланхолически отправились мыть руки и не появлялись невесть сколько, каким-то образом ухитрились занять один из здешних высоких столиков и уставить его, кажется, всеми деликатесами, которые были предложены организаторами мероприятия.

– Ты бы поела сначала, – лениво проговорил Трешнев, отхлебнув виски.

– Не хлебом единым… – отшутилась Ксения и, затолкав в рот канапе, пошла к роялю, стоявшему у одной из стен фойе.

Клавишная крышка была закрыта. На ней лежала довольно толстая книга Горчаковского, а сам писатель-лауреат сидел за инструментом с золотистой ручкой в пальцах. Изготовился для дачи автографа.

В сопровождении шеф-повара и официанта появился сухопарый мужчина с потрёпанным дипломатом в руках. Подошёл к Горчаковскому, и они обменялись рукопожатиями.

Вдруг откуда-то сбоку выскочил мóлодец с микрофоном и сунул его под нос награждаемому.

– Будьте добры, представьтесь, пожалуйста!

Мужчина то ли хмыкнул, то ли хрюкнул в микрофон и срывающимся голосом проговорил:

– Гатаулин Артур Спиридонович… – Помедлил: – Из города Нижний Тагил. Инженер теплоустановок. – Горчаковский медленно продолжал писать, так что самопредставление продолжилось: – В Москве проездом, из командировки. Пересадка. – Покосился на всё трудящегося над словом Горчаковского. – Дело в том, что я тоже пишу стихи и вот зашёл…

Горчаковский захлопнул книгу, встал и протянул её Гатаулину. Под крик «Шампанское, победителю!» официант на подносе вынес два бокала.

Ухнув, Галаулин выпил до дна, а Горчаковский только пригубил…

Ксения поплелась назад, к Трешневу. Чувствовалось, что запал взвинченной торжественности начал угасать. Всё сосредоточилось на жратве и питье.

– Ну что, получила впечатления? – с отцовской ласковостью спросил Трешнев. В его руках был стакан, вновь наполненный виски почти до краёв. – Перекуси наконец.

– Слушай, – удивлённо спросила Ксения, – у вас, кажется, лежала здесь эта самая… стерлядь по-горчаковски… Неужели съели?

– А ты что, тоже хотела поиграть в эту угадайку?! Ну, пожалуйста, сейчас я тебе принесу. Не ожидал, что ты этим заинтересуешься – и отдал рыбок действительным членам нашего семейного стола.

– А вы что же с Владимиром, даже попробовать не захотели?!

– У Воли сегодня изжога, он, увы, почти на диете. Я при всей своей страстной любви к любой рыбе почему-то не переношу фаршированную. А президента нашего всё нет, телефон его не отвечает.

– А эти… члены семейного стола… им-то что, подходит?..

– Конечно, подходит! Люди семейные, непривередливые. Да я тебя с ними познакомлю.

– А почему семейного стола?!

– А как ещё? В стандартной Академии – отделения, а в нашей, фуршетной, разумеется, должны быть столы. Молодёжный стол. Стол пенсионеров… Есть православный стол, его возглавляет Лёша Бутырко…

– А он чем отличен?

– Он пресс-секретарь митрополита…

– Да не Лёша, а православный стол!

– Понятно чем: постами. Во время постов его члены вкушают только постную часть фуршета. Правда, алкоголь они, в большинстве своём, себе позволяют. Очень просто: объявляют себя путешествующими, а путешествующим прерывать пост можно. Находят компромисс.

– Это им профессор Полоскухин Герман Гурьевич подсказал, – пояснил Воля. – Он однажды к их столу прибился, увидел, что они страдают без пития и промыслительно помог. Объяснил, что поездку на фуршет по Москве из дома, а тем более, если живёшь в Подмосковье, вполне можно считать путешествием.

– А кто это? – спросила Ксения. – Полоскухин…

– Сейчас мы тебе его покажем, – сказал Воля, осматриваясь. – Это наш постоянный и непременный член.

– Сегодня не покажем, – возразил Трешнев. – Он уже напился, и его увела жена.

– Увы! Однообразный финал, – Воля грустно посмотрел на парочкой стоявших Ксению и Трешнева. – Для Германа Гурьевича до банальности стандартный. Они с женой могли бы войти в наш семейный стол, но эта трагическая дама появляется на фуршетах только затем, чтобы депортировать своего охмелевшего супруга…

– Да и мы, бывало, с коллегами доставляли Германа Гурьевича по месту постоянной прописки… – добавил Трешнев.

– Не всегда это было там, где у него постоянная прописка, – возразил Караванов. – Помнишь, как мы вместе с ним вынуждены были тащить вдруг свалившуюся Анечку, и Полоскухин привёл нас в какую-то свою конспиративную однушку, недалеко от Склифа, и там ты…